Ласточка - Генри Хаггард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Узнав об этой истории, Ян тоже страшно вознегодовал и сказал, что следовало бы проучить негодяя за его дерзость, но находил неудобным наживать себе смертельного врага в лице такого богатого и опасного человека. Поэтому советовал выждать время, когда можно будет найти законное основание обезвредить его.
Вечером пришла Сигамба. Она была очень миловидна в ее вышитой и очень опрятной кароссе.note 5 Сначала Ян говорил с ней очень сурово и обвинил ее в том, что его дочь перенесла из-за нее такую неприятность. Но потом он даже согласился, по просьбе Сузи, оставить у нас в доме знахарку с тем, чтобы она безвозмездно лечила скот, в случае, если он заболеет.
Так Сигамба осталась у нас. Хотя я и чувствовала, что мы приобрели в ней надежную защиту против своих врагов, но все-таки душа моя была очень неспокойна, и ночью, ложась спать, я сказала Яну:
— Знаешь, мне кажется, что наше мирное время безвозвратно миновало и теперь нас ожидают бури и грозы.
— Да, и мне кажется так, — со вздохом ответил он. — Наше счастье повернулось к нам спиной с того дня, когда тебе пришла несчастная мысль солгать англичанам и убедить меня согласиться на эту ложь.
Увы, он был прав.
VI. КАК РАЛЬФ «ПРОУЧИЛ» ЧЕРНОГО ПИТА. ЧТО УКАЗАЛА ЗИНТИ КОРОВА
На другой день утром я хотела переговорить с Ральфом относительно его свадьбы с Сузи и отправилась искать его, но нигде не могла найти. Предполагая, что он в нашем краале, я пошла туда. Проходя мимо хижины Сигамбы, я увидела негритянку, которая сидела на пороге своего жилища.
— Добрый день, мать Ласточки, — приветствовала она меня. — Я знаю, кого вы ищете.
— Знаешь? — удивилась я.
— Да, — отвечала она улыбаясь. — Он уехал еще на рассвете.
— Куда?
— Туда, где заходит солнце.
И знахарка указала рукой в ту сторону, где находилась ферма Черного Пита. Сердце мое тревожно забилось, и я поспешила спросить:
— А ты не заметила, с ним был роер?
— Нет, у него в руках был только толстый хлыст, из тех, которыми погоняют быков и наказывают кафров.
Я облегченно вздохнула, но возвратилась домой все-таки с тяжелым сердцем. Я поняла, что Ральф отправился искать встречи с Питом. Хотя он и обещал Сузи не убивать Пита, но не давал слова не трогать его вообще, и потому считал себя вправе «поучить» оскорбителя своей невесты, то есть, избить его до полусмерти.
Он потом мне сам рассказывал, что отправился прямо к краалю своего врага и стал поджидать его в узкой лощине, отделявшей ферму Пита от крааля. Немного погодя со стороны фермы показался Пит, сопровождаемый кафром и вооруженный роером. Заметив Ральфа, негодяй сразу понял, зачем тот явился, но не выказал ни малейшего смущения. Он как ни в чем не бывало поклонился ему и с напускным простодушием спросил:
— Как поживаете, господин Кензи? Не желаете ли осмотреть моих новых овец?
— Я вовсе не за тем явился сюда, господин ван-Воорен, — резко отвечал Ральф.
— Значит, вы пожаловали, — невозмутимо продолжал Черный Пит, — по поводу ярочки, которую, как я слышал…
— Да, вы угадали, — перебил Ральф, едва сдерживаясь, — я явился именно по поводу овечки, которую жестоко оскорбил один негодяй. Я хочу наказать этого…
— А!.. Ну, в таком случае, счастливого пути, господин Кензи… Желаю вам успеха! — насмешливо проговорил Пит и, приподняв шляпу, хотел было проехать дальше.
— И этот негодяй — ты! — докончил Ральф, подскакивая к Питу и поднимая над ним хлыст.
Пит заставил свою лошадь попятиться и схватил роер. Но прежде, нежели он успел выстрелить, Ральф соскочил с коня, сильным ударом выбил из рук Пита роер, стащил его самого с лошади и подмял под себя.
— Ты осмелился оскорбить беззащитную девушку на глазах целой толпы, так пусть же теперь хоть этот кафр увидит и расскажет, как наказываются у свободных боеров такие оскорбления! — проговорил Ральф, стоя коленом на груди ошеломленного противника, который не делал даже попытки освободиться.
После этих слов Ральф принялся своим хлыстом наносить удары Питу по чему попало, поворачивая его во все стороны как бревно.
Избив его чуть ли не до полусмерти, Ральф наконец опомнился и, оттолкнув от себя так, что Пит ударился головой о камень, поднялся на ноги.
— Я дал клятву не убивать тебя, а потому и ограничился только этим наказанием! — проговорил он, тяжело отдуваясь. — Но если ты осмелишься сделать еще что-либо подобное, то так дешево не отделаешься от меня… А чтобы ты не позабыл этого, то вот тебе на память.
С этими словами Ральф еще несколько раз ударил своего врага хлыстом по лицу. Хотя эти удары были и не сильны, но, тем не менее, на скулах и широком носу Пита сейчас же выступили красные полосы, которые должны были надолго обезобразить и без того некрасивое его лицо.
После этого наш будущий зять вскочил на лошадь и направился домой.
Сначала Черный Пит как будто не чувствовал ударов бича по своему лицу, но лишь только Ральф успел отъехать на несколько шагов, Пит с трудом поднялся на ноги и крикнул вслед своему сопернику прерывающимся от боли, гнева и стыда голосом:
— Я тебе этого никогда не забуду, подлый найденыш… нищий… английская собака!.. Мы еще увидимся с тобой, только при других обстоятельствах… я тебе тогда отплачу. А теперь вот получай пока задаток!
Раздался выстрел, и Ральф почувствовал, как что-то пролетело мимо его уха и содрало у него на щеке кожу.
Он обернулся и хотел было возвратиться; но, к счастью, вовремя одумался, пришпорил лошадь и ускакал, избежав, таким образом, смертельной опасности.
Я забыла прибавить, что хотя у Пита и был с собой кафр, но он не оказал никакой помощи своему господину, отчасти потому, что почти все кафры трусливы и никогда не вмешиваются в ссоры белых, а отчасти, быть может, и потому, что этот кафр не любил Пита за его жестокое обращение со своими чернокожими рабами. Как бы там ни было, но в самом начале схватки кафр поспешил скрыться за деревьями, окружавшими лощину.
Когда Ральф возвратился домой, то его первая встретила Сузи. Бедная девочка едва не упала в обморок, увидев, в каком виде был ее жених: платье его было все изорвано, а из щеки текла кровь.
Ральфу большого труда стоило успокоить ее и уверить, что он не ранен и что на щеке простая царапина, которая скоро пройдет. Разумеется, он не сказал ей правды. Свой растерзанный вид и расцарапанную щеку он объяснил тем, что долго гнался за ланью и что, пробираясь сквозь кусты, изорвал платье и расцарапал щеку.
Но лично мне он в тот же день вечером передал все, как было; а я, в свою очередь, рассказала об этом Яну.
Утром на следующий день муж, не сказав никому ни слова и вооружившись роером, отправился тоже к Питу. К счастью, последний догадался куда-то убраться, так что Ян возвратился ни с чем.