Сколько стоит любовь? (СИ) - Ярс Эльза

Его поцелуй вначале нежный, быстро перерос в страстный. И вот я уже крепко обнимаю его за шею свободной рукой, сильно притягивая к себе. Чтобы не помять цветы завожу руку с букетом ему за спину и ещё плотнее прижимаюсь к горячему телу мужчины. На улице холодно, относительно теплый вечер плавно предаёт свои права холодной ночи. Но даже сквозь толщу наших одежд, я ощущаю опаляющий жар мужчины. Или это мой собственный? Из жарких грёз нас вырывает сигнальный гудок, подъехавшего такси. Мы тяжело дышим, отстраняясь друг от друга. Рома чмокает меня звонко на прощанье в губы, затем медленно подносит мою руку, не занятую букетом, к своим губам и целует нежную кожу на запястье. От кисти до самого плеча разбегается ворох взбудораженных мурашек. А я и не знала, что это место может быть таким чувствительным! Кажется, Роман приготовил для меня море новых открытий. Он помогает мне сесть в машину, захлопывает дверь и стоит, засунув руки в карманы брюк, провожая взглядом мою уезжающую «колесницу».

Я сидя на заднем сиденье автомобиля, не переставала глупо и счастливо улыбаться: чудный вечер, проведенный с умным, добрым и красивым мужчиной. Замечательное свидание! Одно из лучших в моей жизни и, уж, точно запоминающееся. Так, предаваясь мечтам и романтическим грёзам, я доехала до дома и без сил завалилась спать. Тем не менее, в уплывающем в сон сознании, родилась практическая мысль: длительная прогулка на свежем воздухе — лучший способ борьбы с бессонницей.

20. Роман

Я шёл домой, не замечая заинтересованно — удивленные взгляды, которыми провожали меня встречные прохожие. А когда заметил — понял, что весь обратный путь к своему дому лыблюсь, как придурок. Не сдержался и рассмеялся в голос, испугав тем самым какую-то птицу, сидевшую на ближайшем дереве. Вон она, как быстро улепетывает от сумасшедшего меня!

Стараясь больше не походить на перспективного пациента психдиспансера, я усилием воли состроил строгую мину на лице и прибавил шагу. Когда я зашёл в квартиру, Марина, судя по звукам посудомоечной машины, доносившимся с кухни, уже поужинала. Она сидела в гостиной и читала. Мы поздоровались, и я направился в ванную, собираясь принять душ и почистить зубы перед сном. Переоделся в домашние шорты, свободную футболку, а затем присоединился к сестре в комнате.

— Как дела? — спросил, присаживаясь рядом с ней на диван. Её кресло стояло рядом, моя сильная девочка давно уже научилась сама из него пересаживаться.

— Всё как всегда, хорошо, — улыбаясь мне мягкой улыбкой, она отложила недочитанную книгу в сторону, — а как у тебя?

— Всё отлично! — воскликнул слишком жизнерадостно и поморщился от собственного неестественно радостного и громкого крика, — Что читаешь? — указал взглядом на книгу, лежащую на диване перевернутой вниз обложкой.

— Пять признаков влюбленности. — с невозмутимым видом огорошила меня сестра.

— Чегооо? — не видя себя в зеркале, я точно знал, как при этом вытянулось от удивления моё лицо. — Зачем тебе? — спросил я, собираясь с мыслями, и развернулся к ней всем корпусом, закинув руку на спинку дивана за её спиной. Первая пришедшая в голову мысль: «Она влюбилась? Но в кого?! Она же ни с кем не видится, никуда не выходит!». Предупреждая поток моих вопросов, Марина загадочно улыбнулась и, хитро посмотрев на меня, выдала:

— Доказать тебе, мой скрытный братец, что ты по уши влюбился, когда ты начнешь отрицать очевидное.

Сказать, что я опешил — ничего не сказать. Вот коза прозорливая! Ну, ладно, милая, маленькая козочка, влезающая в дела взрослых дядек.

— А давай я сам разберусь, — буркнул недовольно и отодвинулся от Марины в угол дивана, — без твоих умных книжек. — изобразил пальцами в воздухе кавычки, а она запрокинула голову назад и заливисто расхохоталась.

