Сила сострадания - Тензин Гьяцо

Нагарджуна возражает, что такая критика, а именно что таковы будут следствия из его тезиса, показывает отсутствие понимания тонкого смысла учения о пустоте, ибо в этом учении не подразумевается, что ничего не существует. Кроме того, учение о пустоте не просто положение о том, что вещей нельзя обнаружить, когда начинаются поиски их сути. Смыслом пустоты является взаимозависимая природа реальности.

Нагарджуна далее говорит о том, что он имеет в виду под утверждением о том, что истинный смысл пустоты исходит из понимания принципа зависимого возникновения. Он утверждает, что раз явления возникли зависимо, раз явления появляются в результате взаимозависимых отношений между причинами и условиями, то они пусты. Они пусты с точки зрения изначальности и независимости их статуса. Такой взгляд ведет к истинному пониманию Срединного пути. Другими словами, поняв суть зависимого возникновения, мы увидим, что не только существование явлений, но также и сущность явлений зависит от других факторов.

Следовательно, принцип зависимого возникновения может развеять крайности как абсолютизма, так и нигилизма, ибо идея «зависимости» указывает на форму существования, лишенную независимого или абсолютного статуса, поэтому она освобождает человека от крайностей абсолютизма. Идея же «возникновения» освобождает человека от впадения в крайности нигилизма, ибо возникновение указывает на такое понимание самосуществования, согласно которому объекты обязательно существуют.

Я уже говорил о том, что невозможность обнаружить явления или сущности при попытке отыскать их суть не является в действительности полным смыслом пустоты, но в то же время здесь указывается, что явления лишены внутренней реальности, они лишены независимого и изначального существования. Под этим имеется в виду то, что их существование и их сущность производны от простого взаимодействия различных факторов. Буддхапалита, один из последователей Нагарджуны, говорит, что в связи с тем, что явления возникают в результате взаимодействия различных факторов, само их существование и сущность производны от этих факторов. В противном случае, т. е. если бы они имели независимое существование, если бы они обладали изначальной реальностью, им бы не было необходимости зависеть от других факторов. Сам тот факт, что они зависят от других факторов, является указанием на то, что они лишены независимого или абсолютного статуса.

Таким образом, полностью понять принцип пустоты можно, лишь осознав тонкость принципа зависимого возникновения, а именно что высшая суть природы состоит в том, что нельзя обнаружить явлений при попытках отыскать их сущность. Нагарджуна говорит, что если бы учение о пустоте не было справедливым, если бы явления не были лишены независимого и изначально присущего существования и внутренней реальности, то они были бы абсолютны, а следовательно, не осталось бы места для работы принципа зависимого возникновения и принципа взаимозависимости. Если бы все было так, то не было бы и места для принципа причинности, а следовательно, и целостное восприятие реальности стало бы фикцией. А раз так, то и весь смысл Четырех благородных истин оказался бы ни к чему из-за того, что не работал бы сам принцип причинности, а это равноценно отрицанию всего учения Будды.

По сути, Нагарджуна обращает всю критику в адрес его положений против самих критиков, утверждая, что, исходя из позиции реалистов, надо отвергнуть все учение Будды. Подытоживая свои заключения, он говорит, что любая система верований или практики, отвергающая учение о пустоте, не может ничего объяснить стройно, тогда как любая система, принимающая это учение, дает стройное объяснение реальности.

Таким образом, здесь мы находим очень интересное дополняющее соотношение между двумя уровнями понимания зависимого возникновения, о которых я говорил выше. Позиция первого уровня, по сути, объясняет большую часть нашей повседневной жизни или повседневного мира нашего опыта, в котором взаимодействуют причины и условия, и работает принцип причинности. Этот принцип зависимого возникновения, согласно буддизму, называется правильным образом мыслей на уровне материального мира. Чем глубже наше осознание этого принципа, тем ближе мы можем подойти к более глубокому уровню понимания зависимого возникновения, ибо наше понимание механизма причинности на этом уровне используется для достижения понимания пустотной природы всех явлений. Точно так же, как только у нас углубляется это понимание, укрепляется наша убежденность в действии причин и следствий, у нас появляется больше уважения к обычной реальности и нашему относительному миру. Таким образом, мы имеем интересное в своем роде компенсаторное отношение этих двух уровней.

