Звёзды вовне - Натан Альтерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё об одной черте характера Альтермана можно узнать из воспоминаний Президента страны Шимона Переса (на вечере 9.03.2010, посвящённом началу торжеств по случаю столетия со дня рождения поэта). Премьер-министр Давид Бен-Гурион, узнав, что поэт живёт в неудобной квартире на шумной улице, велел предложить ему лучшую квартиру и место жительства, добавив, что это, конечно, не может помешать ему и дальше критиковать как самого Бен-Гуриона, так и его политику. Но Альтерман, подумав, отказался: критиковать то можно, а хвалить будет неловко.
Можно добавить, что был он простодушен, щедр, мягок, обаятелен. И еще был скрытен, чужд пафосу, театральности. Охранял свой внутренний мир от любых посягательств. У него было множество друзей, и все же он обрекал себя на одиночество, ибо считал надежным только этот вид самозащиты. Ему пришлось слишком многим пожертвовать, чтобы сберечь изощренность восприятия и утонченность чувств. То, что было благом для поэзии, для него обернулось несчастьем.
Ему нужен был допинг, чтобы тянуть свою лямку, и таким допингом стал для него алкоголь…
* * *Две женщины, две музы, два ангела находились рядом с ним, оберегали его.
Им он обязан решительно всем. Без них его жизнь была бы каторгой – и только.
Правда, была у него еще и обожаемая дочь Тирца, унаследовавшая от матери красоту и талант драматической актрисы, а от отца поэтический дар.
Рахель Маркус, драматическая актриса, стала женой Альтермана. Он встретил ее в 1935 году в тель-авивском кафе, где собирались художники и поэты. «С той поры, как я увидела его, – вспоминает Рахель, – я не смотрела больше ни на кого на свете всю свою дальнейшую жизнь». И еще рассказывает Рахель: «С Натаном я жила, как у подножья действующего вулкана. Знаешь ведь, что извержение может произойти в любую минуту. Неделями тянется абсолютное спокойствие. Натан погружен в себя. В нем идет напряженная внутренняя работа. Я понимаю, что происходит, и воспринимаю как должное его уход от действительности. Не то чтобы меня это не печалило или не огорчало. Просто я смирялась. И ждала… Зато какое это было счастье, когда Натан читал мне свое новое творение. Это поднимало меня на такие высоты, каких мне бы никогда не достичь без него. Душевный взлет, который я переживала в эти минуты, суждено испытать лишь очень немногим. Я всегда знала, что нелегко быть женой большого поэта. И не испугалась. Есть во мне сила для того, чтобы выдержать все. Я никогда на него не сердилась…» (См. стихотворение Альтермана «Песня о трёх ответах»)
Рахель Маркус была хорошей актрисой, играла с холодной самозабвенной отрешенностью, и любила свою профессию не менее сильно, чем свою семью. Ее память напоминала неупорядоченный архив, настолько была забита пьесами и драматическими сценами из обширнейшего ее репертуара. В дни спектаклей и репетиций, – а их бывало великое множество, – Рахель исчезала на целые дни, не забыв, однако, приготовить обед Натану и Тирце.
Циля Биндер, художница, была его прекрасной дамой (и иллюстратором некоторых его книг). Когда они встретились, ей было девятнадцать, а ему – за сорок…
С тех пор – свыше двадцати лет – ее жизнь не сходила с орбиты его жизни. Она была счастлива, потому что любила, и страдала из-за того, что так мало значила в его жизни. Так ей казалось…
Вот отрывок из ее письма, из которого сразу становится ясно, как эта женщина умела любить: «Мой Альтерман, что мне делать с моей тоской по тебе? Что мне делать с моей любовью, которая становится все огромней с каждым часом, с каждой минутой? Она больше и сильнее меня. Помоги мне, мой Альтерман. Ведь мне суждено навсегда остаться на обочине твоей жизни. Никогда ты не будешь моим. Никогда мне не гладить твоих рубашек. А ведь для меня это было бы высшим счастьем. Мне ничего не надо в жизни, кроме твоей любви…»
Рахель знала о существовании Цили. И сумела подавить в себе и боль, и ревность…
Трагедия этих запутанных отношений имела достойный финал.
