Не зарекайся... (не окончена) - В. Ажиппо

Работать оперативники стали с Б. Тот долго запирался, все отрицал, изворачивался (по неписаным «нормам» опер отдела, долго – это минут пять), после чего на него надели наручники. Хорошо надели, от души. Б. завизжал, как недорезанный кабан, и заявил, что все расскажет, только пусть снимут наручники. Ему объяснили, что в этой фирме авансы не выдают, пусть вначале расскажет, а там видно будет.

Рассказал. Записку он передал контролеру В. Позже, уже без наручников, он спокойно, связно и последовательно описал, как договаривался с контролером, как тот прятал записку под погон шинели и т. д. Деньги, конечно же, контролер ему не принес. Все бы хорошо, да вот беда – В. сменился после дежурства и на службу придет только через трое суток, а живет он где-то далеко за городом. Решили подождать.

Через три дня состоялась «очная ставка». (Вообще-то, очная ставка – это следственное действие, осуществляемое только в рамках уголовного дела, но в народе так называется любой процесс, по сути ее напоминающий). Этот «цирк» продолжался часа полтора. Зэчара, глядя в глаза контролеру, клялся в своей правоте, а возмущенный контролер пытался набить рожу зэку, причем поведение обоих было совершенно естественным. Так как контролеру наручники не наденешь (в ходе подобных «следствий» иногда и контролерам, и офицерам доставалось по ушам, но редко – это опасно, ведь у сотрудника, даже если он конченый негодяй, прав побольше, чем у зэка), его отпустили с миром. А зэка, естественно (ну, что ж делать?), снова забили в наручники. Снова завизжал он, как свинья, и снова «честно» рассказал: записку передал контролеру Г. На В. указал потому, что считает себя порядочным и сдать гонца не мог (ну, разве не петух?).

С Г. проблем оказалось еще больше: к этому времени его перевели служить в другое подразделение, и, чтобы его найти, понадобилась еще неделя. Очная ставка, а точнее, цирк с таким названием, повторилась во всех деталях. Отпустили Г. и снова стали надевать на Б. наручники. Не успели как следует затянуть – он заверещал и рассказал очередную «правду»: записку он все-таки передал В.

Все. Сыск зашел в тупик: какие-либо доказательства добыть невозможно, а верить мерзавцу нельзя. Теперь он может рассказывать все, что угодно, в том числе и истинную правду, но толку-то что от этого? Пнули его опера еще пару раз, но пнули уже устало и разочарованно. А правду так никто и не узнал.

Проводить подобные допросы никто не любит. Делают это, как правило, по указанию начальства или по просьбе милиционеров. В обоих случаях тюремные опера больше заинтересованы показать результат, чем его добыть. Однако если речь идет о тюремных подробностях, например, кто занес водку в камеру, то результат будут стараться именно добыть.

Когда после подобного допроса вы вернетесь в камеру (вообще-то нужно сажать в карцер, в одиночку, но на это обычно у «следователей» не хватает трудолюбия), обязательно подробно опишите сокамерникам процедуру общения с указанием известных вам имен, фамилий или описанием внешности и характерных примет оперов. Они об этом очень скоро узнают, и это резко сдержит их служебное рвение. Раз вы об этом говорите в камере, значит, будете говорить адвокату, а позже – и судье. Доказать факт пыток практически невозможно, но объясняться, оправдываться и отписываться никто не любит. Тем более, что опера прекрасно знают – тюремное начальство сразу же отвернется от них, если возникнут неприятности. Защищать друг друга у тюремщиков не принято. Также, как у зэков.

Третий случай – избиения по просьбе заинтересованных лиц не из числа правоохранителей, а, как правило, потерпевших (2-3% от общего количества). Этот случай достаточно редкий. Хотя и появляется немало людей, заинтересованных в том, чтобы сделать зэку больно, реализовать это желание очень нелегко. Только единицы из всех желающих сумеют выйти на сотрудника тюрьмы, который сможет «обеспечить» зэку эту боль. Если это все же происходит, то такие экзекуции редки, бессистемны и, как правило, одноразовы. Тюремщику легче «нагрузить» заказчику ужасные подробности, чем реально бить зэка. Все равно заказчик это не проверит.