По мере того как углубляется и усиливается наше понимание истинной природы реальности и пустоты, у нас будет развиваться такое восприятие реальности, при котором явления и события воспринимаются как своего рода иллюзия, и этот характер восприятия реальности окрасит все наши взаимодействия с ней. В результате, попав в ситуацию, где проявляется наше сострадание, мы уже не будем отстраняться от объекта нашего сострадания, а, наоборот, наше чувство близости к нему будет глубже и полнее. Это потому, что сострадание, в конечном счете, базируется на правильном мышлении, а к этому моменту мы уже достигнем глубокого понимания природы реальности. И наоборот, попав в ситуацию, которая раньше вызвала бы болезненные и негативные эмоции и реакции с нашей стороны, мы уже проявим некоторую отстраненность и не окажемся жертвой влияния этих эмоций. Это потому, что в основе этих болезненных эмоций, как-то: желание, гнев, ненависть и т. п., лежит ошибочное представление о реальности, связанное с цеплянием за объекты как за нечто абсолютное, независимое и единичное. Когда мы постигаем пустоту, власть этих эмоций над нашим умом ослабевает.

В начале нашей беседы я привел пример буддийского представления о времени: обычно мы считаем, что есть своего рода независимо существующая сущность, называемая «временем» — настоящим, прошлым или будущим. Однако, анализируя его на более глубоком уровне, мы понимаем, что это всего лишь условность. Кроме как в роли разграничителя между тремя фазами времени, а именно: настоящим, прошлым и будущим, настоящего момента, как независимо существующего, нет, поэтому мы должны выработать своего рода динамический взгляд на реальность. Подобным же образом, хоть я и могу исходно безапелляционно представлять себя обладающим своим независимым Я, однако, присмотревшись внимательнее, я обнаружу, что кроме исполнения роли разграничителя между различными факторами, составляющими мое существо, и между различными моментами континуума, которые образуют мое существо, нет абсолютной независимой сущности как таковой. Так как это всего лишь обычное «я», или личность, которая движется по направлению к достижению освобождения и даже, в конце концов, преображается в Будду, то даже Будда не абсолютен.

Подобная же картина может быть нарисована в отношении ранее упомянутого явления под названием ясного света, который является самым тонким уровнем сознания. Опять же, не следует представлять его как своего рода независимо существующую сущность. Аналогичным образом мы обнаружим, что многие из наших представлений указывают на очень глубокую, очень сложную взаимосвязь. Например, представление о себе как о субъектах может иметь смысл только в случае отношения к объекту. Аналогичным образом, идея действия имеет смысл только по отношению к существу, т. е. агенту, который выполняет действие. Поэтому если мы будем анализировать эти различные представления, то обнаружим, что действительно не в состоянии отделить сущность или явление от его контекста.

Опять же, если выйти за рамки представления о том, что объекты — это всего лишь обозначения или ярлыки, и задать вопрос о том, чья же концептуальная мысль создает эти ярлыки, будь это прошлое или будущее представление, будь то представление конкретного существа или коллективное представление и т. д., и в этом случае мы не обнаружим независимого существования. Даже пустота, рассматриваемая как истинная природа реальности, не абсолютна и не существует независимо. Мы не можем представлять пустоту независимой от сути явлений, ибо при анализе природы реальности обнаруживаем, что последняя пуста от изначального существования. Далее, если взять саму пустоту в качестве объекта и поискать его суть или его модус существования, опять мы обнаружим, что он пуст от изначального существования. Поэтому Будда говорил о пустоте пустоты. Однако, пытаясь отыскать истинную суть явления или события, мы находим как раз эту пустоту. Но это не значит, что сама пустота абсолютна, ибо пустота как представление либо как сущность не выдержит такого анализа. Если брать саму пустоту в качестве объекта и затем снова проанализировать ее, мы не сможем ее обнаружить. Однако в некоторых текстах мы находим ссылки на пустоту как на высшую истину. Здесь надо правильно понимать смысл слов «высшая истина». Следует понимать их не как истина в последней инстанции или абсолютная истина, а в том смысле, что она является объектом нашего глубокого проникновения в природу реальности.