Секрет исчезающей картины - Екатерина Вильмонт

— Случилось, да.

— У тебя?

— Можно считать и так…

— А что от меня требуется?

— Пока только совет! Ну и вообще…

— Валерий, ты можешь говорить толком? Что случилось, у кого?

— Ну, вообще-то по телефону не очень…

— Ты думаешь, что телефон прослушивают?

— Не исключено.

— А у тебя же был какой-то приятель с телефонной станции?

— Был, только его в армию забрали.

— Понятно. Что же делать? Ты далеко?

— На улице Гиляровского.

— О, это близко, может, подвалишь?

— Знаешь, лучше бы ты… Если можешь, конечно.

— А кто там живет?

— Жертва.

— Жертва? Жертва чего?

— Жертва ограбления!

— А в милицию эта жертва заявила?

— Костя, тут такая сложная история…

— Ох, Валерка, ты меня достал своими тайнами. Ладно, так и быть, приду, захотелось немножко тряхнуть стариной, а то я что-то заучился. Ну все, давай адрес.

— Степка, а ты этого Костю знаешь? — спросила Наташа, пока Валерка диктовал Косте адрес и объяснял, как их найти.

— Ага! Гарный хлопчик!

— Красивый, что ли?

— Ага!

Валера положил трубку телефона.

— Ну вот, девчонки, что я говорил! Костя скоро придет! И, может, не один, а с Митькой, он обещал ему позвонить. Это было бы здорово, тем более Митька на юрфаке учится.

Но Костя пришел один.

— Привет! — сказал он с порога. — О! И Степанида тут! А Матильда?

— Матильда на гастроли уехала! — сообщила Степанида.

— Серьезно?

— Конечно. В Питер, в Ригу и в Таллин!

— Обалдеть! Ну, что тут у вас?

— Костя, познакомься — это Наташа Истомина. Это ее квартира.

— Очень приятно. Но у вас, насколько я понимаю, ничего приятного нет? Выкладывайте все с самого начала и не вздумайте что-то утаить.

Ребята переглянулись.

— Наташа, начинай ты, — сказал Валерка. — Как ты обнаружила пропажу в первый раз.

— А зачем это? — удивилась Наташа. — Это же…

— Все, все говори! — потребовал Костя. — Даже если тебе кажется, что это лишнее.

— Понимаете, — начала Наташа, обращаясь к Косте, который как-то сразу внушил ей доверие, — я осталась одна… Папа уехал в Чили на два месяца, а мама попала в больницу, у нее сердце больное… Но я не боюсь, могу и одна жить… А тут на прошлой неделе я вернулась из больницы вечером, такая расстроенная, маме было плохо, и вообще ничего не замечала… Вот… А утром, перед школой вдруг смотрю — пропала картина. У нас в гостиной висела картина, подлинник Сислея, пейзаж…

— Подлинник? Ого! — присвистнул Костя. — И он пропал?

— Ну да! Я жутко испугалась, побежала в школу, хоть с кем-то посоветоваться. Я вспомнила, мне Алка Кошелева рассказывала, что она со Степанидой что-то там расследовала… Ну и когда мы втроем прибежали ко мне, оказалось, что картина висит себе на месте!

— Да? А посмотреть на нее можно?

— То-то и оно, — вмешался Валерка, — что нельзя. Уперли картину!

— Ничего не понимаю! То уперли, то она висит на месте!

— Тогда она висела на месте.

— А сейчас опять таинственно исчезла?

— Исчезла, только совсем не таинственно, — вздохнула Наташа и рассказала Косте все, что случилось потом.

— Так! Ну и дела! — почесал в затылке Костя. — Скверная история… Но интересная! Тут есть над чем подумать… Значит, ваша подружка сняла трубку параллельного аппарата? А по нему можно слышать разговор? А то у нас дома нельзя.

— Ой, я про это тоже подумала! — воскликнула Степанида.

— Можно, у нас можно, — сказала Наташа.

— Значит, он действительно не звонил на Петровку. И никто сюда не приходил?

— Нет, вот я и подумал, что надо бы ему позвонить, этому Филе, и записать разговор с ним, как он будет выкручиваться и врать…

— Мысль правильная, — одобрительно кивнул Костя. — Разжиться компроматом никогда не помешает! Адрес его вы знаете?

— Да, я один раз была у него с папой, он живет напротив американского посольства, там такой большой дом есть… Внизу еще магазины…

— Знаю! — воскликнул Костя. — Знаю я этот дом. А подъезд, этаж, номер квартиры?

— Подъезд? Как войдешь во двор, первый слева, этаж пятый, а квартира… Из лифта направо!

— Потрясающе! И ты была там всего один раз? — поразился Валерка.

— Да. У меня зрительная память очень хорошая. И ориентируюсь я хорошо.

