Дневник дзен-террориста. 2004 – 2009 - Валерий Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А сам-то ты как думаешь? – спросил Джеймсон, хитро подмигнул, больно ущипнул Паркера за нос и громко закричал, – и-го-го…
Бороздя гималайские снега, набрели как-то раз Акакий и Теллониус на останки какой-то книги.
– Что это? – спросил друга любознательный Акакий.
– Это – книга, – ответил ему Теллониус.
– Если бы я еще знал, что такое книга… – недовольно пробурчал Акакий.
– Книга – это такое изобретение людей. У них нет быстрых ног – поэтому они изобрели машины; у них нет острых когтей – поэтому они изобрели ножи; у них нет длинной теплой шерсти, поэтому они изобрели одежду…
– А книга? – перебил его излияния Акакий.
– А книга – это такое приспособление для ума.
– Скажи мне, Теллониус, а почему это люди с таким благоговением относятся к своим святыням?
– Потому что единственное, к чему они могут относиться с благоговением, так это к собственной глупости.
– Ты слышал, Теллониус, говорят, к людям спускался с небес бог?
– Конечно. Приди к нам! Приди к нам! Спустись к нам на Землю! – кричали веками они.
– Ну?
– Он спустился.
– И?
– Тут же распяли, нахрен!
– Скажи, Теллониус, ты гордишься своей черепаховостью?
– Даже и не думал об этом.
– А своей горностью?
– У нас сегодня день глупых вопросов?
– Тогда скажи мне, почему люди так гордятся своей национальной принадлежностью?
– Видишь ли, друг Акакий. Для того чтобы гордиться своими достижениями, надо чего-то достигнуть; чтобы гордиться какими-то качествами, их надо иметь; даже чтобы гордиться богатством и положением, надо, чтобы они у тебя были. Если у тебя ничего этого нет – остается национальная принадлежность.
– Скажи, а почему люди так убиваются ради учебы?
– Учеба превращает их в не дураков, правда, большинству из них это мешает стать умными.
– Акакий, а ты знаешь, что евреи распяли Христа?
– Что, опять?!
Однажды Теллониус пришел в аптеку и попросил лекарство от боли в панцире.
– У нас большой выбор лекарств. Обычно мы используем… – начал объяснять аптекарь.
– Мне нужно то, которое помогает, а не те, что вы обычно используете, – прервал его излияния Теллониус, – согласитесь, это не всегда одно и то же.
– Скажи, Теллониус, почему эти национальные русские патриоты вечно кричат, что в России русских не любят?
– Наверно, они хотят, чтобы их любили еще интенсивней в еще большее количество мест.
– Послушай, Теллониус, а почему люди такие неуклюжие?
– Потому, Акакий, что они просто не могут быть уклюжими.
Однажды Акакий решил побывать в шкуре страуса.
– Ну и как это? – спросил его Теллониус, когда тот вернул себе облик черепахи.
– Знаешь, чтобы прятать голову в песок, надо иметь чертовски крепкую жопу, – неохотно ответил он.
– Теллониус, а как ты относишься к большевизму?
– Медицински.
– Как?
– Подобного рода покраснение есть признак болезни, которую надо лечить.
ИИСУС И ТОЛСТОЙ
Встретились как-то Иисус Христос и Лев Толстой. Посидели, поговорили, вкусили чаю или чего покрепче…
А потом отпустило обоих.
В древнем Риме, во времена, когда первых христиан сжигали на кострах, вокруг костров собирались римляне. Они выпивали, закусывали, играли с детьми, и если день проходил удачно, говорили друг другу, показывая на костер:
– Право, славный христианин.
Надо сказать, что Лев Толстой никогда не читал Иисуса Христа по вполне понятным причинам. Правда, Иисус тоже никогда не читал Толстого. Но разве ж это проблема?
Будучи христианином, Толстой регулярно молился Иисусу. Иисус же ни разу не молился Толстому. Другого бы это задело, а Толстого нет. Такой вот был человечище.
Толстой, и это очевидно, мог быть и одновременно не быть ЛЬВОМ.
И все бы хорошо, но, будучи христианином и человеком логичным, он подозревал, что подобная неопределенность греховна и вообще недопустима ни под каким видом. Поэтому каждый раз, когда Иисус являлся ему во сне, Толстой умолял его помочь разобраться в этой проблеме. Иисус же только смеялся и убегал от Толстого на средину озера. Толстой по воде ходить не умел даже во сне, поэтому ему ничего не оставалось, как терзаться сомнениями на берегу.
