Толлеус. Изгой - Анджей Ясинский

– А ведь и правда лезла и лезла твоя химера, спасу не было! Я-то все думал, что ей от меня надо? Она же здоровенная, придавит ненароком – вот и прогонял.

– Это верно, крупная скотина. Потому что от свиньи произошла. Ты не смотри, что не похожа, редко когда общие черты сохраняются, только размер тот же. А вообще это ее умение, лекарское, случайно появилось. Все-таки для других целей ее выводили. Вот только, думается мне, с маленьким животным ничего не вышло бы. Тут ведь большая аура нужна, сильная, чтобы на твою повлиять. Взрослая мохнатка отлично снимает усталость, потому что крупная, а эффект от детеныша совсем слабый. Хотя люди все-таки чаще покупают двух-трехмесячных малышей, их хотя бы на руки взять можно. Или взять, например, ушанку – маленькая животинка вроде кошки, от которой и произошла. Она тоже на ауру воздействует, причем именно болезни лечит, но делает это точечно, я бы так сказал, воздействуя на конкретный орган. Всю ауру ей не осилить, размер не тот!

– Сколько стоит? – воскликнул искусник, забыв про прочих химер. При этом он так взмахнул руками, что чуть не опрокинул бокал с вином, который лишь слегка пригубил.

– Дорого, дорогой мой, очень дорого! – затряс головой Морис. – Это редкий товар, потому что и конструкт правильный сложно сделать. Тут уровень поболее моего требуется, и не к каждому ушанка пойдет, сама она выбирает хозяина, понимаешь? Иначе попросту не захочет лечить, и все, будет жить в доме без всякой пользы.

– Откуда все-таки берутся химеры? – погрустнел старик. – Столько новых видов, которые в лесу не водятся. Причем никакого конструкта на своей химере… мохнатке, как ты сказал, я не вижу. Чудно как-то это.

– Да все просто, – оживилась Амелия, которой наскучило сидеть молча. – Отец создает специальный конструкт, подсаживает его беременному животному, и все дела. Через положенный срок рождается химера, не похожая на родителей, бесплодная, зато с нужными качествами.

– Или не рождается, – с нажимом добавил Морис. – Или рождается, но совсем не такая. И конструкт для каждых родов нужен новый. Я могу создавать всего четыре вида химер, хотя посвятил учебе всю жизнь.

Чародей не озвучил свою мысль до конца, но Толлеус понял, куда тот ведет: работа сложная, поэтому товар дорогостоящий. Вот только дочка выдала родителя: цена явно завышена. Не дарят люди первому встречному-поперечному десять серебряных монет в надежде, что это потом окупится. Понятно, что в цену на химеру заложены и эти подарки, и рыночные пошлины, и навар… Себестоимость животного должна быть в пределах двух-трех монет. А это уже совсем другой разговор.

– Но вернемся к нашей теме, – решительно начал искусник. – Меня интересуют именно мохнатки. Сколько их у тебя и сколько ты за них хочешь?

– Удивительно, зачем искуснику столько мохнаток, – неподдельно изумился Морис. – Одной вполне достаточно для терапии. Даже если ты обвяжешься ими со всех сторон, эффект больше не проявится. Впрочем, смотри сам. У меня их пятьдесят семь. И я сделаю тебе скидку – отдам по восемь серебрушек. Надеюсь, ты по-дружески тоже не станешь ломить цену за своего голема!

Оболиус, который все это время прилежно набивал брюхо кулинарными изысками и до поры не проявлял никакого интереса к беседе, сейчас же нырнул под стол, якобы за упавшим кусочком, откуда изобразил для Толлеуса целую пантомиму. Старик не был уверен, что правильно понял все жесты своего помощника. Языка торговцев, на котором представители разных стран легко договариваются о сделке без единого звука, он не знал. Однако понял суть: четыре оттопыренных пальца, которыми ученик тряс особенно энергично, означают сумму, до которой нужно понижать планку. Толлеус поступил иначе. Прикинув в уме свои активы, он безропотно согласился на восемь монет за мохнатую голову, но запросил за голема ровно столько, чтобы доплатить осталось сто сорок монет. Таким образом, химеры выходили примерно по две с половиной серебрушки. По его разумению, Морис оставался не внакладе, вместо прибыли получая голема, а у самого Толлеуса сохранилось еще несколько десятков кругляшков из благородного металла. Мало, но зато честно. Чародей беззвучно зашевелил губами, что-то прикидывая в уме, а потом, когда сообразил, какими расчетами руководствовался искусник, понимающе улыбнулся и торговаться дальше не стал.

