Изборский витязь - Галина Романова

Изгнанный вечем из Пскова, князь Владимир Мстиславич появился под стенами Изборска внезапно. Городец только- только оправился от короткого яростного наскока ливонцев, когда они, порушив ближние погосты, повернули было сюда, и вот новая напасть.

Князя не ждали, привыкнув обходиться без его помощи. Никто из дозорных не поверил, когда на дороге показались всадники. Они шли тяжёлым скоком и по виду не походили на иноземцев. А когда подскакали ближе, то всем стало ясно, кто пожаловал.

Князь Владимир вывел из восставшего Плескова едва половину дружины - те, чьи дома стояли в его земле, не захотели покинуть родного города и отправиться в изгнание. Пока князь собирался и спорил с посадником Борисом и тысяцким Иванком, город за его спиной послал в Новгород к Мстиславу Удалому грамотку, в которой честно поведал о решении веча и просил не держать обиды и дать ему нового князя, который твёрдо бы стоял за православную веру и воевал бы за русскую землю с ливонцами. Случаем, от посадничья сына Ивана, прослышав о гонцах с грамотами, князь Владимир, выйдя из города, метнулся было вперехват, но время было упущено, и ему ничего не оставалось, кроме как ждать решения старшего брата да копить силы - для возвращения и мести или дальнего похода. Князь собрал с собой небольшой обоз – съестные припасы, мягкую рухлядь[117], серебро, кое-какое добро. С этим можно было переждать где-нибудь опасное время. Изборск был ближе всех к Пскову.

Узнав о приезде князя псковского, князь Родивон Изяславич, собрав быстро покидающие его в последние годы силы, сам, в сопровождении одного из младших отроков, семнадцатилетнего Ивана, вышел навстречу Владимиру Псковскому. В пропылённом кафтане, тяжело дышащий князь рысью влетел в ворота Изборска и соскочил наземь перед князем.

   - Здрав буди, княже, - степенно молвил ему Родивон Изяславич, склоняя голову. Юный Иван повторил его движение.

   - И ты здравствуй, - быстро ответил князь. - Примешь Ли гостем меня и дружину мою?

За спиной у князя осадило коней десятка три всадников, позади которых подтягивался небольшой обоз. В самом граде дружины было всего раза в два больше, да ещё с сотню посадских можно было вооружить в случае битвы.

   - Сделай милость, княже, будь гостем, - кивнул старый князь и посторонился, широким жестом приглашая его следовать за собою.

Обернувшись на своих людей, Владимир махнул рукой - и они, поняв, что путь окончен, торопливо поспешили ввести коней в ворота и проследовали за князем и воеводой к подворью Родивона Изяславича.

Иван забежал вперёд, распорядиться, и когда князь с гостями взошли на широкий двор, в тереме кипела суета. Любава с ног сбилась, указывая холопкам и стряпухам, как и что приготовить для гостей. Будь князь с малым числом воинов, угостить его не составило б труда, но в единый миг наготовить на три Десятка изголодавшихся мужчин было делом нешуточным. Хорошо ещё, посильную помощь ей оказала боярышня Елена, иначе Любава бы одна нипочём не управилась.

Вслед за князем Владимиром в горницу поднялся князев воевода Семён и ближний боярин Ларион. Прочим сенные девушки накрывали в дружинных избах.

Елена сама заканчивала убирать стол, когда вошли князь Родивон с гостями.

   - Спасибо за хлопоты, дочка, - кивнул ей старик и обратился к князю:

   - Не побрезгуй, откушай, чего Бог послал! Не обессудь, что угощение не княжеское - новый урожай только-только начали возить!

Проведя два дня в седле, уставший князь Владимир не стал медлить, Благодарственно улыбнувшись хозяину, он первым прошёл к столу. Сам Родивон и Князевы спутники сперва обратились на иконы в красном углу, перекрестились на святые образа и только после этого приступили к столу.

Елена и присоединившаяся к ней позже Любава подавали угощение. Яств на столе заметно поубавилось, и ендовы[118] с мёдом наполовину опустели, когда Родивон Изяславич нарушил молчание.

   - Рады мы князя псковского у нас принять, - молвил он, оглаживая полуседую бороду. - Дозволь узнать, чем обязаны мы радости такой?

Князь Владимир не спеша приложился к ендове, отпил солидно мёду и, вручая её стоявшей ближе всех к нему Елене, молвил, будто не слышал вопроса:

   - Кто ты, красавица? Неужто дочка князю будешь?

   - Не дочь она мне, - ответил Родивон Изяславич, смерив взглядом зардевшуюся девушку. - Сирота она, по христианскому обычаю её с меньшими сестрёнками да матушкой мы тут приютили.

Владимир пристальнее посмотрел на девушку, и Елена поспешила уйти от его чересчур, внимательного оценивающего взгляда. Её смутило небрежное упоминание хозяина дома о её сиротстве, и она почувствовала себя лишней.

   - Красива она, - глядя ей вслед, молвил князь. – А роду какого?