И вот однажды вместо Иисуса ему приснился человек азиатской наружности, который ловил рыбу в небе над его графским озером.
– Что ты здесь делаешь? – возмутился граф.
– Я? Ловлю рыбу, и это также очевидно, как то, что ты маешься всякой херней.
Понял тогда Толстой, что это не простой браконьер, упал перед ним на колени и взмолился о помощи.
– Выброси все это нахрен, – ответил рыбак и полез на небо, отцеплять зацепившийся за облако крючок.
Проснувшись, Толстой громко послал всех на хуй, скинул свои графские портки и пошел пить с мужиками самогонку.
Однажды Толстому явился Налоговый Инспектор.
– Веришь в меня? – строго спросил он.
Толстой сначала растерялся, но вскоре понял, что это уже другая история.
И все же Толстого легче писать, чем читать!
Начав писать, Толстой вдруг понял, что Иисуса распяли по лингвистическим причинам. Ведь если бы толпа кричала по-русски, «распни» можно было бы легко переделать в «раз пни», и все бы закончилось анекдотом.
Другим результатом лингвистической подмены, по мнению Толстого, стала всеобщая неприязнь к жрицам любви. И все это только лишь потому, что какой-то урод заменил «кинуть палку» на «закидать камнями».
Однажды по запарке Толстой сам себе явился во сне. Неизвестно, чем бы это могло закончиться, не вмешайся вовремя в это дело Иисус.
Доказано, что Толстой верил в Иисуса, но верил ли Иисус в Толстого?
Однажды Толстого перепутали с Карлом Марксом… Такая вот грустная история.
Одно время Ленин, имевший привычку примазываться третьим, буквально по пятам ходил за Толстым и Иисусом. Один раз Иисус не выдержал:
– А пошел ты к Марксу! – грубо сказал он Ленину. Не подумав, блин, сказал!
Толстой всегда любил поговорить о Христе. И однажды он заговорил о нем с одним странным незнакомцем.
– Ты думаешь, христиане любят Христа? – спросил тот Толстого, – да они его даже за человека не считают!
В другой раз Толстому приснился не Иисус, а Достоевский.
– Рукописи не горят, – сказал он, подтирая зад каким-то древним свитком.
Однажды Толстой, желая наказать врага, огрел его носилками. После этого Толстого три дня мучил радикулит. Тогда-то у него и родилась великая мысль, которая в последствии стала известна в некой извращенной форме.
НАРКОМАНСКИЕ СКАЗКИ
– А где Карлсон?
– Он улетел…
Наркоманская сказка.
Жили-были дед и баба, ели кашу с молоком.
Наркоманская сказка.
Парк культуры.
Наркоманская сказка.
Ямщик, не гони!
Не руби сук, у которых живешь.
Эсеры были левыми.
Собственноручно изменять жене.
Секс – не дай ему отсохнуть!
Весна – это когда распускаются почки и дают метастазы в печень.
Ну и что, что я сплю с его женой? Он же спит с моей любовницей.
Он очень любил детей. Бывало, снимет презерватив, и налюбоваться не может.
Лучший бальзам для души – это неприятность ближнего.
Любовь на теплотрассе – это не любовь, а влечение.
Капля трудового порыва убивает лошадь!
Не верну – считайте меня коммунистом.
Рука бойцов колоть устала…
Наркоманская сказка.
Порядочный мент – пятно на всем коллективе.
Нет, я не Байрон… Ну и кайф!
И поет мне в землянке гормон.
Близкие и недалекие люди… А слова-то синонимы!
О внебрачной любви: Мораль укрепляет руки.
Весна – пора любви и шизофрении.
Переводится ли филфак как сексолюбие?
Согласившись помочь с долгами, он начал с супружеского.
Дети – цветы жизни? Цветочки – ягодки еще впереди.
Гусь свинье не товарищ. А вот слоны, бегемоты и носороги родственники. Да и мы с вами недалеко ушли. Даже органы для пересадки подходят. Вот вам и биология.
Человек человеку друг, товарищ и жена товарища.
Основным его недостатком было мужское достоинство.
О рефлексах и замещении: Многие девочки, мечтающие о собаках, выходят замуж за военных.
Попробуй-ка поймай!
Твой кайф.
Лучше казаться дураком, чем казаться умным.
Два токаря на плющихе.
Вылизывая задницы, он прекрасно овладел языком.
Мама мыла Раму, напевая: «Харе».
Мантра.
Пролетариату нечего терять, кроме собственных цепей, колец, колье…
