Волчья тропа - Бет Льюис

Вцепившись в нож, я вдруг поняла, что руки дрожат. Да я вся тряслась как осиновый лист и тяжело дышала. В доме было тихо. Снаружи тоже ни единого звука, лишь коровы мычали в загоне.

Я вылезла из подвала и оказалась в коридоре как раз напротив кухонного стола – голая, вся в крови. На плите стояла кастрюля с чили. В другой раз я бы его съела, а сейчас соль отбила весь аппетит.

Спину ужасно пекло. Крана в кухне не нашлось, стало быть, рядом с домом колодец или ручей. Где-то же Мэтью брал холодную воду.

Когда живешь в глуши – можешь ходить в чем угодно, и никто тебе слова не скажет. Я порадовалась, что Мэтью жил так уединенно, когда вышла на порог. Никто не кинулся наутек, завидев меня.

Солнце почти село, а я предпочла бы свалить с фермы до темноты. Лучше уж в лесу переночевать, чем провести еще секунду в этой дыре. Даже подумать страшно, какие демоны здесь обитают.

Я обошла дом вокруг и увидела загон с коровами – они уже собирались спать. Поилка для скота ничуть не хуже любой ванны. Огромное железное корыто, длинное и широкое, высотой почти мне до пояса, стояло в дальнем конце загона. Я перелезла через забор, охая, словно ребенок, который шагает босиком по гальке. На перекладинах остались кровавые потеки.

Потом я опустилась в холодную воду и не смогла сдержать крика. Любопытная корова бросилась прочь и спряталась в стаде. Плевать. Спину прям огнем жгло; жаль, что не я перерезала глотку чертовому преподобному.

Дрожащими руками я обхватила себя за плечи, борясь с болью, аккуратно смыла кровь и соль, очищая порезы. Жжение понемногу утихло, и я нырнула с головой, чтобы смыть кровь с волос. Не помню, когда я в последний раз купалась в ванной. Пустая трата времени – сколько ловушек можно поставить или дров нарубить. Пару раз в месяц быстренько окунусь в реку – и все, довольно. Однако в этой поилке я просидела намного дольше, чем надо. Когда я вылезла, мокрая и дрожащая, вода в корыте была красной. Пришлось извиниться перед коровами.

– Тут почти вся кровь вашего хозяина, – сказала я, немного подумав. – Он столько ваших убил. Выпейте его и помочитесь им.

Я отыскала спальню этого чокнутого ублюдка и разорвала одну из его мягких льняных простыней. Сделала из нее повязки, только наложить их сразу не получилось. Вы когда-нибудь пытались забинтовать раны на спине трясущимися руками? Гиблое дело! Наконец мне удалось закрепить повязки, боль немного утихла, и я уже не боялась, что перепачкаю кровью одежду. Правда, я измазала ей всю комнату, и она теперь выглядела прям как подвал. И пускай!

Я сошла вниз, забрала свою одежду и прихватила несколько банок с консервами. Нашла рюкзак, упаковала в него банки, несколько морковок и еще красивые серебряные ложки. В пыльной деревянной коробке обнаружилось множество полезных вещей: металлические удочки с плоскими поплавками, несколько мотков шерсти и толстый рулон вощеной бумаги. Повезло! Конечно, красть нехорошо, не по закону, но убивать еще хуже, и потом Мэтью первый начал.

Я вышла из дома в ночь. Полдня в этих стенах круто изменили мою жизнь. Оказалось, что Лайон охотилась не только за Крегаром, но и за мной, и она уже висела у меня на хвосте. Загадочные слова «Подумай, почему я тебя не убил» никак не шли из головы. Пока я шагала к лесу, они крутились у меня в мозгу, смешиваясь с мыслями о Лайон, Крегаре и Мэтью, отчего по спине бежали мурашки. Но как только я оказалась среди деревьев, все мысли словно растворились. Меня окутали знакомые запахи перегноя, коры и хвои, и я понемногу начала успокаиваться. Здесь, в лесу, меня никому не найти.

Почти что рай

ЗА ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ я ни единой живой души не встретила. Приближалась зима. Я шла, охотилась, спала, опять шла. Если честно, мне это уже порядком надоело. Снег понемногу начал сползать с гор, и иногда я просыпалась, а вокруг все белым-бело. Я старалась часто промывать раны – не хотела заражение крови заработать, но спина прям огнем пекла, и с каждым днем все сильнее, а лекарей поблизости не было. Хотя и особо доверять их мазям и припаркам не стоит. Охотник говорил, что все лекари – шарлатаны. Обдерут тебя как липку. Сделают так, что хуже станет, и выманят все до последнего гроша. Но когда он поранил руку, и она пожелтела и распухла, как гриб со спорами, то скулил, прям как младенец. Сам побежал к лекарю.

