Чистый огонь - Вадим Арчер

Среди людей было распространено поверье, что потеря амулета приносит несчастье. Некоторые из них действительно обладали подобными свойствами, но далеко не все. На самом деле люди просто привыкали к удобству пользования амулетами, поэтому их потеря воспринималась как несчастье. Кроме того, если амулет обеспечивал какое-то качество, человек не чувствовал необходимости развивать его у себя и с потерей амулета оказывался ущербным.

Сам Эрвин никогда не связал бы себя с амулетом. Он никогда не поставил бы себя в зависимость от кусочка камня, металла или кожи. Он предпочитал зависеть только от самого себя.

Он был уверен, что ношение амулетов – это для иждивенцев и безнадежных растяп.

– Хочешь узнать свое будущее, паренек? – раздался сзади приятный женский голос. Слова вонзились ему в спину, создавая безошибочное ощущение, что они обращены к нему.

Эрвин тревожно нахмурился – предсказание будущего считалось таким магическим действием, с которым нужно было обращаться очень осторожно. Не оглядываясь, он продолжил путь в надежде, что предсказательница отстанет.

– Хоть на год, хоть на пять лет, хоть на всю жизнь, – шла она за ним и перечисляла ему в спину. – У тебя есть девушка? Хочешь знать ее…

Эрвин резко повернулся назад.

– Ой…

Перед ним стояла женщина. Пожилая, примерно втрое старше его, но моложавая. Круглолицая, с миндалевидными карими глазами и темно-каштановыми с сильной проседью волосами, распущенными по плечам. Красная косынка, завязанная сзади на узел и проходящая низко над бровями, делала ее круглое лицо еще круглее. На ее груди поблескивало несколько рядов дешевых бус, с плеч сползала пестрая шаль, завязанная спереди узлом.

Она была одета не по возрасту ярко, но не это так удивило Эрвина – гуляя по рынку, он успел повидать и не такое. Больше всего его в ней поражало выражение лица, на котором отразилась такая растерянность, какую можно увидеть только у очень маленькой девочки, пойманной за кражей варенья из буфета.

– Простите… – пролепетала женщина. Растерянность в ее голосе довершала ее сходство с маленькой девочкой. – Меньше всего я ожидала встретить здесь академика…

Неужели это было так заметно? Неужели поэтому все эти лжемаги и полумаги разбегались при его появлении, словно тараканы по щелям при виде зажженной свечки?

– Я больше не академик, – сказал Эрвин. – Меня отчислили за нарушение дисциплины.

Он усмехнулся про себя – интересно, как он будет рассказывать ей эту историю с блохами, если она задаст естественный вопрос, за какое нарушение его отчислили? В конце концов, он не обязан отвечать ей.

Но женщина ничего не спросила. Она на мгновение забыла об Эрвине, охваченная какой-то мыслью.

– За дисциплину? – повторила она про себя. – Неужели Неукротимый так постарел?

Эрвин не понял, кого она имеет в виду. Изумление схлынуло, и он вспомнил, что собирался ей сказать.

– Разве вам не известно, что предсказание будущего делает почти невозможным его изменение? – строго спросил он.

Карие миндалевидные глаза обратились на него.

– Известно, – сказала она, – но люди хотят знать будущее не для того, чтобы его менять. Они хотят его знать, чтобы обсуждать с соседями, хвалиться им или жаловаться на него. Кроме того, я никогда не предсказываю плохого. Когда я вижу что-то очень плохое, я лучше промолчу.

– Но есть же другие способы зарабатывать на жизнь. Почему именно этот?

– А почему ты маг?

– Я? – Эрвин задумался – действительно, почему? – Я маг потому, что я маг. – А что еще он мог ответить?

– Вот и я тоже. – Она вздохнула. – Но в академию берут только мужчин.

У него возникло странное чувство, что они ровесники – может быть, из-за этой детской растерянности, которая начинала исчезать с ее лица.

– Понимаю… – кивнул он. – А кто такой Неукротимый?

– Ты этого не знаешь? – Она печально покачала головой. – Неукротимый Зербинас – ваш ректор.

Действительно, ректора академии магов звали Зербинасом, но никто из учеников не обращался к нему по имени. В академии было принято называть его архимагистром. Эрвин кивком попрощался с предсказательницей и пошел дальше. Вокруг него кипела рыночная суета, но он был уже не здесь и не сейчас, захваченный воспоминаниями.

В тот день они с Дартом стояли в кабинете ректора – просторной угловой комнате главного корпуса с окнами на фасад и балконом на боковую сторону. Архимагистр сидел за своим столом, уставив взгляд в полированную поверхность, словно не замечая присутствия учеников.

– Вы унизили достоинство старого, уважаемого всеми человека, – сказал он столу. – Я еще мог бы понять это, если бы вам было, допустим, по десять лет. Но в этом году вы должны были оставить академию, чтобы работать самостоятельно.

Эрвину тогда сразу же не понравился этот оборот – “должны были”.

– И не только работать, но и блюсти честь академии. Не могу себе представить, как могут блюсти ее честь люди, способные на такие поступки.

Он замолчал. Эрвин почувствовал, что нужно что-то сделать.

– А зачем этот Барус все время говорил про блох?! – запальчиво сказал он. – Уважаемые люди так не говорят. Он первый начал унижать наше достоинство.

– Барус – старый человек, это нужно понимать. Вы еще узнаете, что такое старость.

– А он уже знает, что такое молодость, – возразил Эрвин. – Если он знает больше нас, это ему нужно понимать.

– Эрвин! – дернул его за рукав Дарт. – Не надо.

– Я вызвал вас, чтобы сообщить вам, что с завтрашнего дня вы больше не являетесь учениками нашей академии, – не меняя интонации, произнес ректор. – Вы свободны.

Только теперь Эрвин вспомнил, что архимагистр так и не поднял на них глаз.

– Тирса! Меня зовут Тирса! – Слова ударили ему в спину, вырывая из пелены воспоминаний. Он вздрогнул и обернулся.

Вслед за ним бежала предсказательница. Не добежав нескольких шагов, она остановилась.

Их глаза встретились.

– Меня зовут Тирса, – повторила она. – Я живу вон там, в переулке. – Она указала рукой за ряды. – Может, пригожусь…

Для чего она могла пригодиться? Не для колдовства же – это понимали они оба.

– Меня зовут Эрвин. – Он кивнул. – Спасибо.

– Вон там, в переулке… – Она снова показала рукой.

– Спасибо.

Они еще раз кивнули друг другу и разошлись.

Эрвин еще не все обошел здесь, но у него пропало всякое желание продолжать обход этой выгребной ямы чародейства. Он вышел с рынка как раз напротив переулка, который указывала Тирса. Может быть, и впрямь зайти к ней? Конечно, он знал и умел все, что знала и умела она. И гораздо больше. И гораздо лучше. Но она давно жила в Дангалоре и могла знать, где требуется работа, с которой не справится эта банда шарлатанов. Кроме того, он никак не мог забыть ее слова о Неукротимом Зербинасе. Что она знала о нем?