17 марта 1970 года Альтерман лег в больницу на операцию язвы желудка. После операции он не пришел в сознание. Рахель и Тирца не отходили от его постели. Вот что записал в своем дневнике Менахем Дорман:
«19 марта. Я пришел в больницу довольно рано. В коридоре сидела Рахель, усталая, напряженная. Я молча сел рядом. Она спросила:
– Ты в хороших отношениях с Цилей?
– Ну, да, – признал я не без смущения.
– Натан считал, что у него рак, – сказала Рахель. – Ложась в больницу, он просил меня передать кое-что Циле. Я хочу ее видеть. Не сегодня… Может быть, завтра… Скажи Циле, что она нужна мне… Ты ведь знаешь, я не могла ее ненавидеть. Никогда не сказала о ней дурного слова… Да и в чем она виновата? Любовь – это не преступление… Тирца – иной породы. Для нее сама мысль о том, что Натан мне изменяет – была невыносимой. Натан с трудом сумел убедить ее, что с этой женщиной у него все кончено. У Тирцы был нервный срыв, когда она узнала правду…»
Покинув больницу, где уже царила особая атмосфера горестной печали, предшествующая обычно смерти близкого человека, Менахем Дорман поехал к Циле. Прямая, с сухими воспаленными глазами, с окаменевшим от горя лицом, она, выслушав его, направилась к машине, не сказав ни слова.
Дорман запечатлел в дневнике встречу двух этих женщин у постели умирающего.
Циля – в черном платье, еще молодая, изящная, полностью сохранившая повелительное свое обаяние…
И Рахель, – пожилая уже дама, располневшая, небрежно одетая, с поблекшим лицом.
– Даже если Натан выживет, я никогда не смогу рассказать ему о молчаливом этом поединке, по своему драматическому накалу превосходящем даже его творческое воображение, – решил Дорман.
Натан Альтерман умер, не приходя в сознание, 28 марта 1970 года. В своем завещании он просил похоронить его без речей и почестей, «как простого еврея среди простых евреев». Четвертую часть своего имущества Альтерман завещал Циле Биндер. «Она пожертвовала для меня гораздо большим, – написал он, – но тут уж ничего не поделаешь…»
Завещание Альтермана было исполнено в точности. Циля пережила поэта, но из-за всепоглощающей любви к нему так и не создала семьи, не имела детей.
Тирца боготворила отца и не могла смириться с темными провалами в его жизни. Она никогда не переставала его любить, но к этой любви примешивалось чувство горечи, вызванное обманувшими ее ожидания иллюзиями.
Жизнь Тирцы сложилась трагически. Она играла в театре, писала неплохие стихи, дважды была замужем, металась, остро переживала свою неприкаянность и беззащитность перед скверной бытия. Она испытывала страх перед жизнью, что не раз становилось причиной нервных стрессов. В один из таких моментов отец написал для неё прекрасное стихотворение «Песня стражи», положенное на музыку композитором Сашей Арговым.
Впрочем, второе ее замужество оказалось удачным. Она стала матерью двоих чудесных детей, обрела и покой, и веру в себя.
Через семь лет после смерти отца Тирца погибла. Возможно, покончила жизнь самоубийством…
Библиография : иврит:1. Н.Альтерман "Звёзды вовне" –книга стихов. Тель-Авив, ред.1995г. (12-е изд. 2008г.)
2. А.Балабан "Звёзды, которые остались вовне" – трактовка, формы и риторика. Тель-Авив, 1981г.
3. М.Дорман "Натан Альтерман. Главы из биографии". Тель-Авив, 1991г.
4. Д.Мирон "Четыре лица современной ивритской поэзии". Тель-Авив, 1962г.
5. Д.Мирон "От частности к главному". Тель-Авив, 1980г.
русский:1. Статья в Интернете Вл.Фромер «Поэзия как форма жизни. Натан Альтерман»
2. Лекция в Интернете З.Копельман о Натане Альтермане
3. Статья З.Копельман в Антологии ивритской поэзии
4. Сборник стихов Натана Альтермана «Серебряное блюдо» (Библиотека алии)
А.Г.
