Черчилль 1911–1914. Власть. Действие. Организация. Незабываемые дни - Дмитрий Медведев

Адмирал Фишер не был исключением. Он благосклонно отнесся к молодому политику, с которым встретился вновь весной того же года на курорте Биарриц. На этот раз Черчилль был полностью покорен личностью адмирала. «Мы проговорили с ним весь день и далеко за полночь, – вспоминал политик. – Лорд Фишер рассказывал мне удивительные истории о военном флоте и о своих планах – все о дредноутах, о подводных лодках, о новой системе подготовки морских офицеров для каждой из специальностей, о больших орудиях, о выдающихся адмиралах и о жалких и ничтожных коллегах, о Нельсоне, о Библии. Я до сих пор помню все в мельчайших подробностях. Я часто размышлял об этой беседе. Когда я вернулся в Министерство по делам колоний, я смог бы сдать экзамен о политике тогдашнего Совета Адмиралтейства».[184]

На Черчилля произвело впечатление, с какой легкостью Фишер делился с ним конфиденциальной информацией о национальной безопасности и развитии военно-морского флота. «Пройдет время, и Уинстон узнает, что это было весьма распространенной практикой для адмирала, который спокойно мог слить секретные данные в прессу, обычно в Observer, если считал, что это может помочь ему в борьбе с врагами, с коллегами или с начальством», – вспоминал сын Черчилля Рандольф.[185]

В те две недели отдыха в Биаррице двух джентльменов часто видели вместе. Находившийся на курорте в то же время король Эдуард VII сказал леди Лондондерри, что «сэр Джон Фишер и Уинстон Черчилль прямо-таки неразлучны». Король даже прозвал их «болтунами».[186] Учитывая, что Эдуард VII одинаково благоволил как старому флотоводцу, так и молодому политику, это прозвище больше походило на добрую иронию, чем злобный сарказм.

Адмиралу импонировал талантливый собеседник, который с энтузиазмом перенимал опыт и поддерживал его начинания. Своему непосредственному начальнику, первому лорду Адмиралтейства лорду Твидмауту, который приходился нашему герою дядей, Фишер признался, что считает Черчилля «одним из самых прекрасных людей, с которым он когда-либо встречался». «У него такой быстрый ум, что беседовать с ним одно удовольствие», – заявил адмирал.[187]

После совместного отдыха в Биаррице между Фишером и Черчиллем завязалась оживленная переписка. Послания адмирала резко выделялись на фоне эмоционально выдержанных писем большинства государственных мужей. Его эпистолярному стилю были свойственны преувеличения и экстравагантность, с многочисленным подчеркиванием отдельных мест. Фишер не стеснялся в выражениях, называя своих недоброжелателей «подлецами» и «вонючками». Обычно адмирал выспренно завершал свои послания: «Твой, до превращения в пепел», или «Твой, пока уголь не даст ростки», или «Твой, до замерзания ада». Пройдет время, и Черчилль скажет: «К сожалению, настанет день, когда ад замерзнет, уголь даст ростки, а дружба превратится в пепел».[188] А пока этот день не настал, политик активно поддерживал отношения с эксцентричным флотоводцем. «Любого предусмотрительного министра подобный стиль писем мог бы смутить, но Уинстон был не из их числа, – отмечает историк Уильям Манчестер. – Он полагал, что его ви́дение, помноженное на опыт Фишера, представляют замечательный союз».[189] Кроме того, Черчилль как губка впитывал в себя полезные сведения, которые ему пригодятся впоследствии. «В период с 1907 по 1911 год Уинстон, занимавший руководящие посты в различных министерствах, находился в курсе основных событий в военной и морской сфере», – признает вице-адмирал сэр Питер Греттон.[190]

Фишер также имел на Черчилля виды. Потомок герцога Мальборо был восходящей звездой Либеральной партии. У него были потенциал, способности и влиятельные сторонники в лице премьер-министра Герберта Асквита и канцлера Казначейства Дэвида Ллойд Джорджа. Старый лис планировал привлечь Черчилля на свою сторону в противостоянии с Бересфордом. «Я ужинал с Черчиллем, – делился он с лордом Эшером в январе 1908 года. – Уинстон неожиданно пришел в Адмиралтейство, и мы закатились в „Ритц“. Я провел с ним два часа. Ему не терпится сражаться на моей стороне, и он просто кипит от возмущения».[191] Спустя годы адмирал признается, что «в бытность моего пребывания на посту первого морского лорда Уинстон Черчилль был тесно связан с радикальными реформами и полностью поддерживал меня, в то время как враждебная критика отличалась в своей злобе и опасности».[192]

