Женская месть - Нора Робертс

– Все, кто был когда-нибудь влюблен, поймут меня, – через силу улыбнулась Фиби.

– Смею ли я спросить вас, не жалеете ли вы о том, что распростились с такой блестящей карьерой в кино?

Фиби посмотрела на Адриенну, и в глазах ее появилась нежность:

– Разве можно испытывать разочарование, когда во многом я стала гораздо счастливее, чем была.

– Это похоже на сказку. Красивую женщину похищает шейх из пустыни и увозит в таинственную экзотическую страну. – Мадемуазель Грандо повернулась к Абду: – Видно, Запад для вас имеет особое значение, раз вы влюбились в американку и женились на ней. Правда ли, ваше величество, что у вас есть еще одна жена?

Абду поднял хрустальный бокал с соком. Его лицо выражало вежливый интерес, и казалось, что вопрос насмешил его, но пальцы его крепко сжимали бокал. Ему было тошно оттого, что задавала вопросы женщина – он презирал ее.

– Моя религия позволяет мужчине иметь четырех жен, если он может обеспечить им достойное содержание.

– И в Соединенных Штатах, и в Европе женщины борются за равные права с мужчинами, и это движение с каждым годом набирает силу. Не считаете ли вы, что в Якире возникнут проблемы из-за несоответствия культуры и веры между теми, кто приезжает в вашу страну, и местными жителями?

– Да, мы другие, мадемуазель. У нас иная одежда, иные законы и обычаи. Люди Якира были потрясены, узнав, что западная женщина может вступать в интимные отношения до брака. Тем не менее эти различия, я уверен, не повредят деловым связям между нашими народами.

Однако мадемуазель Грандо пришла сюда не столько для того, чтобы говорить о политике и нефти. Ее читатели хотели знать, красива ли еще Фиби Спринг и сохранил ли ее брак романтический ореол. Она откусила кусочек блинчика и улыбнулась Адриенне. Девочка была потрясающе красивой – она унаследовала огромные черные глаза отца и полные, скульптурной лепки губы матери. Хотя цвет кожи, волос и глаз свидетельствовал о наличии бедуинских предков, на ее внешности лежал отпечаток красоты Фиби Спринг. У девочки был тонкий овал лица, точеный профиль, ясные глаза, в ней чувствовалась какая-то уязвимость.

– Принцесса Адриенна, ваша мать одна из самых красивых женщин, когда-либо появлявшихся на экране. Как вы к этому относитесь?

Девочка заколебалась, но под жестким взглядом отца выпрямилась и взяла себя в руки.

– Я горжусь ею. Я счастлива, что моя мама самая красивая женщина на свете.

Мадемуазель Грандо рассмеялась и обратилась к Фиби:

– А есть ли надежда, что вы когда-нибудь сниметесь в новом фильме?

Фиби сделала еще глоток кофе и мысленно взмолилась, чтобы ее желудок не воспротивился и принял его.

– Для меня главное – семья. – Она дотронулась под столом до руки Адриенны и продолжила: – Конечно, я в восторге оттого, что в Париже смогу повидаться со старыми друзьями. Но, как вы сказали, мой выбор сделан в пользу любви. И он окончателен. – Глаза Фиби на мгновение встретились с глазами Абду. – Если речь идет о любви, женщина способна на все.

– Должно быть, то, что Голливуд потерял, Якир приобрел, – заметила журналистка. – Говорят, что сегодня вечером на вас будет «Солнце и Луна». Кажется, это ожерелье считается одним из величайших сокровищ на свете. Как и все подобные драгоценности, «Солнце и Луна» окутано легендами, тайнами и романтикой, и людям, конечно, не терпится увидеть это фантастическое ожерелье. Вы его наденете?

– «Солнце и Луна» было подарено мне мужем в честь нашего бракосочетания. В Якире считают, что цена ожерелья соответствует тому, как оценивает мужчина свою будущую жену. Это нечто вроде приданого наоборот. Если не считать моего главного сокровища – дочери Адриенны, это самое ценное, что мне подарил супруг. Я горжусь, что ношу это ожерелье.

Фиби снова посмотрела на Абду, и на этот раз в ее взгляде промелькнуло нечто, похожее на вызов.

– Сегодня вечером не будет женщины, которая не мучилась бы завистью к вам, ваша светлость.

Фиби улыбнулась, все еще продолжая сжимать под столом руку Адриенны.

– Я могу только сказать, что мечтаю побывать на балу. Уверена, это будет восхитительный вечер.

Снова глаза Фиби встретились с глазами мужа, и она поняла, что он доволен ею.

Когда они вышли из отеля, как и предвидела Фиби, их сопровождали двое телохранителей и шофер. Она испытывала эйфорию, оттого что одержала первую победу. Фиби задержалась у конторки администратора и попросила свой паспорт, в который была вписана Адриенна. Стражи в этот момент болтали и, по-видимому, решили, что она спрашивает, какие услуги можно получить в отеле, не заметив, как клерк вернулся из задней комнаты и передал ей документ в кожаном переплете. Фиби была готова разрыдаться от счастья… и впервые за долгие годы почувствовала, что может гордиться собой. Она с трудом взяла себя в руки, чтобы не выдать своего торжества. Фиби еще не выработала какого-то определенного плана, у нее была только непреклонная решимость покончить с опостылевшей жизнью.

Сидя рядом с матерью в лимузине, Адриенна ерзала от возбуждения. У них было несколько часов свободного времени, прежде чем им предстояло вернуться в отель. Девочке не терпелось подняться на самый верх Эйфелевой башни, посидеть в кафе, а потом бродить, бродить по Парижу, впитывая музыку большого города, которая опять звучала в ее мозгу.

– Нам надо пройтись по магазинам, – сказала Фиби, – и кое-что купить. – Во рту у нее пересохло от волнения. – Здесь самые замечательные в мире магазины. Обещай, Эдди, что ты не отойдешь от меня ни на шаг, а то потеряешься.

Адриенна чувствовала, что ее нервы на взводе. Когда мать говорила с ней таким образом – очень быстро, нагромождая одно слово на другое, – а потом неизменно впадала в депрессию, затихала, погружаясь в себя, и, казалось, отгораживалась от мира, становилась совершенно безучастной ко всему и всем, Адриенна приходила в ужас. Напуганная мыслью о том, что, как она знала по опыту, должно непременно случиться, Адриенна продолжала болтать, со страхом глядя на Фиби, в то время как они, сопровождаемые телохранителями, бродили по самым дорогим магазинам. Салоны, в которые они входили, сверкали позолоченными столиками и яркой бархатной обивкой стульев. В каждый такой салон их приглашали с почтительностью, которой Адриенна никогда не встречала в своей стране. Вокруг нее хлопотали женщины с ухоженными лицами, подавая лимонад или чай и крошечное сладкое печенье, в то время как хрупкие длинноногие манекенщицы скользили мимо них в туалетах, сшитых по последней моде.

Фиби с отсутствующим взглядом заказала дюжину платьев для коктейля с узкими бретельками, украшенных бисером, и строгих костюмов из шелка и полотна. Если бы ее план удался, ей никогда не пришлось бы носить ни одного из этих нарядов, столь безоглядно ею купленных. Женщине казалось, что в этом была некая справедливость, хотя и очень маленькая, но невыразимо сладкая месть, так как Абду придется заплатить за все эти платья. Фиби переходила из магазина в магазин, нагружая своих молчаливых телохранителей коробками и пакетами.