Политэкономия войны. Заговор Европы - В. Галин

Чемберлен по этому поводу позже напишет: «Я обдумал всевозможные формы ответных действий, и мне абсолютно ясно, что ни одна из них не будет эффективной, если мы не собираемся воевать с Франко... Конечно, может дойти и до этого, если он окажется совсем глупым»241. Идеальное решение дилеммы для Англии высказал Иден — обеспечить победу Франко, после чего добиться соглашения о выводе итальянских и немецких войск242.

Париж, в отличие от Лондона, не имел времени на раздумья, он должен был предпринимать решительные действия с первых дней. И Париж действовал. С самого начала, пока силы мятежников были невелики и, по мнению французских военных, хватило бы 50 самолетов, чтобы их остановить, Франция отказалась отдать испанскому правительству эти самолеты, оплаченные задолго до мятежа. 8 августа правительство Блюма официально запретило вывоз самолетов и вооружения в Испанию. Мало того, Франция обратилась к другим странам заключить соглашение о «невмешательстве», которое на деле санкционировало интервенцию Италии и Германии в Испанию243. Но формальных поводов для отказа не было, и 9 сентября был создан Международный комитет по невмешательству, в который вошли 27 государств, в том числе и СССР.

Правда, «русские были готовы обсудить пути и способы помощи республиканской Испании и договориться о необходимых мероприятиях на тот случай, если оказание помощи Испании привело бы к всеобщему конфликту...». Но предложения советского правительства, сделанные еще до соглашения о невмешательстве, были отклонены244. «Мотивы Сталина, заставлявшие его присоединиться к соглашению о невмешательстве, — по мнению Т. Хью, — заключались главным образом в желании вступить в альянс с Францией и Англией»245. Отношение Франции к этому вопросу вполне определенно в октябре 1936 г. продемонстрировал Леже, который «намекнул советскому поверенному в делах, что франко-советские отношения могут пострадать, если Советский Союз не будет придерживаться менее агрессивной политики в Испании»246.

Были и другие причины, по которым СССР вступил в комитет по невмешательству. О них Сталину докладывал замнаркома иностранных дел Н. Крестинский: «Мы не можем не дать положительный или дать уклончивый ответ, потому что это будет использовано немцами и итальянцами, которые этим нашим ответом будут оправдывать свою дальнейшую помощь повстанцам»247. 28 августа 1936 г. Сталин запретил экспорт военного снаряжения в Испанию. Между тем поставки оружия Германией и Италией националистам продолжались. В ответ 24 октября НКИД заявил, что СССР не может считать себя «связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из участников». Соглашение превратилось «в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам», и СССР будет считать себя свободным от обязательств, если немедленно не прекратится помощь Франко со стороны Германии и Италии248. Сталин возобновил поставки оружия республиканцам, и в критические дни ноября, по мнению Т. Хью, именно организованная международная поддержка коммунистов, т.е. Коминтерна и СССР, спасла Мадрид.

Однако позиция Сталина на этот раз для многих оказалась неожиданной, в том числе и коммунистов. Среди них был Дж. Оруэлл: «Что же до русских, цели, которые они преследовали в испанской войне, совершенно непостижимы... отчего их участие было столь ничтожным... они сделали все от них зависящее, чтобы подавить испанское революционное движение, защитить частную собственность и предоставить власть не рабочим, а среднему классу?... Уверен, со временем выяснится, что внешняя политика Сталина, претендующая выглядеть дьявольски умной, на самом деле представляет собой примитивный оппортунизм»249. Действительно, как отмечает Т. Хью: «установление коммунистического режима в Испании противоречило сдержанной позиции Сталина»250. «Оппортунизм» Сталина по видимому объяснялся, как минимум тремя причинами:

— Во первых, на выборах 1936 г. в Испании коммунисты получили всего 4% голосов избирателей, аналогичная ситуация была на выборах во Франции. В обеих странах победили объединенные Народные фронты, включавшие и коммунистов, но главной их силой были социалисты. Народные фронты стали создаваться Коминтерном, после выборов 1932-33 гг. в Германии, где доля коммунистов достигала 30%, но тем не менее к власти пришел Гитлер. По замыслу Сталина и Димитрова Народные фронты должны были стать объединением всех левых сил против угрозы фашизма. И Сталин последовательно помогал испанскому Народному фронту, победившему на выборах.

