Триптих в чёрно-белых тонах - Тамара Крюкова

Сегодня он собирался сделать очередной шаг на долгом пути достижения цели.

Переход на «Китай-городе» возле памятника Ногину по праву считается излюбленным местом встреч и москвичей, и гостей столицы. Разминуться здесь практически невозможно, несмотря на то, что поток пассажиров не иссякает ни днём, ни вечером.

В ожидании Клавдии Савва стоял, прислонившись к стене. Возле эскалатора, ведущего наверх, квартет музыкантов играл Моцарта, неся культуру в массы. Воздушная и светлая музыка великого австрийца звучала чужеродно в душной подземке. Виртуозная игра завораживала. В раскрытом футляре от скрипки лежала мелочь и мятые десятки. В этом было что-то унизительное. Билет на такой концерт в зале филармонии стоил бы совсем другие деньги. Впрочем, музыкантов не смущало, что им приходится играть перед снующей безразличной толпой. Каждый зарабатывает, как может.

Савва внёс свою лепту.

Моцарта сменил Вивальди.

— Привет. Давно ждёшь? — раздался за спиной голос Клавдии. Она кивнула в сторону музыкантов. — Хорошо играют.

— Да. Они здесь бывают часто. Иногда я нарочно выхожу на «Китай-городе», чтобы послушать.

Под звуки скрипок Савва с Клавдией направились к эскалатору. Мелодия становилась всё тише, пока не потерялась в недрах подземки.

— Как несправедливо устроен мир. Талантливые музыканты играют в переходе, а какой-нибудь ноль без палочки имеет всё, — сказала Клавдия.

— Может быть, в этом и есть высшая справедливость, — философски заметил Савва.

— В смысле? — не поняла Клавдия.

— Ты ведь считаешь вполне оправданным, когда одному даётся талант, а другому — ни шиша. Может, обделённые тоже думают, что это несправедливо. А так они получают компенсацию. Не талант, так деньги.

— По-твоему, если и талантливый, и богатый — это верх несправедливости? — с издёвкой спросила девушка.

— Нет, просто, если постоянно преследуют обломы, эта философия помогает не впасть в уныние, — улыбнулся Савва.

— Может быть, — пожала плечами Клавдия. — Хорошо, когда знаешь, чего хочешь. Ты вот себя нашёл, а я учусь просто потому, что так надо.

— Какие твои годы. У меня тётка в полтинник купила вязальную машинку и поняла, что всю жизнь занималась не тем. Сейчас такие авторские работы делает! В элитных бутиках продают.

— А ты хотел бы стать богатым и знаменитым?

— Что значит «хотел бы»? Я им стану. Я ведь ужасно талантлив! — провозгласил Савва.

— Да, от скромности ты не умрёшь, — усмехнулась Клавдия.

— Существует столько способов закончить жизненный путь, что умереть от скромности — это явный перебор.

— Да ну тебя. С тобой невозможно говорить серьёзно.

Они вышли из метро. В воздухе висела морось. Город словно устал от напряжённого дня и прикорнул, прикрывшись серым одеялом дождя.

— Куда мы идём? — запоздало поинтересовалась Клавдия.

— На танцы, — ответил Савва.

— Кроме шуток.

— Я не шучу.

— Ты серьёзно?! — Клавдия даже остановилась.

— Слушай, подруга, — это диагноз. Тебя сегодня заклинило на серьёзности.

— Зато ты из себя корчишь шута горохового. Ты мне можешь нормально ответить?

— Отвечаю нормально: мы идём на танцы, — повторил Савва.

— Я не умею танцевать, — помотала головой Клавдия.

— А тебе и не надо уметь. Мы идём записываться на танцевальный курс хастла.

— Это ещё что?

— Клубный танец. Очень красивый. И главное — несложный, основам можно быстро научиться. В Инете пишут, что всего несколько занятий и будем танцевать.

— Никуда я не пойду. Мне это не нужно, — заупрямилась Клавдия.

— Ты ведь согласилась поменять имидж, — напомнил Савва. — Думаешь, достаточно наложить макияж и всё? Имидж — это состояние души.

Наверное, Савва был прав, но одно слово «танцы» наводило на Клавдию ужас. Она уже предвидела, как все будут потешаться над её неуклюжестью.

— А без танцев нельзя? — спросила она.

— Нет. Ничто так не раскрепощает.

— Ну уж нет! Я не собираюсь раскрепощаться! — выпалила Клавдия.

Она так привыкла к внутреннему рабству, что любое упоминание свободы вызывало в ней сопротивление. Савва почувствовал, что девушка находится на грани срыва. Такое случалось уже не раз. Общаться с ней было всё равно, что идти по минному полю: ничто не предвещает угрозы и вдруг на ровном месте взрыв эмоций.

— Ты когда-нибудь заглядывала в словарь русского языка? — спокойно, чтобы не вызвать бури, спросил он.

— А что? — насторожилась Клавдия.

