В лесу было накурено - Валерий Зеленогорский

Второе наиболее сильное препятствие состояло в полном отсутствии интереса к аборигенам: можно было не общаться, но видеть рядом людей другого темперамента и культуры было невыносимо, дело не в языке — пропасть на уровне подсознания.

Он уехал и только в Химках осознал, как он соскучился по этому серому пейзажу и плохому освещению местного автобана. На «Войковской» он зашел в какой-то бар, выпил, и ему стало так хорошо, что все рядом стали почти братьями, вкус, цвет и запах вернулись.

Всего три недели его не было, а устал от европейцев на год вперед. Жена звонила каждый день и спрашивала, когда он приедет, он отговаривался, но в пятницу она убеждала его, и он, скрипя зубами, ехал в Шереметьево, три часа летел, потом на скором поезде ехал в Штутгарт и через пять часов оказывался в сонной Германии, чистенькой, в цветочках и с хорошим запахом в общественных местах.

Утром жена накрывала ему в садике завтрак, потом они шли в центр, где он, пройдясь три раза, знал все трещинки на брусчатке, и так до воскресенья, когда он улетал ночным рейсом домой, туда, где в подъезде пахло кошками и можно было получить по голове даже днем.

Сын в школе создал интернационал из себя, югослава и японца, они бились на переменах с гражданами Евросоюза за свои права, используя приемы якудзы, КГБ и песни югославских партизан.

Все закончилось под Новый год, перед каникулами: группа учеников некоренной национальности принесла в школу петарды и решила поздравить с Рождеством местное население. На футбольном поле ось Токио — Москва — Белград устроила фейерверк, напомнив местным налеты союзников. Всех троих, обвинив в терроризме, исключили из школы, повода жить в Германии не осталось, Зарецкий забрал семью домой, и теперь, когда прошло уже пять лет, он иногда вспоминает полгода полетов в цивилизованную Европу и его слегка передергивает.

И корабль плывет…

В банке каждый год в горячем июле проводили корпоративный праздник. По установившейся традиции его устраивали на арендованном корабле.

С пятницы до воскресенья с помощью водки и других напитков крепили корпоративный дух топ-менеджеры, курьеры, бухгалтеры и операционистки.

С мая народ начинал готовиться: женщины худели, покупали новые купальники, мужчины качали пресс и бицепсы, присматривались к девушкам и намечали подходящие жертвы сексуальных притязаний.

Готовились все, но особенно тщательно собиралась барышня из департамента корпоративного управления. Она ставила на эту поездку многое, она мечтала завалиться в постель к хозяину и изменить свою судьбу. Она тщательно эпилировалась, купила в «Дикой орхидее» белье красного цвета, просидела на майские в Египте десять дней, загорела, истратив в салоне двести долларов, и сделала все процедуры — от головы до пят. Финальным аккордом было тату на копчике в виде дракона с лилией, как у Миледи в фильме про мушкетеров. Она выглядела как Ксения Собчак каждый день и была готова к бою за место под солнцем. Предыдущие двадцать два года она боролась за свое место достойными средствами: училась до посинения, занималась спортом и танцами, делала все, чтобы быть везде первой, выучилась, осталась в Москве, единственный раз переступив через себя, дала декану за направление на стажировку в Сорбонну, где сумела получить МБА, так необходимый для работы в данном банке.

Хозяин, сорокалетний мужчина, преуспевающий и в хорошей спортивной форме, каждый год приезжал на катере на плывущий трехдневный рай для своих сотрудников: он любил кино, и корабль ассоциировался в его сознании с кораблем Феллини, которого он высоко ценил. Но больше великого итальянца он любил одарить какую-нибудь сотрудницу, которые каждый год выстраивались перед его каютой в очередь, как в поликлинике на прием к гинекологу с подозрением на залет от нежелательной беременности.

Он приезжал поздно, ближе к ночи выходил на палубу, пел с группой прихвостней хиты восьмидесятых, жадно ел корабельную еду: гурманом он не был, хотя в рестораны ходил каждый день, — мешало прошлое. Больше всего на свете он любил холодные котлеты с пюре со сковороды, стоя на кухне, не раздеваясь, в пальто.

Корабль шумел и зажигал, как «Титаник» до роковой встречи с айсбергом, курьер ласкал главного бухгалтера, топ-менеджер на корме душил в объятиях операционистку, чувствуя в эту ночь себя Томом Крузом.