— Вот об этом я и говорю, Ром. Ты уже которую неделю ходишь по дому с загадочным видом, мечтательно улыбаешься, постоянно с кем-то переписываешься, — говоря всё это она показательно загибала пальцы, — у тебя наконец-то стали светиться глаза, как тогда…раньше, ещё до аварии, — продолжила она торопливо, словно боясь, что я убегу от неё, не дослушав, — а самое главное! — её указательный палец назидательно взмыл вверх, призывая к повышенному вниманию мою персону. — Ты же ничего вокруг себя не замечаешь!

— Как это? — удивился я.

— Помнишь, три дня назад ты ел блины с начинкой?

— Помню. — уверенно ответил я, совершенно не понимая к чему она клонит.

— И с чем они были?

Блин, ну что за дурацкий допрос на ночь глядя! Я уже начинал терять терпение, но постарался говорить с ней спокойным, уверенным голосом.

— С мясом.

— С мясом, — кивнула она, подтверждая мою правоту, — да не с обычным. Они были с печенью, Ром, а ты этого даже не заметил.

Я сидел, открыв рот, так как её слова совершенно выбили меня из колеи. Я с детства ненавижу печень! В любом виде! Мама не раз говорила, что надо было ей меньше налегать на печеночные продукты во время беременности мной. Я продолжал изумленно пялиться на сестру и не мог подобрать слов для ответа.

— Ром, а она знает о твоей работе? — тихо, с опаской спросила сестра.

— Да. Мы на ней и познакомились. — слова слетели с моих губ прежде, чем я осознал, что я говорю. Марина недовольно поджала свои пухлые губки, отвернулась и о чём-то задумалась.

— Так, это твоя клиентка? — спросила она строгим голосом, не поворачиваясь ко мне. — Или не только твоя? — и посмотрела на меня с вызовом.

Эта фраза неприятно кольнула сердце, я поморщился, словно от лимона. Ну и что мне ей сказать? В конце концов, Марина взрослая девушка, даже в чём-то взрослее своих сверстников. И я рассказал ей о Рите. Всё без утайки и недомолвок. Она кивала, словно раскладывая у себя в голове полученную информацию по стеллажам и полкам.

— И когда ты нас познакомишь?

— Не знаю. А ты хочешь?

— Господи, Ром, конечно хочу! — вскинула она руки, подчеркивая своё возмущение. — Я впервые вижу тебя таким заинтересованным в женщине. Ты стал выгладить, как нормальный счастливый человек, а не как будильник с заводом на бодрость.

— Я так выглядел? — уточнил скептически.

— Не перебивай! — строго воскликнула Марина, а затем уже тише и даже проникновенно добавила — Мне скоро предстоит операция и может случиться всякое. Я к этому готова. А ты нет! Мне важно знать, что ты не останешься один. Что рядом с тобой будет человек, который поможет, поддержит и позаботиться о тебе.

Я не выдержал её тирады и подскочил с дивана. Смысл её слов сковал ужасом всё тело, и мне стало жизненно необходимо сбросить его с себя. Я метался по комнате от стены до стены, сжимая и разжимая кулаки. Глубоко дышал и пытался не сорваться. Хотелось кричать и крушить всё вокруг от отчаяния, накатившего после её горьких слов, и несправедливости бытия — она не может умереть! Не после стольких потраченных сил, моих и её, на выздоровление! Я остановился, нависая на ней.

— Всё будет хорошо, слышишь?! — рявкнул я, не сдержавшись. — И не смей мне тут выступать с такими крамольными речами! — откуда эта фраза вообще всплыла в моём мозгу?! Я почувствовал себя римлянином, вещающим с трибуны. Пойти что ли простынёй обмотаться для большего эффекта?

— Ром, я верю в это и надеюсь на благоприятный результат, но мы не от чего не застрахованы. Случай с родителями это наглядно доказал. Пожалуйста, — протянула она ко мне руки и я обхватил её холодные подрагивающие пальцы — а она была не такой уж и спокойной, какой пыталась казаться! — Выполни мою просьбу. Мне так будет спокойнее.

— Мариш, русалочка моя, — я опустился на колени перед диваном и положил наши переплетенные кисти рук на её колени, — я и не собирался скрывать вас друг от друга. Как будет время, я вас обязательно познакомлю. Я даже, сегодня пригласил её в кафе, которое открылось неподалёку, чтобы при случае, нам не пришлось долго до тебя добираться. Но сегодня я объяснял Рите историю своей «продажной» жизни и немного увлекся. А так, я собирался пригласить её после кафе к нам, честно.