— А то, что слова «раскрепощение» и «разврат» не являются синонимами. Танцы тебя научат двигаться, а не маршировать.

Некоторое время они шли молча. Клавдия обдумывала сказанное. Несмотря на доводы Саввы, у неё в душе зрел протест. Хорошо ему выставлять её на посмешище. Попробовал бы сам оказаться на её месте.

— А ты что в это время будешь делать? — спросила она.

— Учиться танцевать. Я ведь тоже не умею.

Такой поворот настолько ошеломил Клавдию, что она остановилась и уставилась на Савву.

— Ты будешь танцевать? — с ударением на каждом слове произнесла она.

Чтобы представить Савву в роли танцора, нужно было обладать недюжинным воображением.

— Чего не сделаешь ради любви к искусству? Кроме того, тебе же нужна пара.

«Да, парочка из нас ещё та», — мрачно подумала Клавдия. Однако вся злость на Савву тотчас улетучилась. Теперь ей было нечего возразить.

— Ладно, пойдём. Но, по-моему, это пустая трата времени.

— Лишних знаний не бывает. На дискотеке пригодится, — сказал Савва.

Клавдия скептически хмыкнула:

— Моя бывшая подружка с компанией постоянно ходят на дискотеки, но я не слышала, чтобы хоть кто-то из них брал уроки танцев.

— Они не совершенны, как и всё в этом мире. А из тебя я собираюсь сделать совершенство, — с шутливым пафосом произнёс Савва.

— Ну-ну, глумись, — проворчала Клавдия.

— Ты везде видишь подвох. Насколько было бы проще, если бы ты перестала сопротивляться по каждому поводу, — сказал Савва.

— Я же иду, — возразила Клавдия. — Только учти, если у меня ничего не получится, мы бросим.

— Почему у тебя должно не получиться? Медведей и то учат.

— Спасибо тебе на добром слове.

Группа подобралась разношёрстная: и молодёжь, и люди зрелого возраста. Кто-то пришёл парами, кто-то сам по себе. Оглядев собравшихся, Клавдия с облегчением отметила, что девчонки не походили на фотомоделей. Опасения, что она будет выглядеть огородным пугалом, развеялись.

После разминки все разбились по парам, но скоро оказалось, что партнёров постоянно придётся менять. Клавдия занервничала. Одно дело — танцевать с Саввой, и совсем другое — выглядеть неуклюжей перед незнакомым парнем. Новый партнёр волновался не меньше. Он не мог унять дрожь в руках и то и дело сбивался. Для Клавдии стало откровением, что не только она трясётся от страха. Это открытие помогло ей обрести уверенность. Она сосредоточилась на шагах.

— Расслабься. Что у тебя руки, как деревянные? — услышала она рядом голос Насти.

Чемпионка России по хастлу была миниатюрной и выглядела, как подросток, но умела создать такую удивительную атмосферу доброжелательности, что её замечания никогда не казались грубыми или обидными.

— Не получается думать обо всём сразу, — пожаловалась Клавдия. — Думаю о ногах, забываю про руки.

— А в танцах не надо думать. Надо чувствовать. Расслабься, почувствуй партнёра и доверься ведению.

«Расслабься и доверься ведению...» — То же самое ей говорил Савва. Как будто это легко! Клавдия привыкла безоговорочно подчиняться только маме. В свои девятнадцать она обросла условностями, точно днище корабля ракушками. Она относилась к миру настороженно, лишь Савве удалось пробить брешь в стене недоверия, но и он постоянно натыкался на сопротивление.

В танцах же чувственность и доверие к партнёру были естественными. Тут не было ничего личного. Расслабься и доверься ведению...

ГЛАВА 10

Зима запаздывала. Осень не желала сдавать позиций. Под унылым, серым небом город выглядел немытым и зашарпанным. Затяжные дожди, в отличие от летних ливней, не делали улицы свежее и чище.

Ноябрь всегда наводил на Клавдию хандру, но в этом году она не замечала капризов погоды. У неё появилось убежище, маленький мир, где жил Савва, городские улицы и скверы раскрывали свои секреты, в метро обитали динозавры, а люди ходили на танцы.

По обыкновению, забыв зонт дома, Клавдия стояла на автобусной остановке. Дождь разошёлся не на шутку. Девушка туже затянула шнурок на капюшоне куртки, чтобы под него не затекала вода, и отвернулась от ветра. В голове мелькнула мысль: «Хорошо, что я без очков. Стёкла не заливает». Это была ничтожно маленькая радость, но на душе стало веселей. Клавдия улыбнулась.

Автобус подкатил к остановке, обдав стоящих на краю тротуара грязными брызгами. Клавдия вдруг подумала, что прежде оказалась бы в числе бедолаг. Она вошла в салон и, несмотря на давку, удачно устроилась возле окна. Всё чудесным образом налаживалось, как будто подменили сценарий её судьбы. Или это ей только показалось?