В плену твоего безумия - Светлана Тимина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понять, что мой похититель из плоти и крови. Что его сердце бьется так же почти наравне с моим. Что он держит меня и не даст оступиться, причем не только в буквальном смысле.
— Непослушная и дерзкая… ты возвращаешься быстрее, чем я ожидал… — обжег мою ушную раковину его горячий шепот.
А меня в тот момент и вовсе накрыло. Связанные руки, не жалящее, а скорее целующее ощущение веревки, близость разгоряченного тела мужчины, его хриплый голос, слова, полные потаенного смысла, запах парфюма и возбуждения… Я ощутила, как колени подгибаются, а сознание стремиться куда-то уплыть. Голова закружилась, а рассудок словно начало заволакивать чем-то странным, но таким восхитительным, что сопротивляться этому я не смогла бы даже под угрозой смерти. Он еще что-то говорил, сжимая мои волосы, слова теряли смысл и взрывались, с каждым разом все сильнее… сладостнее… снова и снова… еще и еще…
— Милана! — словно сквозь вату, долетел до моего сознания голос Хозяина. — Милана, что произошло?
Я бы так знала, что происходит и куда меня несет. Но тревожные ноты в его голосе вырвали меня из восхитительного состояния, удерживая в кольце его рук и сминающей воли. Даже застонала от разочарования, пытаясь ухватиться за ускользающее ощущение.
— Черт… — хрипло выдохнул он, подхватывая меня на руки, — мы явно зашли далеко…
Я не понимала, о чем он говорит. Мне хотелось в этот момент только одного — продолжать. И когда он, удерживая, усадил меня к себе на колени, я лишь безвольно уронила голову ему на плечо.
— Ты устала? Тебе стало плохо? Я же просил тебя не молчать… — он потянул за концы верёвки, но я вдруг решительно отвела руки, словно оберегая нечто, что хотели у меня забрать.
— Нет, — словно отголоски грома вдалеке, в теле еще отзывалось сладкими вспышками отдачи то, определение чему было так сложно найти. — Не устала, я… как просто понесло куда-то… я не могу объяснить…
— Что? — хрипло переспросил он, как будто не поверил сказанному.
Впервые я услышала его растерянным. Ошеломленным. Он и правда, как будто не мог поверить моим словам. Может, я как-то не так объяснила, и то, что едва не произошло, было чем-то опасным для психики, или вовсе недопустимым?
— Стало просто как-то очень хорошо, настолько, что рвалось за рамки телесной оболочки… я просто попробовала отключить мысли и дать этому вырваться… что-то не так?
Его хриплый вздох едва не напугал меня… как и то, что произошло следом. Когда он прижал меня к себе и поцеловал — сбивчиво, одержимо, словно дорвался до источника воды в жарком оазисе и спешил утолить свою жажду долгими глубокими глотками.
— Все хорошо, моя девочка… все хорошо…
Я не поверила своим ушам. На губах горел след его поцелуя. Сознание впало в ступор от какой-то растроганности в его словах. Потрясение было таким сильным, что я неосознанно потянулась к повязке связанными руками.
Он просто потянул за веревки вниз, притягивая мои ладони к своему животу.
— Не делай этого, Милана. Я сейчас уйду, и ты ее снимешь. Как ты сейчас себя чувствуешь?
Я повела плечами, стараясь не показать, что меня немного расстроили слова Хозяина о скором уходе. Это вообще было похоже на капитуляцию. Но что я сделала? Может, предполагается, что «саба», как он меня назвал, не должна получать такое удовольствие от происходящего?
Что ж. У меня будет достаточно времени, чтобы в этом разобраться.
Он коснулся моих запястий и принялся развязывать веревку. А я впервые обрадовалась тому, что мои глаза завязаны, повязка скроет все мои истинные чувства. И главное из них — разочарование.
Мне хотелось уснуть сейчас на его плече. Отдышаться и успокоиться. Но это не даст возможности разобраться в себе. Дилемма, однако.
— На столике у твоей кровати кнопка. Если почувствуешь себя плохо в эмоциональном плане или просто захочешь поговорить, ты ее нажмешь. Не забудь о повязке.
Веревка ослабла, освобождая мои запястья. Я машинально растерла их пальцами, с неохотой спрыгнув с колен хозяина.
— А теперь постарайся лечь спать. Сессия отнимает много сил, — он коснулся губами кромки моих волос. Да, учитывая то, как он целовал меня совсем недавно, это выглядело странно. — Спокойной ночи, Милана.
— Спокойной ночи!
Вышло язвительно, но он как будто этого не заметил. Закрыл дверь, повернул ключ. Моему тюремщику явно хотелось побыть одному. Черт, ну конечно. Завелся как мальчишка, а я запретила себя трогать. Понятно, зачем и с какой целью он ушел так быстро.
О том, насколько примитивны были мои выводы, я в тот момент не поняла только потому, что многого не знала. Положа руку на сердце, я не знала вообще ничего…
Глава 6
Едва ли я отдавала себе отчет… да что там, даже задумывалась о том, что ради того самого измененного состояния сознания, в которое я не успела убежать, люди готовы продать душу дьяволу. Отпустить тормоза. Лечь под плеть. Дать запытать себя до крови.
Я вообще не понимала, что это такое. Поэтому не связала восхищённую растерянность своего хозяина с этим обстоятельством.
Как оказалось, обратную сторону этой луны я тоже не знала.
Долго стояла под теплыми струями душа, смывая осязаемые касания его воли и рук. Восхитительная сладость постепенно сменялась полным упадком сил. Я едва доползла до кровати.
Несмотря на это, заснуть сразу у меня не вышло.
Мои глаза больше не были завязаны. Свет садовых фонарей, усиленный белизной снежного покрова, пробирался в окна моей комфортной камеры, делая очертания предметов четкими, подсвеченными призрачным светом. А на меня как будто обрушилась тьма. Вязкая, густая, неизбежная. Я обхватила себя руками и закрыла глаза.
Отчего были эти слезы, непривычно обжигающие и горькие, и сама не поняла. От унижения? От того, что меня заставили выполнять то, чего я не хотела? Нет, все, что произошло между мной и моим похитителем, было по обоюдному согласию. Мои рамки комфорта рушили без жалости, но мне все равно хотелось идти дальше. Я сама просила, даже умоляла не останавливаться. Позволила сделать с собой то, что не позволяла никому прежде. Раздеть. Поставить на колени. Связать. Растоптать волю и гордость.
Но плакала я сейчас вовсе не поэтому.
Какие-то абстрактные картины то и дело атаковали мое сознание, вызывая новый приступ горячих беззвучных рыданий. Меня распотрошили, вскрыли