Отношения Черчилля с Фишером – яркий пример налаживания полезных социальных связей. Поиск новых контактов и знакомств особенно важен в начале управленческой карьеры. «Одна из наиболее очевидных и в то же время трудных задач из всех, с которыми сталкиваются делающие первые шаги начальники, – это выстроить связи, то есть познакомиться и укрепить отношения с людьми, которые всегда смогут помочь, дать совет, поделиться важной информацией, грамотно оценить ваши планы, нарисовать перспективы вашей отрасли», – объясняют профессор кафедры организационного поведения университета INSEAD Эрминия Ибарра и профессор теории коммуникаций Марк Хантер.[193]

Вопрос построения Черчиллем социальных сетей подробно рассматривался в предыдущей работе, посвященной лидерству.[194] Обращает на себя внимание, что, несмотря на всю активность британского политика в этом вопросе, он никогда не превращал поиск новых знакомств в самоцель. Формирование социальных сетей – как раз тот случай, когда большое количество не означает высокое качество. «Мы заметили, что люди, у которых просто много знакомых, редко добиваются особых успехов в карьере: они слишком распыляются, – сообщает о своих исследованиях профессор Школы коммерции Университета штата Вирджиния Роб Кросс. – Все дело не в количестве, а в структуре социальной сети. Важно, чтобы люди служили для вас своего рода связующими звеньями с другими, самыми разными группами из разных слоев иерархической структуры, из разных профессиональных направлений».[195]

«Люди, у которых просто много знакомых, редко добиваются особых успехов в карьере: они слишком распыляются. Все дело не в количестве, а в структуре социальной сети».

Кроме того, взаимоотношения между людьми представляют собой не статичный объект – они подвижны, динамичны и требуют усилий для сохранения и развития. На рубеже 1908–1909 годов Черчилль выступил за сокращение бюджета флота, чем вызвал резкое недовольство со стороны лорда Фишера. Последний ратовал за строительство восьми дредноутов и на стремление своего друга сократить расходы смотрел крайне отрицательно. Из-за разногласий по бюджету отношения между «бол тунами» значительно охладели. Черчилля подобное положение дел не устраивало, и он стал искать повод для налаживания прежней связи. Встреча состоялась в клубе «Атенаум». Фишер сидел в кресле и читал газету. Когда в зал вошел Черчилль, адмирал едва заметно кивнул и продолжил чтение. Затем он свернул газету и вышел на улицу. Черчилль последовал за ним и попытался завязать дружескую беседу, однако адмирал грубо оборвал его, заявив, что не намерен обсуждать военно-морские вопросы. Черчилль сделал вид, что не заметил этого пассажа, и спросил Фишера о планах на будущее, на что услышал в ответ – иметь 20 дредноутов к апрелю 1912 года.

Черчилль не стал таить обиду. Когда через год Фишер выйдет в отставку, он направит ему письмо со следующими словами: «Со слабой надеждой я несколько раз протягивал вам лапу дружбы, но тщетно. Вы мне очень нравитесь, и я только могу сожалеть, что ход событий не позволил нам поработать вместе. Я искренне рад вашему возведению в пэры и выражаю вам признательность за вашу великую службу в обеспечении превосходства британского военно-морского флота. Я желаю вам всего самого лучшего и надеюсь, что мы еще встретимся за увлекательной и долгой беседой».[196] После столь «нежного», по словам адмирала, послания Фишер потеплел, но прощать окончательно «двойного изменника» не стал. Лорду Эшеру адмирал рассказал о письме Черчилля, добавив при этом, что «я тоже люблю Уинстона, в первую очередь за то, что он настоящий боец».[197] В июле 1910 года Черчилль предпринял еще одну попытку, пригласив адмирала на ланч, но тот ответил с издевкой, что у него назначено Маккене.

Каменных мостов с Фишером Черчиллю в 1910 году построить не удалось, но понтонные возведены все-таки были. Что же до самих отношений с упрямым адмиралом, то до поры до времени они оставались натянутыми, хотя и не безнадежно испорченными. Видеть известного политика (а Черчилль, хотя и был значительно моложе Фишера, в марте 1910 года занимал пост министра внутренних дел – четвертый в политической иерархии Соединенного Королевства после премьер-министра, канцлера Казначейства и главы МИД) заискивающего перед тем, кто уходит в отставку, приходится не часто. Но все же подобные шаги, о которых В. С. Высоцкий писал: «Я гордость под исподнее упрятал», также составляют будни руководителей.