— Во вторых, сталинский коммунизм незаметно, но неуклонно эволюционировал... — в сторону государственного капитализма. За внешними агитационной атрибутикой, террором и тоталитаризмом эти изменения были далеко не столь заметны. Но те, кто смотрел в глубь вещей, например Ф. Рузвельт, отмечали, что «Советский Союз перерастает из тоталитарного государства в социал-демократию»251.

— В третьих, левых коммунистов, к которым относился Дж. Оруэлл, сражавшийся в рядах троцкистской POUM, объединял лозунг «мировой революции». Сталин давно уже отказался от него и строил национальное государство. Так, Дирксен еще в 1933 г. замечал: «Большевизм в России не вечен. Процесс развития национального духа, который показывается теперь во всем мире, охватит в конечном итоге и Россию»252. Мало того, условием развития и самого выживания Советской России было укрепление отношений с Западом. Призыв к «мировой революции» подрывал эти отношения, превращая СССР в угрозу мировой цивилизации. И Сталин боролся с левой оппозицией, как в Испании, так и внутри страны, чем во многом объяснялись репрессии в СССР того времени.

Т. Хью отмечал, что в течение 1934—1935 гг. и особенно 1936 г. «Советский Союз отчаянно старался заключить союз с Англией и Францией, направленный против Гитлера»253. Д. Данн пришел к аналогичному мнению: «Коллективная безопасность и Народный Фронт были двумя стратегическими направлениями, целью которых было разбудить Запад и разорвать изоляцию Советского Союза, — при этом отмечает Данн, Кроме того, Сталин ставил перед собой еще одну задачу: заключить союз с нацистской Германией»254.

Действительно, целью Сталина было заключение союза, но не сепаратного, а следуя логике коллективной безопасности, со всеми странами, включая Англию, Францию, Германию и Италию. О чем Сталин и Молотов неоднократно публично заявляли. У этой политики были противники не только на Западе, но и среди левой оппозиции внутри СССР. Так, левая пресса, которую, например, представляла бухаринская газета «Известия» и журналисты, такие как Л. Кайт и Кольцова, призывали уничтожить «фашистский ад» и провозглашали: «клянемся поставить на председательское место в рейхстаге урну с прахом Клары Цеткин», «готовься к смертельной схватке, пролетарий»...255. Антифашистская риторика стала одной из причин того, что вскоре Германия, Японии и Италия заключили «Антикоминтерновский пакт»256.

Обострение противостояния фашизм — коммунизм неизбежно вело к общеевропейской войне, что было не в интересах Сталина. Т. Хью даже обвинял Сталина в том, что он оказывал недостаточную помощь республиканцам, боясь, что в этом случае война вырвется за пределы Испании257. Действительно, политику Сталина в этот период можно назвать «политикой силового сдерживания» Германии и поиска всеевропейского компромисса, позволившего бы остановить наступавшую войну.

Англия и Франция тем временем шли своим путем. По словам Т. Хью: «При Чемберлене британское правительство стало искать способы умиротворения Гитлера и Муссолини куда более активно, чем при Болдуине»258. Против выступал один Ллойд Джордж, который предостерегал свое правительство от участия в «воровской сделке между диктаторами». Он заявлял, что для Англии лучше начать войну теперь, чем позорно капитулировать перед фашизмом259. Но правительство

Чемберлена продолжало проводить свою политику, стремясь задобрить — «умиротворить» Муссолини и Гитлера «любой ценой»260. Галифакс в то время уверял Г. фон Дирксена, что Британия «ни в коем случае не желала бы вызвать неприязненных чувств в Германии»261.

Одним из шагов политики «умиротворения» стал предложенный Англией план за контролем политики невмешательства, т.е. попыткой установить «эффективный контроль, после чего прекратить снабжение Испании». Республиканцы сочли эти действия за оскорбление: «Мало того, что Германия и Италия без всяких препон доставляли оружие националистам, так теперь они получают право препятствовать таким поставкам. Законченное издевательство»262. Оружие Германия и Италия поставляли через Португалию, где диктатор Салазар активно поддерживал Франко. Когда же 13 мая на Совете Лиги Наций Советский Союз призвал к пересмотру политики невмешательства и призвал к действиям. Против проголосовали Англия, Франция, Польша и Румыния, остальные девять держав, входивших в Совет, воздержались263. Республиканцы были обречены. Между тем, по мнению американского посла, именно: «Победа республиканцев в Испании может приостановить процесс установления диктаторских режимов в Европе и привести к падению Гитлера и Муссолини»264.