Пари под омелой (ЛП) - Мур Марен

— Он был засранцем. Вся школа знала об этом, кроме тебя. Я должен был держать его и позволить тебе ударить его.

Мой смех эхом разнесся вокруг нас.

— Я уверена, что Оуэн не позволил ему уйти в тот день без двух синяков под глазами и разбитого носа.

— Да, конечно, ты права.

Мне требуется больше времени, чем обычно, чтобы одеть коньки и правильно их зашнуровать, поэтому Паркер опускается передо мной на колени и помогает мне. Он плотно затягивает их, затем встает и дает мне руку.

— Готова к этому, Квинни?

— Готова, как никогда.

Мы направляемся прямо на каток, и в тот момент, когда я ступаю на лед, все воспоминания о том времени, которое мы провели на катке, словно накрывают меня. Паркер был прав, это очень похоже на езду на велосипеде, только кататься на коньках для меня даже легче, чем на велосипеде.

Гладкий лед скользит под коньками, и я погружаюсь в ностальгию. Я делаю быстрое вращение, от которого чуть не падаю лицом на лед, и поворачиваюсь к Паркеру.

Он ухмыляется, и медленные аплодисменты, которые следуют за этим, так же неловки, как и лестны.

— Я же говорил тебе, что ты будешь великолепна. Не могу представить себе ничего, в чем бы ты не была великолепна, Квинн.

Его слова почти сбивают меня с ног, и я качусь назад к нему и кладу руки на толстую ткань его куртки.

— Спасибо, что привел меня сюда, Паркер. Именно по таким мелочам я вспоминаю, что скучаю по дому, и, наверное, я просто не понимала, насколько сильно, пока не вернулась. Я имею в виду… Я могла бы кататься там, в Нью-Йорке, но это было бы совсем не то. Не то, чтобы у меня было время на что-то, кроме работы. Мой босс считает, что это спорт для него — заставлять меня работать до тех пор, пока я не засну за столом.

Мои ноги скользят вперед, отводя меня на несколько футов от Паркера, который наблюдает за мной грозным взглядом своих ярких глаз.

— И тебе это нравится? Твоя работа? — он встает на коньки и с легкостью занимает место рядом со мной, и мы начинаем кататься по кругу вокруг катка, бок о бок.

Его вопрос заставляет меня задуматься. Действительно ли мне нравится моя работа?

Наверное, мне нравится то, что я делаю, и я многого добилась в профессиональном плане. Но сама работа? Нет, она ужасна. Мой босс, рабочая обстановка, напряженная работа… все в ней ужасно. Но я заслужила то, что у меня есть, упорно работая и ставя свою карьеру на первое место, жертвуя многим, чтобы добиться своего.

Даже если я это ненавижу, я это заслужила.

— Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я люблю маркетинг, это то, чем я всегда увлекалась, и поэтому было логично закончить обучение и найти работу в этой области. Просто… я не знаю, буду ли работать в этой фирме долго, — это было то, в чем я не признавалась даже самой себе до этого момента.

Паркер протягивает руку и берет мою ладонь в свою, слегка проводя большим пальцем по тыльной стороне моей руки, и мы находим устойчивый ритм, катаясь вместе. Должно быть странно держать его за руку, но это не так. Это правильное ощущение, и я стараюсь не думать об этом слишком долго.

— Почему?

— Потому что мой босс — мудак. Боже, помню, как я получила предложение работать там, Паркер. Я была на седьмом небе от счастья. В новом городе, только что закончила колледж, и мне казалось, что весь мир у моих ног. Они предложили мне конкурентоспособные бонусы и такую зарплату, какой я даже не ожидала. Я не могла дождаться, когда смогу там работать. Потом начала работать и быстро поняла, что единственным способом добиться того, чтобы меня воспринимали всерьез в этой фирме, было работать в десять раз усерднее, чем все остальные. В частности, больше всех мужчин.

Паркер усмехается.

— Квинн, ты всегда была самой сильной девушкой из всех, кого я знаю. Черт возьми, ты устраивала парням вдвое больше тебя такое дерьмо, что они больше никогда с тобой не связывались. Представляю, как ты быстро справилась со всеми этими ублюдками.