— Молодец! — сказал Костя. — Это уже кое-что! Он женат?

— В разводе.

— А жена кто?

— Жена у него была дикторша на телевидении, и мама говорила, я помню, что она правильно сделала, что от него ушла. А почему… Я не знаю.

— А как ее зовут, ты знаешь?

— Да, Мария Матусова.

— Мария Матусова? Что-то я такой дикторши не знаю. Хотя я так мало смотрю телевизор…

— Она на Московском канале новости ведет! — сообщила Степанида. — Красивенькая! Только при чем она тут, если они развелись?

— На всякий случай! Чем больше мы будем знать о нашем фигуранте, тем лучше, — наставительно заметил Костя. — Так, а дети-родители там имеются?

— Да, у него отец и сын.

— Сын живет с матерью?

— Да.

— Сколько лет сыну?

— Точно не знаю, но, кажется, лет десять.

— А отец очень старый?

— Не знаю, я его никогда не видела.

— Он отдельно живет или с сыном?

— Тоже не знаю.

— Ну что ж, это уже немало… А теперь попробуем хоть что-то выяснить об этом псевдофранцузе.

— О нем мы знаем только, что он вот именно псевдо, — не без горечи заметил Валерка.

— Тоже немало! А как он выглядит, вы можете припомнить?

— Да, я могу! — заявил Валерка. — Он довольно высокий, худой, я бы даже сказал, изящный. Лицо бледное, чем-то он, по-видимому, болен…

— С чего ты взял? — удивилась Наташа.

— А с того, что он растворил таблетку в стакане воды и выпил. Я было подумал, что этот «француз» хочет тебя отравить, он старался сделать это незаметно, но оказалось, что он растворил ее для себя. Одно могу сказать, это не аспирин и не эффералган!

— Почему? — уточнил Костя.

— Потому что она сразу дала густую пену, которая мгновенно опала. Аспирин и эффералган не дают пены и растворяются не сразу.

— Молодец, Валерка, точное наблюдение! — похвалил его Костя.

— А что толку-то? — проворчала Степанида. — Пена — не пена! Мы ж по пене его не сыщем!

— Степанида, никогда нельзя знать, какие сведения полезные, а какие нет, — сказал Костя. — Иной раз самое, казалось бы, ненужное выходит на первый план. Ладно, а как он был одет?

— Костюм на нем темно-серый, рубашка голубая, галстук синий с красным, — припомнил Валерка. — Да, еще у него обручальное кольцо было.

— Ну, насколько хорошо он говорил по-французски, вы, наверное, судить не можете?

Валерка только руками развел.

— Он хорошо говорил, — подала голос Наташа. — У меня слух хороший.

— Валер, попробуй еще разок ему звякнуть, вон сколько времени уже прошло, — напомнила Степанида.

— Да-да, позвони, — кивнул Костя.

Валерка подключил магнитофон и набрал номер. И почти тотчас в трубке раздался мужской голос:

— Алло!

— Это Филипп Аркадьевич? — охрипшим вдруг голосом осведомился Валерка.

— Да, я! Кто говорит?

— Это Валерий, друг Наташи Истоминой.

— Ах да, ну конечно, — несколько смутился Филипп Аркадьевич. — Что ты хочешь, друг мой?

— Как что хочу? Никто из милиции сюда не приходил, и вообще ничего… Вы были на Петровке?

— Ну, разумеется, был! И говорил не только с Вадимом, но и с самим майором Витковским. Этим делом уже занимаются! А вас решено не беспокоить. Мы с Пьером дали все показания.

— Как-то странно…

— Странно? А что ж тут странного? Я для того и обратился к старому знакомому, чтобы все делалось не формально, а так, как следует!

— Но разве не следует опросить всех свидетелей, поговорить с пострадавшей, осмотреть, наконец, место преступления? Как же без этого искать вора?

«Черт бы побрал этих продвинутых подростков, — подумал Филипп Аркадьевич. — Все-то они знают!»

— Ах, Валерий, ты попросту насмотрелся фильмов, начитался книг… И тебе кажется, ты все на свете знаешь, а это, друг мой, не так… Увы, не так! Майор Витковский, — он таинственно понизил голос, — специалист по хищениям произведений искусства, он знает, что делает. Подумай, ведь этот налетчик пробыл в квартире от силы полторы минуты и, разумеется, не оставил никаких следов. А два взрослых человека, ей-богу же, дадут куда более точные и четкие показания, нежели смертельно напуганная девочка. К тому же следствие занимается сейчас отработкой всех, кто может иметь к этому делу отношение, и вдобавок они уже известили Интерпол, так что этим делом занимаются на самом высоком уровне, можешь мне поверить. Конечно, не исключено, что к вам еще обратятся, но… Я просил по возможности этого не делать. Вот и все, ты удовлетворен, друг мой?