У мечты должны быть крылья - Юлия Кривопуск

— А как же жить без мечты?

— Ну, собственно, мечтать-то ты можешь, кто тебе не даёт? А вот жить надо реалиями, понимаешь? Трезво смотреть на вещи! Вот с этим парнем, — подруга выразительно показала глазами, — у тебя абсолютно никаких шансов! Он в жизни к тебе не подойдёт, а уж тем более не женится. Не теряй времени, Ир! Ведь у тебя уже возраст подпирает. Двадцать лет, а ты всё в облаках витаешь. Через пять лет ты вообще никому не нужна будешь! Тебе замуж надо быстрее! А вот найдёшь мужа и мечтай сколько влезет. Как все женщины. Лежат в кровати и мечтают о голливудских звёздах, а рядом Вася Печкин пьяный храпит.

— Как — все? — удивилась Ира. — И ты тоже?

— И я тоже, — кивнула подруга, вытряхивая себе на ладонь остатки чипсов из пачки.

— А только что говорила, что Кольку любишь…

— Люблю, — пожала плечами та.

— Так почему же тогда о другом мечтаешь?

— Потому что жизнь такая! — Толстуха закинула чипсы в рот и принялась жевать.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и сумерки стали быстро накрывать побережье. Прохладный ветерок задул с моря. Наташа зябко поёжилась.

— Пошли домой, Ир!

— Нет, я… всё-таки ещё посижу, — ответила та. — Знаешь, не хочу я лежать в кровати с одним, а думать о другом. Посижу я ещё. Мало ли что…

— Ничего на тебя не действует, — раздражённо проворчала подруга. — Никакие уговоры. Ну и торчи тут всю ночь, если хочешь. Пока!

— Пока, — попрощалась Ира и поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее.

Между тем темнота стала стремительно сгущаться. Уставшие от жары вереницы отдыхающих потянулись вверх по асфальтированному склону, направляясь по домам, пансионатам и санаториям. Столики летнего кафе постепенно заполнялись публикой, совершенно отличной от той, которая наводняла его днем. Исчезли семейные пары с выводками детишек. Компании молодых людей в обнимку с девушками и бутылками пьяно шатались по набережной. Напомаженные красотки в коротких юбках скромно присаживались на пластиковые стулья. Заказав одинокую чашку чая, они стреляли глазами в сторону иномарок, подъезжающих к ресторану с зеркальными витринами. Пузатые мужчины с прорезывающимися лысинами рассматривали красоток сальными взглядами. Практически у всех представителей сильного пола на пальцах поблёскивали обручальные кольца, но жён поблизости явно не наблюдалось. Ире стало неуютно среди этих людей. Она сгорбилась, пытаясь стать незаметнее.

Действительно, чего она ждёт? Девушка чувствовала, что эйфория прошла, речи подруги возымели действие. Она сидела здесь уже из тупого упрямства. «Раз уж прождала столько времени, буду ждать до конца, пока он не уйдет», — решила Ира. Зачем? Она и сама не знала. Она даже не нашлась бы, что сказать, если бы объект её интереса вдруг действительно подошёл к ней. Скорее всего, промолчала бы. «И я дура, и ситуация дурацкая», — сердито подумала девушка.

И обмерла от страха и сладкого предчувствия. Красавец парень резко встал со своего места и направился в её сторону.

— Знаете, Стас, — Сашка уже изрядно накачался вином, — мне совершенно не нужна эта девица. Я подойду к ней, но только для того, чтобы вы от меня отстали. Ждите здесь. Надеюсь, она быстро убежит, и моё отсутствие будет недолгим. Прихвачу ваше вино, не возражаете?

Взяв початую бутылку, парень нетвёрдым шагом направился к столику, за которым, нахохлившись, как испуганный воробей, сидела девушка. Вперив нетрезвый взгляд ей прямо в лицо, он шёл к цели. Подойдя, задел ногой легкий пластмассовый стол, пошатнулся, наклонился вперед, чтобы сохранить равновесие, и разлил всё содержимое бутылки по столешнице. Вино растеклось и закапало девушке на подол платья.

— Извините, — пьяно пробормотал Сашка.

Ира подскочила. Омерзение и ненависть к самой себе нахлынули на неё. Так вот чего в результате она дождалась! Идиотка! Она повернулась и побежала прочь, краем глаза замечая, что многие люди, находящиеся на набережной, с удивлением наблюдают за ней.

«Господи, какой позор!» — пронеслось в голове. Ира бежала и молилась только об одном — чтобы поблизости не оказалось никого из знакомых. Иначе завтра её дурацкое поведение будет обсуждать половина посёлка.

— Девушка, вы куда? — дурашливо развёл руками Сашка. — Я же хотел с вами познакомиться!

Парень повернулся к Стасу — тот покатывался со смеху. Помявшись на месте, журналист потопал обратно к своему столику.