Болезнь всех нас превращает в сосунков и нытиков, а дела мои шли все хуже и хуже. Я решила, что пора остановиться и все обдумать.

Где-то рядом проходила дорога, но лучше туда не соваться – вдруг меня Лайон углядит. У нее глаз как у орла. Однако я все равно держалась поблизости, на случай если со спиной будет совсем плохо. Может, меня какая добрая душа подберет.

Отойдя от дороги на пару миль к западу, я обнаружила среди густого леса чудесное озеро. Вода в нем была спокойной и гладкой, как зеркало. Вокруг росли орешник, ольха, бузина. Был там и огромный дуб, который тянул ветви на юг, к солнцу. Он подсказал мне, где я и куда нужно идти. Вокруг озера я заметила заросли пушистых елей, а чуть дальше – целое поле папоротника. В зарослях скреблись и шуршали какие-то мелкие зверюшки, и мимо пробежали штук девять или десять кроликов.

Я подошла к берегу, и, от того что там увидела, у меня дыхание перехватило. Вода была прозрачной, как стекло, словно ее здесь вообще нет. Камни на дне отражали солнечный свет. Ближе к середине, на глубине, вода темнела. Рыб на мелководье я не заметила, не знаю, водились ли они тут вообще. На дальней стороне озера я увидела скалы, вдвое выше моего роста, и с них падал поток воды. А еще озеро было совершенно круглым.

Дыхание здесь не превращалось в пар, и когда я сняла куртку, то не почувствовала холода. Неудивительно, что вокруг пели птицы и шуршало столько разной живности. Наверное, я наткнулась на горячий источник – мне Охотник о них часто рассказывал.

– Тебе бы там понравилось, девочка. Рядом с такими озерами-воронками зимы никогда не бывает. Русские бомбы еще сотню лет воду нагревать будут.

Стоя на берегу этого рая, я сказала себе: «Элка, вот где стоит задержаться ненадолго и подлатать себя. Тут есть все, что надо, – вода, еда и тепло».

Во время Большой Глупости БиСи хорошо досталось, и я слышала, как люди рассказывали о таких местах. Вода здесь была какая-то особая, видать из-за бомбы, потому что вокруг озера все так и перло из земли. Я бомбу не боялась – что она мне сделает. Зато в таком густом и зеленом лесу охотиться одно удовольствие.

Я немного осмотрелась и нашла подходящее местечко, рядом со скалой, между зарослями орешника и бузины. У леса есть одно золотое правило: не пытайся получить все и сразу. Вода, деревья и кусты; можно хорошо устроиться. Я прикинула, что до заката осталась пара часов, и вытащила из рюкзака – того самого, что у преподобного стащила – свой нож. Потом нашла пару невысоких деревьев, ветки которых начинались где-то на высоте моей талии. Самое то для укрытия.

Я срубила ореховое деревце толщиной в руку и надежно закрепила эту перекладину на ветках деревьев. Стоило мне нагнуться, как открывались раны, и меня пронзала боль. В другой раз я бы уже вопила, но сейчас мне во что бы то ни стало надо было закончить это чертово укрытие. Я ни о чем другом не думала; главное – крыша над головой, прежде чем ночь наступит.

Я закрепила на перекладине тонкие ветки, и теперь вся конструкция напоминала вываренные оленьи ребра. Белые, гладкие, с прорехами толщиной в руку. Достаточно густо, чтобы было тепло. Сверху навалила листья папоротника, орляка и всякое такое – клещи и пауки меня не беспокоили. Если ты их не трогаешь, то и они тебя не тронут. Может, я их домики и использовала для своего укрытия, зато им ночевать тепло будет, и я под дождем не намокну. Уж если ты живешь в лесу, научись находить такую маленькую выгоду во всем.

Потом высекла искру и развела маленький костер рядом со входом в шалаш.

Хотя быстро стемнело, луна сияла так ярко, что поверхность озера казалась зеркалом. Вся поляна была залита лунным светом, над поверхностью воды танцевали светлячки. Я съела немного консервированной оленины – подарок от преподобного – и отправилась на боковую. Меня окутало такое спокойствие, что спала я в ту ночь крепко, как никогда.

Меня разбудили первые лучи восходящего солнца. Я поставила силки и решила, что пришла пора помыть спину. Охотник купаться не любил, говорил, что от него начинает пахнуть человеком, и звери его издалека чуют. Помню, как-то раз он пришел домой, и от него не воняло потом и засохшей кровью. Сказал, что пойдет охотиться на особенных зверей и должен пахнуть как человек. Я тогда не обратила внимания на его слова – он частенько загадками говорил. Теперь, когда я узнала, что он убийца, то поняла: это была не загадка, а урок.

Конец ознакомительного фрагмента.