Германия под бомбами союзников. 1939–1945 гг. - Александр Широкорад

В итоге из десяти ушедших на Берлин самолетов вышли к цели и отбомбились только шесть, а на аэродром в Пушкино вернулись две машины. За проведение этого рейда Водопьянов был снят с должности командира 81-й дивизии, а на его место назначили А.Е. Голованова.

Еще два налета на Берлин бомбардировщики ТБ-7 произвели в конце августа 1942 г. Вот как их описывает бывший штурман 4-го Гвардейского корпуса авиации дальнего действия Г.П. Молчанов: «Приказано 26 августа 1942 года бомбить Берлин. Из нашего полка были выделены экипажи майора Пусэпа и мой, со второго полка – экипажи капитанов Кубышко и Родных. Это было все, что могла дать дивизия из тридцати кораблей для полета на полную техническую дальность.

Корабли нагружены до предела и долго бегут по взлетной полосе. Наконец взлетаем. Тяжело, медленно набираем высоту. Постепенно вырабатывается горючее, и самолет становится более послушным. Погода между тем портится. Линию фронта проходим в облаках. Неожиданно быстро темнеет. В наушниках прослушиваются атмосферные разряды, корабль начинает потряхивать. За счет выработанного горючего набираем высоту. Поднимаемся на 7000 метров, но и здесь впереди – мощная облачность. Начинают сверкать молнии. Пытаемся обойти облачный фронт с севера, но тут тоже грозовые облака. Приказываю выключить радиостанцию. На приборах в самолете – снег. На пулеметах турельной установки, двумя жалами торчащих впереди самолета, – вольтова дуга. Корабль бросает, как щепку. Огромную, перегруженную машину подхватывает восходящий поток и несет вверх. Не успеваю моргнуть глазом, как уже набрали 500 метров. Тут же корабль резко кренится влево, и мы проваливаемся куда- то вниз, повисая на привязанных ремнях. И снова вверх. Потом резкие броски кончаются, исчезает вольтова дуга. Мы попадаем в относительно спокойную облачность.

И опять – впереди грозовые облака. Опять мотает из стороны в сторону, вверх, вниз. И снова небольшая передышка, а за ней новый грозовой фронт. Наконец облака кончаются. Под нами Балтийское море. Бортрадист лейтенант Бородай запрашивает радиопеленг. Штурман капитан Легкоступ прокладывает радиопеленги, снимая их с наших и зарубежных широковещательных станций. Штурман полка (летал за штурмана-бомбардира) майор Лебедев занялся астронавигацией. Наши координаты определены, и штурманы прокладывают курс на Штеттин. На высоте 8000 метров выходим к этому портовому городу. Светит луна. Хорошо просматриваются береговая черта моря и река, идущая к Берлину.

Подходим к Берлину. По-прежнему смущает, что не работает ПВО. Даю экипажу команду усилить наблюдение – может быть, действуют ночные истребители. Но тогда были бы прожекторы, а их нет.

Но время штурман Легкоступ выводит самолет на боевой курс. Поочередно докладывает: “На курсе! Люки открываю! Сбросил. Люки закрыл!”

И вот тут-то начинается. В одно мгновение нас высвечивают прожектора, в кабине появляется запах пороха от близких зенитных разрывов. Резко бросаю самолет вниз и в сторону, и минут через пятнадцать вырываемся из-под обстрела.

Настроение у всех приподнятое, задание выполнено, можно домой. Идем по прямой, самым коротким путем, лишь обходя крупные города, горючего и кислорода у нас в обрез. Понемногу снижаюсь: если кто-нибудь и потеряет сознание от кислородного голодания, то недолго будет снизиться до безопасной высоты.

Траверз Данцига проходим на рассвете. Кёнигсберг засветило. К линии фронта выходим в глухом месте, но нас все-таки встречают стрельбой. Противозенитный маневр – и мы на своей стороне.

Вот когда дает себя чувствовать усталость. Всех клонит в сон, веки закрываются. Снижаюсь на малую высоту – внизу все мелькает, внимание напряжено, сон проходит. После четырнадцати часов полета садимся на свой аэродром.

29 августа 1942 года. Снова Берлин. Вылетает та же четверка: Кубышко, Родных, Пусэп и мой экипаж. Погода на редкость удачная. Небо чистое, светит луна.

После Штеттина попадаем в лучи прожекторов. Идем от Штеттина к Берлину, и один прожектерский луч передает нас другому. Берлин встречает нас яростной стрельбой. В кабине светло, тянет порохом. Внезапно – темная зона без разрывов. Значит, в хвост заходит истребитель. Ну, нет! Лучше огненное пекло, чем встречаться с ним.

Штурманы выводят на цель. Бомбы сброшены. Кормовой стрелок докладывает об огромных взрывах. Штурман подтверждает. Ну, что же, недаром, значит, слетали. Все еще в огне и прожекторах. Один противозенитный маневр и много других – даже не верится, наконец уходим от них.