— Ну вот, а вы говорили — бурный секс на всю ночь. — Сашка продолжал дурачиться и разводить руками. — Ускакала, как горная коза. Ещё и вино из-за неё разлил.

— Александр, вы шли так, что любая бы на её месте убежала, — веселился Стас. — Вы выглядели, как медведь, который идёт загрызть свою жертву. Даже я бы испугался, честное слово!

Стас отсмеялся, а затем пристально посмотрел на парня.

— А ведь вы не так пьяны, Александр. Вы это сделали специально? Признайтесь!

— Что? — округлил глаза тот.

— Вы специально напугали девушку?

Журналист подтвердил:

— Специально.

— Зачем? — удивился мужчина.

— Уж больно она страшная. Пусть лучше домой идёт.

Стас часто заморгал, а потом снова зашёлся от смеха.

Глава 5

Штырь любил называть свой загородный дом усадьбой, категорически не принимая никаких других названий. Дача, коттедж — всё не то. При слове «дача» в голове любого бывшего советского гражданина возникает образ курятника на болоте. В коттеджах живут уже более привилегированные слои общества, но рангом пониже, чем позиционировал себя Васильич. А вот в усадьбах живут баре. Барином директор завода как раз себя и считал. Было ещё звучное слово «резиденция», но его Штырь милостиво оставил для мест обитания королей и президентов. Статус хозяина усадьбы вполне его устраивал.

Барское жилище было прямоугольным, двухэтажным, без каких-либо архитектурных изысков. Вытянутое в длину, оно имело два входа. Один из них был обращён к въездным воротам, другой — на приусадебный участок. На участке росли величественные сосны. Пряный аромат смолы наполнял лёгкие и кружил голову. А если пересечь участок по прямой и выйти через заднюю калитку, то тут открывалась настоящая красота: лазурное море и практически пустой, огромный песчаный пляж.

В таком вот месте Васильичу удалось отхватить себе кусок земли и построить дом.

Шестисотый «мерседес», переваливаясь по ухабам просёлочной дороги, подъехал к гаражным воротам. Двойные металлические створки, крашенные коричневой краской, закрывались на висячий замок, который Славка потопал открывать. «Мерседес», а за ним и «гелендваген», запылённые по самую макушку, медленно и устало въехали в просторный гараж.

Рядом с гаражными были расположены ещё одни, деревянные ворота, открывающие въезд на гостевую стоянку для автомобилей. На ней скромно притулилась маленькая красная «тойота». Штырь недовольно покосился в её сторону:

— Кого ещё чёрт принёс?

Как бы в ответ на этот вопрос из-за дома появились четыре фигуры — три женские и одна мужская. По мере их приближения лицо Васильича приобретало всё более недовольное выражение. Навстречу ему шли жена Лена, тёща Егоровна и брат жены со своей супругой. Все четверо слащаво улыбались.

— Стёпа! — замахала рукой Лена. — А у нас гости! Виталик с Катей приехали!

Хозяин усадьбы, дождавшись, пока компания подойдет поближе, хмуро вопросил:

— Чего это? — И, не здороваясь, кивнул в сторону шурина с невесткой: — Я их не звал, а они припёрлись?

Улыбки с лиц родственников не исчезли, но из слащавых превратились в вымученные. Жена Васильича потупилась, испытывая явную неловкость. При этом никто из присутствующих не выглядел ни удивленным, ни шокированным. Выходка хозяина усадьбы молчаливо принималась как данность.

Нарушив возникшую паузу, подала голос тёща:

— Стёпушка, а мы уже заждались, стол накрыли, я пирог испекла!

— Пирог — это хорошо, — закряхтел Штырь. — Здороваться кто будет? — Вопрос был обращён к незваным гостям.

— Здрассте! — отозвались те нестройным дуэтом.

— Здрассте, — хмыкнул родственник, сверля парочку пытливым взглядом.

За спиной Васильича молчаливой группой стояли охранники, бесстрастно наблюдающие семейную сцену.

— Стёпа, пойдём в дом, — косясь на них, попросила Лена. Ей явно хотелось скрыться от посторонних глаз.

— А чего в до-ом? — вдруг обиженно, как ребёнок, протянул Штырь. — Погода какая! Я на улице хочу посидеть.

— Конечно, конечно, на улице! — засуетилась Егоровна, бросив раздражённый взгляд на дочь. — Мы сейчас там и накроем, и ужин туда подадим!

— Ужинать не буду — сыт, — произнёс Васильич. — А вот чайку попью! С тёщиным пирогом. С чем пирог-то, а?

— С зелёным луком, Стёпушка — твой любимый. — Егоровна была рада до смерти, что ей удалось купировать вспышку недовольства зятя. Вдвоём с дочерью они исчезли в доме, туда же поспешили ретироваться и шурин с невесткой.