Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого - Максим Диденко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто бы сомневался… — протянула она, — что твоя фамилия на самом деле не является фамилией, а лишь прозвищем. Высший. Ты роста немалого был, да. И стал ты Димитрием, значит. Или был, а для того, чтобы имя не так сильно бросалось в глаза, изменил его на «Дмитрий». Умно. Но почему не Руслан? На бедже ведь было написано «Руслан Дмитриевич Высоков».
Снова погрузившись в свои мысли, которыми овладела ее находка, она совсем забылась. Встрепенувшись, она настороженно огляделась по сторонам, убеждаясь, что ни ее, ни найденную ею книгу никто, кроме ее самой, не видел.
Выглянув в опаленный проем, где когда-то было окно, Юля увидела машину такси, по-прежнему стоявшую недалеко от ворот, и слабое движение в салоне.
«С такого расстояния он видеть нас не мог, как и слышать, надеюсь, тоже», — подумала она, не осмеливаясь снова заговорить вслух.
В следующие секунды, словно убегая от погони, она поторопилась спуститься с руин на землю и вернулась к машине, скомандовав водителю везти ее домой. Тот потянулся, буркнул что-то не совсем разборчивое, до чего, впрочем, девушке дела вовсе не было, и откинулась в сиденье, крепко прижимая к себе книгу. Водитель не стал повторять свои слова, лишь бросил на нее подозрительный взгляд через зеркало заднего вида и запустил двигатель.
Они отъехали от места всего на несколько метров, после чего Юля попросила водителя остановить машину, торопливо и озираясь по сторонам вылезла из салона и вбежала в лесополосу. Там она надежно спрятала книгу под стволом старого дерева, забрасывая его ветками и травой, все так же не переставая параноидально оглядываться на предмет посторонних глаз. После чего уже вернулась в машину и отправилась домой, оплатив водителю нескромно большую сумму за простой и поглаживая разнывшееся плечо.
Глава 7. Беседа с Довлатовым
По возвращению Юли домой в квартире никого не оказалось. Никита, бросив не разобранный рюкзак на кровати, а в мойке немытую посуду, ушел гулять — это она поняла по отсутствующим бутсам на обувной полке. Артем же, по всей видимости, снова ушел по своим делам, в суть которых посвящать жену в последнее время не утруждался. Впрочем, все это, как и почти всегда, оставалось тайной, если она сама не начинала выспрашивать о его планах на день или о том, куда он так торопится. Работал ли он сейчас в гараже или же снова уехал выручать кого-нибудь советами — она тоже не знала.
Судя по его недавним словам, он взял отпуск именно ради того, чтобы проводить больше времени дома, помогая ей прийти в себя после пережитого и поскорее вернуться в привычную струю жизни. Говорил, что так у него будет больше свободного времени на оказание для нее как моральной, так и физической поддержки. На самом же деле все обстояло совсем иначе: большую часть времени он где-то пропадал, ища различные очень важные и безоговорочные причины не задерживаться в квартире дольше часа-получаса, исчезая при первом удобном случае. Оно и к лучшему.
Хорошо, что она перед уходом не забыла захватить с собой ключи от входной двери, иначе бы сейчас пришлось идти искать мужа, а заодно и оправдываться насчет причин, почему так надолго задержалась, а возможно, даже выдумывать какую-нибудь ложь по поводу книги, которую так и не привезла домой. Хотя первоначальная ее цель заключалась именно в этом. Подобной дотошностью и придирчивостью Артем никогда не отличался, но специально нарываться на подобные вопросы ей совсем не хотелось.
«Может, стоило ее все же привезти с собой? — спрашивала она саму себя, доедая остатки уже засохшего рулета и запивая его остывшим кофе. — Не пришлось бы сейчас терзаться догадками, о чем же все-таки там писал Высоков. То есть Высший… А вдруг ее дождь намочит? Твою ж мать, ну и дура! Зачем оставила?»
Юля заметалась по комнате, выглядывая в окна на предмет грозовых туч, начав переживать о сохранности книги. Уже чуть было не решила вернуться за ней прямо сейчас, но вспомнила, что та пролежала несколько недель под открытым небом, до этого пережив страшный пожар, и осталась невредима. Какой-нибудь денек-другой еще потерпит непогоду, лежа в рыхлой земле и будучи присыпанной сырой травой.
Артем вернулся домой как всегда веселый и жизнерадостный. Его дни, видимо, были наполнены разнообразием, в котором либо же вообще не было никакого негатива, способного выровнять губы, изогнутые в лучезарной улыбке, либо он умело маскировал трудности и их влияние на моральное состояние. Третьего варианта, в котором он выглядел радостным и счастливым только показательно для нее, тем самым раздражая ее, Юля не рассматривала, хотя мысль такая все же закралась ей в голову.
— Привет, милая! — пролепетал он, появившись в гостиной при полном параде: брюки, белая рубашка, галстук. Только туфли успел снять, а пиджак повесить в шкаф в прихожей. — Как ты? Давно вернулась?
Юля, глядя на мужа, застыла с открытым ртом и поднесенной к губам чашкой.
— Мамочки, — только и вырвалось у нее. — Давно я тебя не видела «с иголочки»! Ты чего, на свидание ходил? Познакомишь меня со своей пассией?
Артем искренне рассмеялся.
— Как-нибудь потом, хорошо? Иди ко мне, моя шутница. — Отшутившись, он мягко поцеловал ее в уголок губ. — Пришлось заехать в суд по тому вопросу, о котором я тебе рассказывал, ну, с Костяном.
Артем хоть и понимал, что Юля только лишь шутила насчет свидания, но почему-то посчитал правильным объясниться насчет своего внешнего вида. К тому же, дополнительная минутка простого, теплого общения никогда не будет лишней. По правде говоря, он в последнее время вообще не находил радости в жене как в собеседнице. Он видел, что улыбки ее зачастую были отрепетированы заранее, шутки — притянуты за уши, а смех, вместе с сумбурными и ничего не означающими вопросами, и вовсе существовал будто бы только для замыливания глаз — все игра. Жена отстранилась от него, замкнулась, а желания раскрывать ее у него, по какой-то непонятной для него причине, предательски не находилось. Оставалось лишь подыгрывать ей такими же лишенными искренности эмоциями, чтобы