– И все же, зачем тебе столько мохнаток? – снова спросил Морис, когда сделка состоялась. – Теперь ведь ты уже можешь мне сказать?

– Могу, – подтвердил старик. – Если ты заплатишь за обед!

Чародей хохотнул и предложил пополам, Толлеус не стал упираться: он был доволен, что сэкономил немного денег. Что же касается химерщика – быстрое восстановление запаса маны у несостоявшихся поросят оказалось для него новостью. Правда, мана для чародеев не настолько ценна, чтобы налаживать ее добычу в крупных масштабах, и умеют ли они вообще ее собирать так же, как жизненную силу? Но как воспользоваться полученной информацией – это уже его головная боль, а у искусника своя – целое стадо крупных животных, и ни малейшего понятия, как с ними управляться.

Глава 2

Толлеус. Пастух

Старик ерзал на облучке, крепко сжимая вожжи, при этом стараясь не понукать лошадь. Хотя, честно признаться, было желание щелкнуть ими по крупу, чтобы кобыла сменила неспешный шаг на бодрый галоп. Позади остался Широтон с чародеями и искусниками. От собратьев хотелось оказаться как можно дальше и как можно быстрее. Да, Никос сказал, что решил этот вопрос и бывшего настройщика беспокоить не будут, но верилось слабо. Парень хоть и могуч не в меру, но он всего лишь один человек против самого сильного государства современности, при этом сбежавший узник.

Впереди ждала пугающая неизвестность, что также не добавляло хорошего настроения. Когда Толлеус очнулся в темнице, он даже испытал облегчение – свалился груз с плеч, который давил многие годы. А вот теперь снова нужно бояться, к тому же сейчас он в розыске.

Как ни велико было желание старого искусника ехать быстрее, приходилось подстраиваться под неспешную походку химер. Толлеус уже не единожды проклял этих своенравных животных, которые так и норовили разбрестись по всей округе, вместо того чтобы организованно идти следом за хозяином. Увы, без них никак нельзя обойтись – они являются живыми источниками маны, нужной искуснику как воздух. Так что предстоит мириться со всеми их выходками, ленью и прожорливостью. Оболиус ехал на второй лошади позади стада, без устали размахивая длинным кнутом, подгоняя таким образом отстающих и задавая направление. Получалось у него неважно. Хоть он какое-то время и работал в конюшне, но пасти, а тем более перегонять на большие расстояния скот – это совсем другое дело.

Новоиспеченные пастухи пробовали связать химер друг за другом веревкой, чтобы все стадо длинной вереницей шло вслед за телегой. Увы, эта светлая идея не выдержала испытания практикой. Химеры активно сопротивлялись такому обращению, упираясь изо всех сил, при этом жевали веревку, накинутую на шею. От такого способа пришлось отказаться. Неплохо себя зарекомендовал мобильный загончик – упрощенная версия защитного купола. Быстро выбраться из города, не растеряв по пути живой товар, удалось лишь благодаря ему. Но постоянно его использовать сложно – купол потреблял прилично, поэтому постоянно приходилось вновь заряжать единственный манонакопитель, оставшийся у Толлеуса. К тому же искусный загон обладал рядом других неприятных качеств. Так, например, если какое-то особо упрямое мохнатое чудовище артачилось, то наступающий купол не подгонял его, а опрокидывал на землю, и животное волочилось в пыли, рискуя заработать травму. Габариты купола также не способствовали удобному путешествию. Торговый тракт хоть и был широк, но все равно почти полностью перекрывался невидимым загоном. Один ничего не подозревающий всадник уже кувыркнулся с лошади на всем скаку. Благо никто не пострадал, и человек даже не понял, отчего упал, иначе у Толлеуса могли возникнуть неприятности.

Старик без устали думал, как решить эту задачку. Неплохо было бы погрузить всю скотину на телеги с высокими бортами, запрячь в каждую пару быков и везти спокойно. Вот только таких телег надо много, а нанимать караван повозок – никаких денег не хватит. И без того монеты стремительно утекали. Большая часть сбережений ушла на приобретение химер, а надо еще как-то обустроиться на новом месте, куда еще предстоит добраться.

На следующий день в одной из придорожных деревень Толлеус нанял в помощь местного пастуха, который имел двух обученных псов и обещал стать настоящим спасителем. Однако безоблачного путешествия не получилось. Мохнатые питомцы искусника совершенно не боялись собак, попросту игнорируя их лай. А от укусов химер неплохо защищала длинная шерсть. Промучившись до вечера, пастух плюнул и вернулся в свою деревню, бросив искусника с учеником.