Открывались такие бездны и пропасти, что даже старожилы — две женщины из протокола — были удивлены, увидев, что новая сотрудница международного отдела, женщина с виду приличная и в возрасте, приглашенная развивать связи с зарубежными филиалами, тут же открыла на корабле передвижной семинар по лесбийской любви, рекрутировав сотрудницу кадрового управления, которая до этого даже с мужем спала в пижаме и ни разу не занималась сексом днем и без освещения, а тут прорвало.

На палубе начался конкурс «Мисс и Мистер корабль».

Конкурсы «Жаркие танцы» и «Баллада возлюбленных» не выявили победителей, объявили для определения лучших, как в футболе по пенальти, конкурс «Мой первый сексуальный опыт». Два первых рассказа поразили своей неискренностью и откровенным враньем.

Один сотрудник пересказал рассказ Бунина, не сославшись на автора, пьяная женщина из филиала, забыв об условиях конкурса, рассказала о последней поездке в Египет, где ее поразил инструктор по дайвингу, лишив ее девственности после четвертой операции по восстановлению девственной плевы: она готовилась к пятому браку с пожилым состоятельным импотентом.

Поехала в Египет потренироваться на местных, наслушавшись подруг, что они работают, как звери. Это было правдой: инструктор была неистов, как динамо-машина, и для него бухгалтер была первой женщиной: до нее он тренировался на домашних животных и прочей живности. Он выцыганил у нее корпоративный мобильный телефон, а она написала, что его украли у нее в метро вместе с пропуском. Неприятности с администрацией компенсировались жаркими воспоминаниями о подводном сексе.

Особо яркой оказалась искренняя и непритязательная история охранника из центрального офиса, который рассказал, как жаркой июльской ночью в деревне под Воронежем после свадьбы троюродного брата он был изнасилован его матерью, своей теткой.

Все были потрясены этой античной трагедией, он получил звание «Мистер корабль», кофемолку с логотипом банка и благосклонность референта по ценным бумагам, женщины тонкой и любящей людей из народа.

У дверей VIP-зала разыгрывалась своя драма: хозяин отсмотрел уже девять претенденток на роль пленительной рабыни, но все никак не мог определиться. Девушки, предлагавшие себя, были разными, но в их глазах он читал всего одну фразу: «Хочу денег — и все!»

Это оскорбляло его эстетическое чувство художника межличностных отношений, он хотел иллюзии, и он ее получил, выходя из туалета, предварительно проверенного охраной, — в прошлом году был прецедент: там спряталась одна пьяная девушка и набросилась на хозяина, напугав его до смерти. Так вот на выходе из места облегчения он увидел нашу героиню во всем шике и блеске и запал сразу и бесповоротно. Он подошел, она представилась, и пьеса, сыгранная уже не раз, развернулась во всех нюансах.

Они прошли в его каюту-люкс, где все было готово для пленительной ночи с незнакомкой, — хозяин любил Блока, мог прочесть много стихов поэтов Серебряного века, но времени тратить не стал: до утра оставалось несколько часов, утром он должен был быть в правительстве. Делу время, а потеха сидела рядом и дрожала от волнения.

— Съешь что-нибудь, — сказал он ей, аккуратно снимая брюки. Потом, не обременяя себя ласками и словами, он взял ее, не заметив титанических усилий по подготовке этой судьбоносной ночи, умилившись лишь дракончику на попке — поза позволяла рассмотреть его в деталях. На финише зазвонил телефон, и он, сдерживая возбуждение, ответил жене, что у него все хорошо — это было правдой. Оттолкнув использованное тело, он ушел в душ, где под шум струй меланхолически подумал: «Как же все это скучно!»

Не прощаясь, он закрыл дверь, легко и пружинисто прыгнул в катер и собранно и четко принялся думать о сегодняшних терках, которые принесут ему еще пару сотен лимонов, которые он никогда не сумеет потратить.

Девушка осталась лежать в номере, оглушенная и оплеванная произошедшим. Ей никогда до этого не было так противно, она еще не знала, что завтра ей принесут на рабочий стол конверт, где будут лежать пятьсот долларов и письмо из кадров: «Банк в Ваших услугах не нуждается, спасибо за сотрудничество».

Корпоратив

Мода нынешнего времени называть любую пьянку корпоративом раздражала Сергеева.

Люди пили всегда, кто-то каждый день, на заводах и фабриках все ждали 11 часов и посылали в магазин молодого пролетария, и он проносил на груди и в штанах водку или вино, нес их бережно, как «Искру» или листовки, и потом в обед начинался ежедневный корпоратив, после которого никто уже не работал — все ждали конца рабочего дня, чтобы добавить, а потом поговорить, почему плохо живем.