Ранний Азимов (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

На следующий день было объявлено военное положение, в Джерси-Сити вошла национальная гвардия. Только это остановило, наконец, линчевания. Элдредж был приглашен на совещание к мэру, после чего предложил своим последователям разойтись по домам.

В сообщении для газет мэр Карсон: "Джон Харман должен понести наказание за свое преступление, но необходимо, чтобы ему был вынесен законный приговор. Органам юстиции следует придерживаться этого курса, и штат Нью-Джерси примет к тому все необходимые меры".

Через неделю более или менее установилось спокойствие. Харман понемногу перестал быть центром внимания общественности. Две недели спустя газеты уже не упоминали о нем ни словом, если не считать отдельных ссылок на его деятельность во время обсуждения антиракетного закона Зиттмана, который и был единогласно принят обеими палатами Конгресса.

Однако Хармана все еще держали в госпитале. Применять к нему каких-либо репрессивных мер, похоже, не собирались; но складывалось впечатление, что ему угрожает пожизненное больничное заключение - разумеется, "для его же собственного блага". Поэтому я поспешил приступить к действиям.

Госпиталь Темпль располагался в одном из отдельных и уединенных уголков Джерси-Сити, и я рассчитывал, что в темную, безлунную ночь не составит труда проникнуть на его территорию незамеченным. С ловкостью, удивившей меня самого, я проскользнул в подвальное окно, сильным ударом погрузил спящего врача в бессознательное состояние и направился в палату 15-Е, где, если верить записям, держали Хармана.

- Кто там?

Удивленное восклицание Хармана музыкой прозвучало в моих ушах.

- Тс-с-с! Тихо! Это я, Клифф Мак-Кенни.

- Ты? Что ты здесь делаешь?

- Собираюсь забрать вас отсюда. Если мне не удастся, то вам, вероятно, придется провести здесь всю оставшуюся жизнь. Идемте. Скорее.

Произнося это, я помогал ему одеваться, и вскоре мы уже выскользнули в коридор. Мы благополучно покинули территорию госпиталя и успели добраться до поджидавшей нас машины, прежде чем Харман достаточно собрался с мыслями, чтобы приняться за расспросы.

- Что с тех пор произошло? - первым делом поинтересовался он. - Я ничего не помню. Включил ракетные двигатели и очнулся уже в госпитале.

- Они вам ничего не говорили?

- Ни черта, - выругался он. - Я спрашивал, пока не охрип. Пришлось пересказать всю историю, начиная с момента взрыва.

Глаза его расширились от боли и удивления, когда я рассказал о мертвых и раненых, но засверкали от неистовой ярости, стоило ему узнать о предательстве Шелтона. Рассказ о мятеже и разгоне линчевателей вырвал у Хармана лишь сдавленное проклятие.

- Газеты, конечно, вопили об "убийстве", - продолжал я, - но они не смогли навесить на вас этот ярлык. Тогда они заговорили об убийстве непреднамеренном, однако уцелело слишком много очевидцев, слышавших, как вы просили отвести публику подальше, но сержант не придал вашим словам никакого значения. Это, разумеется, освобождало вас от всех обвинений. Сержант и сам погиб при взрыве, так что из него тоже не удалось сделать козла отпущения. Однако пока Элдредж требует вашего скальпа, вы не можете считать себя в безопасности. Лучше скрыться, пока это возможно.

В знак согласия Харман кивнул головой.

- Значит, Элдредж при взрыве уцелел, так?

- Да, к сожалению. Переломал обе ноги, но, чтобы он заткнулся, требуется более сильная встряска.

Прошла неделя, прежде чем мы добрались до нашего будущего прибежища - фермы моего дяди в Миннесоте. Там, в уединении, скрываясь от глаз вездесущей деревенской общественности, мы переждали, пока шум из-за исчезновения Хармана понемногу не стих, а вяло проводимые розыски не прекратились. Поиски и в самом деле велись недолго; похоже, высокое начальство восприняло внезапный побег Хармана скорее с облегчением, чем с беспокойством.

Мир и покой сотворили с Харманом чудо. Полгода спустя он выглядел уже совсем другим человеком - полностью готовым к осуществлению следующей попытки достичь неба. Казалось, если он что-то задумал, даже все мыслимые неудачи, вместе взятые, не смогут его остановить.

- Моя ошибка была в том, - заявил он однажды, - что я заранее сообщил об эксперименте. В ответ разразилось народное возмущение, как и предупреждал Уинстэд. Но теперь, на этот раз... - он потер руки, задумчиво глядя куда-то вдаль, - мы никого не будем ставить в известность. Эксперимент состоится в полной тайне.

- А как же иначе? - ехидно улыбнулся я. - Вы знаете, что все испытания ракетной техники и даже теоретические исследования в этой области признаны преступными и караются смертью.

- Испугался, да?

- Конечно, нет, босс. Просто констатирую факты. И вот еще один, немаловажный. Вдвоем мы при всем желании построить ракетоплан не сможем. И вы это знаете.

- Я уже думал об этом, Клифф, и решил, что действовать придется окольными путями. Более того, придется быть поосторожней и с деньгами. Так что тебе предстоит немного попутешествовать. Сперва ты отправишься в Чикаго, навестишь фирму "Робертс и Скрэнтон" и снимешь со счета все, что осталось от отцовского наследства, - он грустно опустил глаза, - правда, из него больше половины ушло на первый корабль. Потом отыщешь всех, кого сможешь, из старой команды - Гарри Дженкинса, Джо О'Брайена, Нейла Стэнтона... словом, всех. Я устал от безделья.

Два дня спустя я был уже в Чикаго. Получить дядюшкино согласие на всю эту затею оказалось совсем не сложно.

- Тебя одинаково могут вздернуть, что за стадо овец, что за одного ягненка, - заявил он. - У меня и без того хватает неприятностей, так что еще пара, полагаю, ничего не изменит.

Немного больше времени потребовалось на разъезды, на печальные разговоры, на преодоление подозрительности, пока я смог собрать всех четверых: тех троих, кого упоминал Харман, и еще одного, Сола Симонова. Располагая таким костяком и полумиллионом долларов, мы смогли приступить к работе.

Монтаж "Нового Прометея" сам по себе долгая история - история пятилетних сомнений и неуверенности. Мало-помалу, закупая арматуру в Чикаго, плиты из бериллиевой стали в Нью-Йорке, ванадиевые камеры в Сан-Франциско, разные разности - по всем уголкам страны, мы собирали близнеца злополучного "Прометея".

Трудности встречались всякие - кроме непреодолимых. Чтобы предотвратить возможные подозрения на наш счет, время от времени нам приходилось прекращать закупки, и всегда следить, чтобы заказы были размещены по разным местам. С этой целью мы использовали многочисленных друзей, которые - я уверен в этом - до последнего момента понятия не имели, для чего все это нужно.

Нам пришлось самим синтезировать необходимое топливо, все десять тонн, и это оказалось, пожалуй, самой трудной задачей и уж определенно потребовало больше всего времени. А потом, когда деньги Хармана иссякли, мы оказались лицом к лицу с главной проблемой - необходимостью экономить. Мы с самого начала понимали, что сделать "Новый Прометей" таким же большим и столь же тщательно обработанным, как и первый корабль, нам не под силу; но теперь выяснилось, что придется сократить его оборудование до границ, опасно близких к смертельным. Защитный экран получился чисто символическим, а от какой-либо радиоаппаратуры пришлось начисто отказаться.