Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов - Холли Лайл

Мешало одно: он жестко ограничен в своих поступках и не имеет права выдать секрет, который должен хранить, презрев все остальное. Дома, на островах, он все перевернул бы вверх дном в поисках девушки, не страшась никаких укоризн. Но здесь, в Халлесе, в посольстве, большая часть персонала которого набрана из местных, что сулило по меньшей мере одного шпиона, он не смел решиться на это. Дело даже не в том, что Дугхалл не желал, дабы в конце концов его колесованное и четвертованное тело было выставлено на обозрение на городской площади — хоть это действительно малоприятная перспектива. Если выйдет наружу его секрет, он рискует выдать Соколов, он поставит под угрозу сами Тенеты и не выполнит долга, возложенного на Хранителя.

Если бы только ему пришло в голову заранее угадать расположение безопасной комнаты, а уж коль такой не существовало — создать ее!

Увлекая Типпу к комнатам лекапевта, он почем зря костерил собственную беспомощность. Да, он сделает все возможное, но только все, на что он способен, ничем не поможет девочке — если она сейчас в настоящей беде. По коже его забегали мурашки, воздух сотрясала непрестанная пульсация чар чужого Волчьего семейства — значит можно опасаться самого худшего.

Глава 5

Кейт узнала улицу, по которой сейчас шла. Еще два квартала, а может быть, три, и она окажется у посольства. Почти дома, почти в безопасности, почти там, где можно будет рассказать Семье и о Доктиираках, и о Сабирах… Быть может, в своей комнате она сумеет избавиться от зловещего грохота, ударявшего в череп. Быть может, там она сумеет избавиться от ощущения, что за ней следят и что с подветренной стороны кто-то движется ей наперерез. Не единожды она застывала и принюхивалась к воздуху, и всякий раз ветер приносил ей лишь насыщенные запахи помоев да немытых тел пьянчуг и шлюх; всякий раз ее друг ветер дул со стороны дома, а не оттуда, откуда нечто… или некто следовал за ней. Она чувствовала эту слежку, ибо не слышала ничего подозрительного, и не видела ничего, что выходило бы за пределы обычного.

Однако ощущение не исчезло, сквозь туман за ней следили глаза. И глаза эти были острее ее собственных.

Кто-то бежал к ней. Именно к ней — она понимала это нутром. Только нутром. Остальные ее чувства ослепли. Но нутро говорило о многом. Бег не был случаен, а отношение к ней бегущего можно было приравнять к арбалетной стреле, выпущенной прямо в сердце.

Опасность. Предательство. Смерть.

Подвязав подол платья к корсажу, за которым пряталась рукоять кинжала, Кейт припустила по ближайшей боковой улице, насколько возможно контролируя погоню — безмолвно, отчаянно, быстро, совсем по-мужски. Единственная ее цель — избежать пленения. Мир Кейт сузился теперь до собственных движущихся ног и рук… до ступней, касающихся коварной, неровной мостовой, до препятствий, способных замедлить бегство. Страх вновь погнал по венам певучую кровь. Трансформация гналась за ней с той же скоростью, что и преследователь, следивший за каждым ее движением и поворотом… преследователь, невероятным образом догонявший ее. Наемный убийца? Враг Галвеев, заметивший, как она покидала бал, и опасавшийся упустить счастливый случай?

Она метнулась влево, вправо и снова влево, наугад выбирая улицы незнакомого города. На бегу повалила в канаву пьянчугу; выругавшись, он упал, успев на какой-то миг вцепиться в ее юбку, прежде чем она вырвалась. Приключение это стоило Кейт шага — может быть, с половиной — в забеге, который она и так проигрывала. Страх возрастал. Она прибавила скорость, борясь с Трансформацией, не желая подчиняться предательству тела; в столь людных местах оно означало бы верную смерть. Туман, только что бывший ее союзником, превратился вдруг во врага, делавшего опасным каждый шаг. Ей хотелось спрятаться, стать частью Халлеса — а не его антиподом. На задворках ума нечто шептало: люди -и, напуганная, на пределе возможностей своего человеческого тела, думая лишь о том, что было позади, а не впереди нее, она совершила ошибку.

Выдыхавшийся аромат духов на верхней губе позволил ей уловить запах людей. Многих. Мужчины и женщины -донеслось изнутри — с той стороны. И она направилась на этот запах вдоль по извилистой улочке, почему-то сужавшейся.

Она стала молиться, чтобы стены домов по обе стороны от нее вновь отодвинулись друг от друга. Чтобы она могла уловить движение воздуха из открытого продолжения улицы. Этого не случилось. Воздух замер, проход становился все уже, и, наконец, она ощутила, что ее разведенные руки способны прикоснуться к обеим стенам. Теперь она слышала людей впереди. Они смеялись. Голоса были негромкими, с ноткой осторожности. Мужские голоса. Однако она чуяла и запах женщины. Мускус соития, железный вкус свежей крови. Свет луны потерялся где-то вверху за домами, и только глаза Карнеи позволяли ей еще видеть что-либо и бежать. Преследователь не замедлял шаг. Она слышала, как он поворачивает позади нее. Как сумел он подобраться так близко? Как это он так ловко угадывает ее движения? У нее не было времени думать об этом.

Вдруг стены с обеих сторон исчезли, и она ввалилась в самую гущу людей, голоса которых слышала. В этом тупике она врезалась в двоих мужчин. Пытаясь вернуть равновесие, они схватили Кейт за руки, и она выдохнула:

— Спрячьте меня.

Шаги у нее за спиной стихли.

И тут только Кейт заметила, в какую попала передрягу. На камнях мостовой на локтях и коленях стояла женщина; рот ее был заткнут тряпкой, запястья связаны. Один мужчина держал нож у ее горла, двое других располагались позади нее — один на коленях, другой стоял. Разодранный, располосованный корсаж открывал грудь; юбка задрана, из пореза на щеке стекала струйка крови. Поодаль возле стены лежал убитый мужчина, разодетый по моде Халлеса: на смертельной белизне горла зияла полоса алой тьмы. Еще один мужчина, не насиловавший женщину вместе с двумя другими, грабил труп. Содержимое кошелька с характерными звуками высыпалось на мостовую: несомненное позвякивание золота, шелест драгоценностей.

Всего их было семеро. Семеро убийц, воров и насильников… и одна женщина. Из тени выступил молодой человек, симпатичный, хорошо одетый, с виду благородный. Круглое лицо, бледные волосы, блеклые глаза — он был похож на наследника Доктиираков. И ей подумалось: «Так, значит, это семейство устраивает себе развлечения, в том числе за счет своих подданных».

Руки, удерживавшие ее, напряглись.

— Посмотрите-ка, что за кусочек послали нам боги, — негромко сказал стоявший от нее слева, а тот, что был справа, просто расхохотался.