Раненые звёзды - Сергей Котов

себя накручиваю, но, похоже, после вчерашнего неловкого момента она стала держаться со мной как-то подчеркнуто отстраненно. Хотя что такого-то я сделал? Ну да ладно, ее дело. Мало в мире девчонок что ли?

Добирались довольно долго. Пришлось постоять в пробке в районе Каширки. Этот участок всегда забит: съезды на густонаселенные районы, и крупный торговый центр прямо на пересечении трасс. За все это время Катя не проронила ни слова. Я тоже молчал, стараясь подавить собственное раздражение от ее поведения. И только перед самым поворотом на Котельники до меня вдруг дошло: да она же нервничает! Это открытие меня малость обескуражило. Значит, не простая это поездка — ой, не простая. Куда же мы на самом деле едем? Где-то наверху договорились, и теперь меня просто сдадут? Я нервно потрогал кобуру, которую, конечно же, взял с собой. К счастью, она легко влезла в карман моей толстовки. Это оружие меня защищает. Вопрос только в том: насколько широки возможности этой защиты? Или, может, Катя как раз и везет меня туда, где сможет отвлечь меня, и забрать тюрвинг? Нет, это совсем бред какой-то. У нее была масса возможностей, пока я спал, был в сауне и тренировался.

— Приехали, — сказала Катя, останавливаясь на парковке возле искусственного озерца, которое, похоже, образовалось на месте бывшего карьера. Место было довольно живописным: на берегу, где мы остановились — новехонькие высотные жилые дома, на противоположном — высокий песчаный берег, почти как на Байкале. А между этими берегами — синяя вода, казавшаяся удивительно чистой под не по осеннему высоким и ярким голубым небом.

— А тут ничего так, — прокомментировал я.

— Ага, — кивнула Катя, — неожиданно такое увидеть всего в паре километров от МКАДа.

— Я слышал про это место, ребята говорили, — сказал я, — но все руки не доходили прокатиться. Думал, обычная городская помойка.

— Ну, мусора тут действительно хватало, — пожала плечами Катя, — но в последнее время муниципалитет взялся за чистоту. И стало вполне прилично.

— Значит, ты уже тут бывала, — заметил я.

— Конечно, — кивнула Катя, — пойдем, покажу, ради чего я тебя сюда притащила.

Мы вышли из машины.

— Знаешь, — сказал я, когда мы подходили к довольно приличному, оборудованному пляжу (сейчас, разумеется, пустому), — китайцы считают, что место, где ты умрешь, имеет очень большое значение.

— Да? — растерянно переспросила Катя, продолжая шагать вперед.

— Ага, — кивнул я, — модный фэншуй, про который любят втирать дизайнеры, на самом деле, в большей степени наука о том, где лучше умереть, и быть похороненным.

— Ты к чему это? — до Кати, наконец, дошел смысл моих слов.

— Да так, — ответил я, оглядевшись, — просто место красивое.

— Ты что, решил, что я тебя сдавать собралась? — спросила она, — или вывезла, чтобы прикончить?

— Ну, ты молчишь всю дорогу, — я пожал плечами, — и вообще напряженная какая-то.

— Дурак! — сказала Катя, фыркнула, и пошла дальше. Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.

— Пришли, — сказала она, — что видишь?

Я огляделся. Место было очень занятным. Пляж остался справа, мы были близко к действующей части карьера, в котором, как я предположил, добывали песок. Прямо перед нами, полукругом, вздымались песчаные стены, метров тридцати, а то и сорока в высоту. На грунте в беспорядке валялись разбитые твердые плиты какой-то породы. Полоса этой породы просматривалась в песчаной стене, на высоте десяти метров. Но не это было самым интересным. Прямо в стене песка, как раз в районе темной полосы этой твердой породы, застряло нечто, напоминающее ажурное яйцо из оплавленного и сильно проржавевшего железа. «Яйцо» было довольно внушительных размеров: метра три в высоту, и около двух метров в широкой части по горизонтали.

— Ты про эту штуковину? — я указал на яйцо.

Катя посмотрела в указанном направлении, и радостно улыбнулась. Потом, вдруг рассмеялась, и кинулась мне на шею.

— Ура-а-а! — кричала она, — Гришка, ты даже не представляешь, какой ты молодец!

Пользуясь случаем, я крепко обнял ее. Вдохнул запах ее волос.

— Да что случилось-то? — спросил я, когда Катя, наконец, разомкнула объятия.

— Случилось то, что у нас с тобой большое будущее! — сказала она, а потом добавила, — у тебя — большое будущее. Насчет меня дальше видно будет.

— Может, объяснишь, наконец?

Катя глубоко вдохнула, задержала дыхание, потом выдохнула.

— Да, пожалуй, — сказала она, — наверно, пора кое-что объяснить. Гриш, насколько хорошо ты знаком с археологией и геологией?

— В целом — в рамках школьного курса, — я пожал плечами, — про военную археологию знаю немного больше. Одно время работал в поисковом отряде, на добровольных началах. Помогал наших бойцов находить и хоронить по-человечески.

— Ясно, — кивнула Катя, — тогда начну издалека. То, что ты видишь перед собой, этот слой песчаника — дельта древней реки. Она текла тут на протяжении всего аптского века, на границе между Юрой и Мелом. А теперь посмотри на эти конкреции, — она указала на плиты, разбросанные по дну карьера.

Я присел на корточки, и внимательно оглядел ближайшую плиту. На первый взгляд — камень как камень. Похож на гранит или базальт. В каких-то рыжеватых отложениях. Поверхность неровная, в пузырях и буграх, как будто когда-то кипела.

— Это что, лава? — спросил я, поднимаясь, — не знал, что в Московской области были вулканы.

— Они и правда были, — ответила Катя, — только не здесь. На границе между Русской и Скифской плитами, где севернее сохранилась Девонская складчатость. Но не здесь.

— Что же это тогда?

— Это — след древнего термоядерного взрыва, — сказала Катя, вздохнув.

— Вот как… — признаться, я немного растерялся, и рефлекторно отдернул руку, которой ощупывал «пузыри» на «лаве».

— Не волнуйся — радиационной опасности давно нет, — улыбнулась Катя.

— Уверена? — я подозрительно нахмурился.

— Совершенно, — ответила она, — самые опасные изотопы давно распались.

— Кстати, почему ты уверена, что взрыв был именно термоядерный? Если изотопы распались?

— Мы строили модель распределения энергии, основываясь на мощности расплавленных слоев. Да и анализ оставшихся элементов может многое дать, — она махнула рукой, — в общем, не будем в детали. Просто знаем, и все. Практически, со стопроцентной вероятностью.

— А это что за штука? — я указал на «яйцо» вплавленное в слой «лавы».

— А вот теперь, Гриша, — Катя сделала паузу, и многозначительно на меня посмотрела, — мне придется тебе рассказать кое-что, после чего твоя жизнь окончательно и бесповоротно изменится.

— Так она вроде как уже, — я пожал плечами, поднимаясь.

— И то верно, — улыбнулась она, — в общем, были такие писатели, братья Стругацкие. И однажды они написали отличнейшую повесть, которая называется «Пикник на обочине».

— Слушай, — перебил я, — может, я и качок. Но не тупой. Я знаю, кто такие Стругацкие. У меня мама