   - Боярского, - уже досадуя на то, что разговор пошёл не так, как хотелось, ответил Родивон Изяславич. Но разве ж князю откажешь? - Издалека они, из-под Рязани... Князь Всеволод пожёг её.

   - Из-под Рязани? - прищурился Владимир. - И по сию пору не просватана?

   - Не отец я ей, чтоб о женихе для неё печься, - твёрдо молвил старый князь. - Полюбится какой - заместо родителя благословлю, а пока не волен я над нею... Не узницей она тут живёт - гостьей... Как и ты, княже, гость мой ныне! - повернул он беседу на себя.

Владимир словно очнулся - тряхнул головой, отгоняя непрошенные думы и принуждённо улыбнулся.

   - Твоя правда, хозяин ласковый, - молвил, - я только гость... пока...

   - Что ж за дела у тебя, княже, в моём городе? - снова спросил Родивон Изяславич.

Вспомнив о том, по какой причине оказался в Изборске, князь враз построжел лицом, подобрался на лавке. Его спутники тоже притихли.

   - Ты, Родивон Изяславич, всегда верным слугой и добрым воином был, - начал он, уставясь взором в стол и положив кулаки на скатерть. - Сколько сижу я на столе псковском, ни разу на тебя никто слова не имел худого. Был ты Псковской земле словом и делом всегда верен, как и сыновья твои, ft потому сослужи мне службу ещё раз - дай мне дружину твою.

   - На что? - насторожился тот. Кабы и впрямь случилась у князя нужда до Изборска, своего боярина бы послал, а не прискакал сам второпях.

   - Беда у меня, - решил открыться Владимир Мстиславич. - Изгнало меня псковское вече из города. Жену мою с сыновьями оставило, да людей кое-кого, кто тамо вотчины имел, а с прочими я еле ушёл... Да ещё и гонца в Новгород отправили загодя к брату моему с клеветой на меня...

   - А ты, никак, княже, задумал изборцев на псковичан вести, чтоб стол себе силой ратной вернуть? - перебив, угадал старый воин. - Усобицу поднять хочешь?

   - Я хочу вернуть то, что мне по праву принадлежит! - воскликнул Владимир Мстиславич. - Бояре взбунтовались - мол, вотчины их разорение терпят, ряду я, мол, не исполняю Плескову!.. А того не ведают домоседы, что с нашими серыми сермягами[119] в бою против железного рыцарского воинства не выстоять... Видал ли ты, старик, как они ходят? Строем сомкнутым - «свиньёй» прозывается! Его ничем не проймёшь, ничем не расстроишь! Каждый рыцарь — крепость неприступная! Вот у кого бы поучиться!.. А что наши? Кольчуга супротив рыцарского меча ничто - я, когда бывал в Ливонии, пробовал - рубит, как холстину. А бьёмся как? Налетаем толпой, без строя, каждый сам себе господин, никто князя не слушает, бежит наособицу... Дружины ещё с пешцами перемешается - вовсе неразбериха!..

Владимир говорил с упоением, сам увлекаясь беседой. Раскрасневшись, он взахлёб расписывал дисциплину крестового воинства, его боевые порядки, его несокрушимость и силу, когда громит оно нестройные ряды тёмных язычников[120], неся им свет истинной веры. Он не замечал того, как странно притихли его спутники и хмурится с каждым словом всё больше старый Родивон Изяславич. Он молчал, не желая перебивать князя, но когда Владимир заговорил о свете истинной веры и благодати, что несут немецкие и свейские рыцари тёмным язычникам, он не выдержал.

   - А был ли ты, княже, недавно в боях, что на твоей земле гремели? - негромко вопросил он, и Князевы советники насторожились. - Во время, когда те же самые свейские рыцари погосты наши громили, людей рубили и живьём жгли?.. То ведь не тёмные язычники были, а наши, русские люди, которым тоже свет христианской веры ведомен. Почто, спросить тебя хочу, сии рыцари православных христиан от язычников не отличают?.. Не потому ли, что мы для них те же враги? Ты, княже, на меня волком-то не смотри, - примирительно продолжил он, видя, как привстаёт на месте Владимир псковский. - Я стар, к тому ж в своём дому, а ты гость, со мною един хлеб ядущий. Не стыдись того, что скажу я... Изборск на порубежье стоит, нам отсюда всё видно, и многое даже яснее. И вот что тут всё ведают - не по пути нам со свеями да с немцами. Они, конечно, кое-что лучше нашего разумеют, да только не друзья они нам, а враги. Каб не Изборск, давно, может, Плесков-град твой в руинах лежал, церкви Божии были пожжены, люди порублены да в полон уведены, а вера наша поругана. Мы землю от беды храним. Слаба защита, дак на тебя, на князя псковского наша надёжа, что поспеешь полки собрать, пока мы врага, явись он из-за рубежа, нашими копьями да мечами встретим... И одолеем, вот те крест, потому как мы за родную землю, за дело правое стоим.