Тридцать две минуты вырывались из огненного пекла. Домой идем без приключений и на двенадцатом часу полета благополучно приземляемся. Но с полета вернулись не все. Не пришел экипаж капитана Кубышко.

Много позже мы увидели в каком-то английском журнале фотографию его самолета с голубой пятеркой, лежащего на фюзеляже. В подписи было сказано: “Русский тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, подбитый над Берлином”.

Подробности этой истории стали известны только после войны. Вот они вкратце: на самолете с голубой пятеркой были пробиты бензобаки, и горючего до нашей территории не хватило. Борис Кубышко ночью посадил машину в поле на фюзеляж где-то в районе Каунаса. Начинался рассвет. Попробовали сжечь самолет, но бензина не было, а тут уже появились немцы. Штурман корабля Миша Колечко вызвался прикрыть отход товарищей пушечным огнем. Так он и погиб в самолете, за пушкой. Однако добраться до своих экипажу не удалось, попали в плен»[23].

В апреле-мае 1945 г. советская авиация произвела тысячи самолетовылетов по Берлину, в которых принимали участие самолеты всех типов, от штурмовиков Ил-2 до дальних бомбардировщиков Ил-4 (ДБ-3Ф). Но это будут не стратегические бомбардировки, а авиационная поддержка наступавших войск.

Глава 6

Бомбардировки по площадям

К июлю 1941 г. британское Бомбардировочное командование располагало 49 бомбардировочными эскадрильями, насчитывавшими около тысячи самолетов. Однако из общего числа 49 эскадрилий восемь были вооружены самолетами «Бленхейм», переведенными к тому времени в разряд легких бомбардировщиков и пригодными лишь для полетов на объекты, расположенные на побережье. Новыми четырехмоторными бомбардировщиками были оснащены восемь эскадрилий, но четыре из них еще не закончили боевой подготовки.

И хотя в распоряжении маршала авиации Пейрса имелось восемь эскадрилий, вооруженных новыми типами тяжелых бомбардировщиков, четыре из них все еще не были готовы для выполнения боевых задач. Таким образом, только 37 из 49 эскадрилий могли быть использованы для нанесения ударов по железнодорожным узлам и крупным промышленным центрам Германии. Но даже эти 37 эскадрилий не были полностью боеспособными, так как более одной трети их экипажей не были достаточно подготовлены для проведения боевых действий. Переброска опытных экипажей на Средний Восток, а также сокращение срока подготовки экипажей в учебно-тренировочных частях привели к тому, что в составе Бомбардировочного командования насчитывался большой процент молодых, слабо подготовленных экипажей. Поэтому большинство боевых эскадрилий каждую третью ночь проводило тренировочные полеты. Кроме того, суровая продолжительная зима 1941–1942 гг. затрудняла использование бомбардировщиков. В результате боевая активность Бомбардировочного командования оставалась на протяжении многих месяцев чрезвычайно низкой. Из числа 800 средних и тяжелых бомбардировщиков, входивших в состав командования, во второй половине 1941 г. в боевых операциях обычно использовалось лишь около 400 самолетов и в среднем для действий по объектам на территории Германии каждую ночь производилось немногим более 60 самолетовылетов.

С переходом к новой фазе воздушного наступления на Германию Британский кабинет решил проинформировать американцев о своих планах. С этой целью Комитет начальников штабов английских вооруженных сил подготовил специальный доклад. «В настоящее время, – указывалось в докладе, – наша политика заключается в нанесении сосредоточенных ударов с воздуха по объектам Германии с целью нарушить систему коммуникаций и подорвать моральный дух немецкого населения. Поскольку избранные цели находятся в высокоиндустриальных и густонаселенных районах, воздействие нашей авиации на моральный дух немецкого населения будет, несомненно, значительным. С увеличением своих сил мы предполагаем перейти к планомерному воздушному наступлению такой длительности и интенсивности, какие необходимы, чтобы окончательно утомить волю противника к продолжению войны… Мы уверены, что если нам удастся увеличить силы бомбардировочной авиации в соответствии с намеченной программой, то результат воздушного наступления будет потрясающим. Мы уверены также, что если воздушное наступление с целью выполнения вышеназванных задач будет проводиться в широком масштабе, то военно-экономический потенциал Германии будет уничтожен, моральный дух немецкого населения сломлен, а боевая мощь немецких вооруженных сил, их боеспособность и мобильность будут снижены до такой степени, что мы сможем осуществить вторжение на территорию Германии. Когда наступит такое время – точно предсказать нельзя. Это будет в значительной мере зависеть от того, насколько успешно мы с американской помощью сумеем осуществить программу расширения наших военно-воздушных сил и получить необходимые нам корабли и суда. Может случиться так, что указанные выше меры воздействия на противника сами по себе будут достаточными для того, чтобы заставить Германию просить мира, и что английская армия на континенте будет выполнять лишь роль оккупационной армии. Однако для ускорения победы мы должны высадить войска на континент, где они уничтожат очаги сопротивления и нанесут удар в глубь самой Германии…»[24]