Если бы он только знал, что мне приходилось делать, чтобы меня воспринимали всерьез, чтобы доказать, что женщины не менее способны, чем мужчины. В наш век трудно поверить, что такое еще встречается и существуют фирмы, где у женщин нет таких же прав, как у мужчин.

— Это было интересно, я могу без сомнения сказать, что заслужила свое место в этой фирме. Просто не думаю, что это то место, где мне суждено работать долгое время. Это скорее ступенька в моей карьере, я бы хотела однажды открыть свою собственную фирму. Быть самой себе начальником и собрать свою команду. Работать с теми клиентами, которых я выберу.

— Ты можешь это сделать, понимаешь? Зачем ждать? Я думаю, что ты можешь сделать все, что захочешь. Я видел, как ты это делала раньше, и никто, кроме тебя, не отвечает за твое будущее.

Я смеюсь и качаю головой, легонько ударяясь плечом о его плечо, когда мы проходим большой поворот катка.

— Мне кажется, что с тех пор, как я уехала, ты стал мастером мотивационных речей.

Мимо нас пролетает толпа детей, и один из них случайно задевает меня, в результате чего я теряю равновесие. Шатаясь, я протягиваю руку и хватаюсь за Паркера, которому каким-то образом удается удержать нас обоих в вертикальном положении, пока я пытаюсь выровняться.

— Вау, — говорит он, удерживая меня в своих сильных руках. Они обхватывают меня, прижимая к его груди.

Я могла бы списать стук своего сердца на то, что чуть не упала лицом на лед, но я знаю, что дело вовсе не в этом. Это руки Паркера, обнимающие меня и заставляющие оживать рядом с ним.

— Прости, тот парень… — я осекаюсь, полностью теряя ход мыслей, когда дыхание Паркера прерывается, и он придвигается ближе.

Я чувствую тепло его дыхания, которое овевает мои губы. Еще сантиметр, и они коснутся моих. Мои глаза закрываются, и я жду, сжимая в кулаках его куртку, пока он продолжает держать меня.

Затем мимо проносится еще один ребенок, и мы оба падаем на ограждение.

— Черт, ты в порядке? — тихо говорит он, осматривая меня со всех сторон.

— Я в порядке, просто ударилась. Я не сломаюсь, Паркер, — я смеюсь, — хотя уверена, что в тот день, когда я сломала руку здесь, в третьем классе, ты плакал больше, чем я.

Паркер краснеет и отступает назад с расширенными глазами.

— Ты обещала, что больше никогда не будешь об этом вспоминать, Квинн Скотт. Ты, блядь, поклялась в этом.

Я пожимаю плечами.

— Это было Рождество, которое я никогда не забуду. Я уверена, что тебе было так плохо все время, пока я была в гипсе, что ты приносил мне бесконечное количество горячего какао со взбитыми сливками и посыпкой.

— Тебе было больно, и я волновался за тебя. Я бы сделал все, что ты попросила в тот месяц. Помнишь, что я подарил тебе на Рождество? — спрашивает он.

Как будто я могу забыть.

Я не преувеличивала, когда говорила, что многие мои детские воспоминания связаны с ним, по крайней мере, те, которые особенно выделяются.

Взяв мою руку, он бережно держит ее в своей, пока мы снова кружим по катку, наши коньки скользят по гладкому льду.

— Ты купил мне колокольчик, он был такой громкий, что мама сказала, что если я позвоню в него еще раз, то она выбросит его прямо в мусорное ведро. Но каждый раз, когда я звонила в него, ты прибегал, — я смеюсь, откидывая голову назад, когда думаю о том, как быстро он заворачивал за угол нашей кухни, если я только дотронусь до этого колокольчика. Наверное, я никогда не замечала, насколько Паркер был внимателен и заботлив, когда дело касалось меня. Я всегда была младшей сестрой, или, по крайней мере, мне так казалось.

— Эх, я был мягкотелым. С возрастом я ожесточился.

Он подмигивает мне, затем отпускает мою руку и устремляется вперед, делая коньками зигзаги на льду.

Я уверена, что если бы я попыталась сделать то же самое, то точно оказалась бы на льду.

Хорошо, что у меня есть горячий док, который вылечит меня.

— Давай проверим, сможешь ли ты крутиться, как раньше?