Падающая Звезда - Гарри Гаррисон

– Это называется не так: «большой», «огромный», «невероятный». Нельзя травмировать мужское это. Однако, когда подбираешь размер, смотри, чтобы это не сыграло с тобой дурную шутку. Если выберешь слишком большое колечко, произойдет утечка – астронавты называют ее «подмоченной репутацией». Это не очень-то приятно.

– Да, меня предупреждали. Дай-ка я помогу тебе натянуть скафандр.

Астронавт, надевающий скафандр, больше всего похож на змею, пытающуюся влезть обратно в скинутую шкуру. Патрик с трудом втиснул ноги в штанины, обтянутые изнутри нейлоном. Затем пришлось согнуться пополам, чтобы просунуть руки в рукава, а голову в шейное кольцо. Элай сзади подтолкнул его, и голова Патрика с трудом пролезла в отверстие.

– Спасибо, – задыхаясь, сказал Патрик. – Ты мне всю кожу с шеи содрал.

– А надо было оставаться летчиком-испытателем и не рыпаться. Зачем тебе понадобилось отдавать себя на службу прогрессу?

– Застегни «молнию» на спине, пожалуйста. Перчатки Уинтер надевать не стал – ему и без того было смертельно жарко. Он встал, походил по комнате, помахал руками.

– Вроде бы нормально. Дай-ка наклонюсь. Внезапно Патрик почувствовал неладное. Сработал инстинкт. Он поднял глаза и увидел, что стартовые часы, висевшие на стене комнаты, остановились на 83:22.

– Задержка, – сказал он. – Выясни, что там стряслось, а я пока вылезу из этой штуки.

Когда Патрик вошел в гостиную, там уже собрался весь экипаж. Надя как раз вешала телефонную трубку.

– Они еще не обнаружили, где неисправность, – сообщила она. – Однако подача топлива прекращена.

– Это может быть опасно, если цистерны уже частично наполнены, – заметил Патрик.

Задержка продолжалась почти пять часов. Один лишь Элай, казалось, был совершенно не обеспокоен случившимся: он углубился в книжку с шахматными задачами, работая над какой-то партией. Вначале он попробовал сыграть с полковником Кузнецовым, но игры не получилось, потому что полковник без конца оглядывался на застывшие часы. На них по-прежнему значилось 83:22. Всего двенадцать часов прошло с начала отсчета, и вот такая длительная задержка.

Зазвонил телефон, и в ту же секунду часы ожили.

– Да, – сказал в трубку Патрик. – Мы видим. Хорошо. Будем надеяться, что так пойдет и дальше.

Следующий день и день после этого все действительно было нормально. Потом наступил третий день, и пришла пора отправляться на корабль.

– Знаете, – сказала Коретта, нервно сцепляя руки. – Одно дело говорить, что ты совершишь нечто, и совсем другое – чувствовать, что момент настал. Патрик, вы уверены, что мне нельзя чуть-чуть выпить?

– Ни в коем случае. Пилоту реактивного корабля запрещается принимать алкоголь в течение двадцати четырех часов перед вылетом. Астронавту – за сорок восемь часов. Космический полет – штука серьезная.

– Но ведь вести корабль будете вы с Надей. А мы, остальные, вроде пассажиров.

– Извините, но вы не пассажиры. Вы – экипаж. Я надеюсь, что не возникнет ситуации, в которой нам понадобится ваша помощь. Но все может быть. Так что расслабьтесь и думайте о чем-нибудь приятном.

Патрик взял ее за руки, желая подбодрить. Коретта явно была испугана, они оба понимали это, как понимали и то, что ей придется непременно справиться со своим страхом. За ними сейчас наблюдал весь мир. Весь мир следил за часами, отсчитывавшими минуты в Центре управления стартом. Как только астронавты выйдут из карантина, на них будут направлены все теле– и фотокамеры. Прикосновение Уинтера немного успокоило Коретту, она чуть-чуть прислонилась головой к его груди. Ее волосы слегка пахли духами, и Патрик с трудом удержался, чтобы не погладить Коретту по голове.

– Духи стерильны? – спросил он. Коретта подняла голову и улыбнулась:

– Вы умеете поднять девушке настроение, Патрик. Когда мы вернемся с нашей увеселительной прогулки, я хотела бы познакомиться с вами поближе.

– Договорились.

Он поцеловал ее, и это было обещанием, которое оба поняли без слов.

В дверях стояла Надя.

– Пора, – сказала она. – Нас ждут. Лицо ее было невозмутимо, голос спокоен.

– Идем, – откликнулся Патрик столь же невозмутимо, продолжая обнимать Коретту. Надя отвернулась и вышла.