Также заказчики постоянно совершают ошибку, характерную для большинства людей, стараясь решить вопрос на как можно более высоком уровне. Думают, что так вернее. Как бы не так! Дороже – точно, наверху берут больше. Но пока указание «запрессовать» конкретного зэка спускается сверху вниз, оно на каждой ступеньке ослабевает в два раза. Каждый начальник строит из себя честнягу и законника, поэтому старается напрямую заказ не передавать, а говорить намеками. Да и большинство из них всю службу просидели пухлыми попами в мягких креслах и понятия не имеют, как это – «прессовать» зэка. Конкретный же исполнитель кивает головой и думает: «Ща-сс!.. Вам дали бабки, а я буду врагов наживать?». После этого имитирует экзекуцию, и на том дело кончается.

Четвертый случай – избиение из личной неприязни (2-3%). Это тоже довольно редкий случай. Учитывая лень и равнодушие тюремщиков, эту неприязнь у них трудно пробудить. Но иногда это все же происходит. Как правило тогда, когда у кого-нибудь из них возникли неприятности из-за конкретного зэка, например, из-за вас.

Чем ниже в тюремной иерархии стоит ваш обидчик, тем больше у него желания реализовать свои мстительные планы, и тем меньше у него возможностей. В тюрьме даже вывести зэка из камеры может далеко не каждый. Чем выше тюремщик будет стоять и, соответственно, чем больше у него реальной власти, тем меньше он будет обращать внимание на ваше существование, у него голова занята другими проблемами. Если все же подобная конфликтная ситуация сложилась, то, во-первых, избегайте конфликтного поведения: не грубите, не дерзите, не пытайтесь дураку что-либо доказать и, во-вторых, постарайтесь поговорить по этому поводу с кем-нибудь из начальства. Это помогает в девяноста процентах случаев. Любой тюремный начальник понимает абсолютную бессмысленность подобного конфликта и не желает его продолжения. Он что-нибудь придумает, мер для этого достаточно.

Когда-то один умный зэк сказал, без сомнения, великую фразу: «Между зэками и администрацией бывают только мелкие стычки, настоящих конфликтов быть не может. Зэки не могут существовать без администрации, а администрация не может существовать без зэков. Конфликты бывают только у зэков с зэками и у администрации с администрацией. При этом зэки решают свои конфликты руками администрации, а администрация – головами зэков». Запомните эту мысль.

Пятый случай – «садизм» (10%). Это слово не случайно взято в кавычки. По общепринятому мнению тюремный персонал состоит из садистов, и именно садизм – основная причина избиений зэков. Мнение это абсолютно ошибочно. Садизм – это половое извращение, патологическое наслаждение, испытываемое от причинения физических или нравственных страданий другому человеку. Настоящего садизма в тюрьме фактически нет. В тюрьму приходят работать совершенно случайные люди. С такой же вероятностью садист может оказаться среди стоматологов или метателей копья. Специально садист в тюрьму работать не пойдет, дурная наклонность – это мимолетный порыв души, а выбор профессии – результат работы какой никакой головы.

Если же садист в тюрьме все же оказался, то возможностей применить и развить свои паскудные отклонения у него отнюдь не так много, как кажется. Тюрьма – очень суровое и жестокое место, извращенцев не признают зэки и, следом за ними, не признают и тюремщики. Не только не признают, но и откровенно презирают. Зэки могут «опустить» извращенца, тюремщики, конечно, так не поступят, но в моральном смысле тоже могут «опустить» – сделать изгоем.

Конечно, приходилось наблюдать, когда у иного моего «коллеги» при виде боли и страдания начинали сверкать глазки, учащалось дыхание и губы становились слюнявыми. Но это подмечалось всеми окружающими и всегда подвергалось циничным комментариям, издевкам, а человек, склонный к проявлению садизма, быстренько корректировал свое поведение. Или уходил из тюрьмы. Поэтому истинных садистов среди тюремщиков нет вообще.

Ошибочно садизмом считают другое явление. Когда какой-то немытый черт, без царя в голове, привыкший к тому, что он всегда был человеком третьего сорта, приходит в тюрьму и получает власть над другими (в данном случае над зэками) – вот тогда держись. Вот здесь он расквитается за все свои обиды, унижения и комплексы неполноценности, вот здесь он оторвется. От такого и будут страдать невинные зэки. Но это явление, во-первых, не имеет никакого отношения к садизму, а, во-вторых, не настолько и страшное. Не у каждого такого мерзавца будет постоянная возможность издеваться над зэками. Да вообще таких возможностей мало. Тюрьму (еще в гулаговские времена) так здорово организовали, что любые действия каждого тюремщика контролируются его начальником, действия этого начальника – другим начальником и так далее. В тюрьме незаметно вообще ничего не происходит, обо всем становится известно. Поэтому такая прыть довольно быстро укорачивается.