Искатель. 1968. Выпуск №4 - В. Михайлов

— Понимаю, — сказал Курочкин. — Однако мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать на некоторую сумму для приобретения кое-каких материалов, представляющих огромную историческую ценность.

— Например?

— Ну хотя бы древних рукописей.

— Ни в коем случае! Ни в коем случае! Это как раз то, от чего я должен вас предостеречь во время инструктажа.

Лицо Курочкина выражало такое разочарование, что Плевако счел себя обязанным ободряюще улыбнуться.

— Вы, наверное, в первый раз отправляетесь в такое путешествие?

Курочкин кивнул головой.

— Понятно, — сказал Плевако. — И о петле гистерезиса ничего не слыхали?

— Нет, не слышал.

— Гм… Тогда, пожалуй, с этого и нужно было начать. — Плевако взял со стола блокнот и, отыскав чистую страницу, изобразил на ней две жирные точки. — Вот это, — сказал он, ткнув карандашом в одну из точек, — состояние мира в данный момент. Усваиваете?

— Усваиваю, — соврал Курочкин. Ему не хотелось с места в карьер огорчать такого симпатичного инструктора.

— Отлично! Вторая точка характеризует положение дел в той эпохе, которую вы собираетесь навестить. Согласны?

Курочкин наклоном головы подтвердил свое согласие и с этим положением.

— Тогда можно считать, — карандаш Плевако начертил прямую, соединяющую обе точки, — можно считать, что вероятность всех событий между данными интервалами лежит на этой прямой. Образно выражаясь, это тот путь, по которому вы отправитесь туда и вернетесь обратно. Теперь смотрите: предположим, там вы купили какую-то рукопись, пусть самую никчемную, и доставили ее сюда. Не правда ли?

— Да, — сказал заинтересованный Курочкин, — и что же?

— А то, что эту рукопись археологи могли разыскать, скажем, лет сто назад. — Плевако поставил крестик на прямой. — О ней были написаны научные труды, она хранится в каком-то музее и так далее. И вдруг — хлоп! Вы вернулись назад и притащили ее с собой. Что это значит?

— Минуточку! — сказал Курочкин. — Я сейчас соображу.

— И соображать нечего. Вся цепь событий, сопутствовавших находке рукописи, полетела вверх тормашками, и сегодняшнее состояние мира изменилось. Пусть хоть вот настолько, — Плевако намалевал еще одну точку рядом с первой. — Как это называется?

— Постойте! — Курочкин был явно обескуражен. Ему никогда не приходилось раньше думать о таких вещах.

— А называется это петлей гистерезиса, — продолжал Плевако, соединяя линией крестик с новой точкой. — Вот здесь, внутри этой петли, существует некая неопределенность, от которой можно ожидать всяких пакостей. Ну как, убедились?

— Убедился, — упавшим голосом сказал Курочкин. — Но что же вы рекомендуете делать? Ведь я должен доставить какие-то свидетельства, а так, как вы говорите, то и шагу там ступить спокойно нельзя.

— Можно ступить, — сказал Плевако. — Ступить можно, только нужно очень осмотрительно действовать. Вот поэтому мы категорически запрещаем ввозить туда оружие и ограничиваем путешественников валютой, а то, знаете ли, всякая блажь может прийти в голову. Один скупит и отпустит на волю рабов, другой пристрелит Чингисхана в цветущем возрасте, третий рукописи какие-нибудь приобретет и так далее. Согласны?

Курочкнн был согласен, но от этого легче не стало. Экспедиция, которую он предвкушал с таким восторгом, поворачивалась к нему оборотной стороной. Ни оружия, ни денег в далекой от современной цивилизации эпохе…

Плевако, видимо, угадал его мысли. Он встал со стула и подсел на диван рядом с Курочкиным.

— Ничего, ничего, — сказал он, положив руку ему на колено, — все не так страшно, как кажется в первый раз. Вашу личную безопасность мы гарантируем.

— Как вы можете ее гарантировать?

— Очень просто. Что бы с вами ни случилось, обратно вы вернетесь живым и невредимым, это обеспечивается законом причинности. Петля гистерезиса не может быть больше некой предельной величины, иначе весь мир провалится в тартарары. Раз вы существуете в данный момент, значит существуете независимо от того, как сложились дела в прошлом. Ясно?

— Не совсем. А если меня там убьют?

— Даже в этом случае, если не припутаются какие-нибудь особые обстоятельства. Вот в прошлом году был такой случай: один настырный старикан, кажется палеонтолог, требовал отправить его в юрский период. Куда он только не обращался! Ну, разрешили, а на следующий день его сожрал… этот… как его?..

Плевако сложил ладони, приставил их ко рту и, выпучив глаза, изобразил захлопывающуюся пасть.

— Неужели динозавр? — дрожащим голосом спросил Курочкин.

— Вот-вот, именно динозавр.

— Ну и что же?

— Ничего. В таких случаях решающее устройство должно было дать толчок назад за несколько минут до происшествия, а затем выдернуть путешественника вперед, но вместо этого оно дернуло его вместе с динозавром, так сказать, во чреве.

— Какой ужас! — воскликнул Курочкин. — Чем же это кончилось?

— Динозавр оказался слишком большим, чтобы поместиться в камере хронопортации. Ошибка была исправлена автоматическим корректором, бросившим животное снова в прошлое, а старикан был извлечен, но какой ценой?! Пришлось менять все катушки деполяризатора. Они не выдержали пиковой нагрузки.

— Могло же быть хуже! — сказал потрясенный Курочкин.

— Естественно, — согласился Плевако. — Мог перегореть главный трансформатор, там не такой уж большой запас мощности.

Несколько минут оба молчали, инструктор и кандидат в путешественники, обдумывая возможные последствия этого происшествия.

— Ну вот, — сказал Плевако, — теперь вы в общих чертах представляете себе технику дела. Все оказывается не таким уж сложным. Правда?

— Да- неуверенно ответил Курочкин, пытаясь представить себе, как его, в случае необходимости, будут дергать из пасти льва. — А каким же образом я вернусь назад?

— Это уже не ваша забота. Все произойдет автоматически по истечении времени, если только вы не наделаете каких-нибудь глупостей, грозящих катастрофическим увеличением петли гистерезиса. В этом случае ваше пребывание в прошлом будет немедленно прервано. Кстати, на сколько дней вы получили разрешение?

— Всего на пять дней, — сокрушенно сказал Курочкин. — Просто не представляю себе, как за это время можно выполнить всю программу.

— А просили сколько?

— Десять дней.

— Святая простота! — усмехнулся Плевако. — Нужно было просить месяц, может быть, дали бы десять дней. Пропускная способность пока небольшая, а заявок, знаете, сколько? Ну ладно. Становитесь на весы.