– Вы с Надей не очень подходите друг другу, – заметила Коретта, причесываясь перед зеркалом. Ока совершенно успокоилась, момент паники миновал. Докторам не положено выказывать своих эмоций. Их с самого начала учат никогда не терять уверенного вида, заменяющего им доспехи. Коретта вполне владела этим искусством, но поддержка Патрика пришлась кстати, и девушка была ему за это благодарна.

– Ничего, работается вместе нам неплохо, – ответил Патрик, вытер губы платком и улыбнулся – на ткани осталась помада. – Насколько сейчас в НАСА стало веселее, по сравнению со временем, когда здесь работали одни мужчины.

– По-моему, майор, вы слишком возбудимы. Я дам вам успокоительного. Вот здесь на губах еще помада осталась. Ну ладно, идемте.

И вот все члены экипажа собрались вместе, облаченные в серебристые костюмы. Русские и американцы пошли на компромисс: первые отказались от своего обычного красного цвета, а вторые от синего; Сошлись на серебряном, символизировавшем огромные серебристые крылья, которые «Прометею» предстояло раскрыть в космосе. У каждого на груди слева была эмблема «Прометея-1»: черный круг, обозначавший космическое пространство, и серебряное зеркальце в центре, изображавшее солнечный генератор. Слева от эмблемы располагалась красная звезда, справа – звездно-полосатый флаг. (Красной звезде, разумеется, и полагалось находиться слева, хотя один из читателей газеты «Тайме» справедливо указал, что в геральдике левая сторона соответствует правой.)

Элай стоял на стуле и настраивал фокусировку телевизионной принимающей камеры. Кузнецов сидел перед экраном и разговаривал с кем-то из техперсонала.

– Чуть-чуть повыше, – говорил тот. – А две крайние книжки сдвиньте немного вправо. Вот так, просто замечательно.

Патрик посмотрел, как Надя раскладывает по полу книги, и удивленно поднял брови.

– Могу я спросить, – ответил Элай, слезая со стула. – Кто-то там наверху решил, что наш моральный дух сильно поднимется, если господа Б, и П, проведут с нами личную беседу перед стартом. Через пару минут историческая беседа состоится.

– Надеюсь, они явятся к нам не во» плоти?

– Упаси Боже. Бэндин в Вашингтоне, Полярный в Кремле. Небольшое злоупотребление достижениями науки позволит всем нам обменяться парой слов. Ладно, пора строиться.

Книгами на полу были обозначены места, где полагалось стоять членам экипажа. Стараясь не раздражаться, астронавты выстроились в ряд. Им пришлось притиснуться поближе друг к другу, чтобы все попали в кадр.

– Минуточку, – попросил оператор, и вместо его нервного лица на экране, разделенном вертикальной чертой на две части, появились Бэндин и советский премьер.

– Это поистине великий момент в истории человечества, – начал Бэндин. Полярный произнес по-русски примерно то же самое. Патрик кивнул головой и постарался придать своему лицу умное выражение. Он все время помнил, что рядом с ним застыли в нелепых позах его товарищи, и не мог отделаться от мысли, что все вместе они похожи на шеренгу игрушечных мишек, обернутых в серебристую фольгу. Полярный открыл было рот, чтобы еще что-то сказать, но американский президент его опередил:

– Когда я говорю о великом моменте в истории человечества, это не просто красивая фраза. Ваш полет – победа науки, плод тяжкого труда, неимоверных усилий всех мужчин и женщин, граждан наших великих народов, которые участвовали в проекте «Прометей» и достойно доведут свое дело до конца. Но еще в большей степени это победа всего человечества. Я бы хотел повторить слова Нила Армстронга, первого человека, ступившего на поверхность Луны: «Это большой шаг для всего человечества».

– Совершенно с вами согласен, мистер президент, – включился в разговор Полярный, когда Бэндин неосторожно сделал паузу, чтобы набрать воздуху. – Эпоха великих свершений в космосе началась с того дня, когда Юрий Гагарин впервые поднялся на околоземную орбиту.

– Да, конечно, совершенно с вами согласен. – Счет выровнялся, один– один. – Человечество находится сегодня на пороге великой новой эры, которая начнется, когда «Прометей» продолжит огненный путь с небес на Землю, дав человечеству доступ к неиссякаемому источнику энергии. Мы не будем больше зависеть от постоянно истощающегося запаса минерального топлива, а это значит, что человечество покончит с эпохой подозрительности и недоверия. На Земле наступит мир и всеобщее процветание.

Оба государственных руководителя говорили еще долго, и Патрик незаметно переступил с ноги на ногу, чтобы не затекли мускулы или, не дай Боже, не начать клевать носом. Над телеэкраном висели стартовые часы, и Уинтер почувствовал неимоверное облегчение, когда на них появились заветные цифры 02:00. Тут Патрик решительно шагнул вперед, кивнул обоим лидерам и сказал: