Убийство в четыре хода - Андраш Тотис

— Ну, что скажешь? — Шарль с высоты своего величия снизошел наконец до скромного, ненавязчивого приятеля.

— А там ли он вообще, этот Фонтэн?

— Мерка говорит, что нет. Утверждает, что перевязал Жака, и тот на следующий день ушел. Куда — конечно же не сказал. Но на всякий случай проверим.

Теперь загадка разъяснилась. Другим не хотелось проводить операцию впустую.

— Ты, надеюсь, не рассчитываешь, что я тоже должен идти?

— А как же без тебя? — Шарль изумленно уставился на приятеля. — Мы идем вместе. Шеф тоже там будет. — Решительным жестом он отмел все возможные возражения. — Ты действительно должен быть задействован, Корентэн настаивает. Будет съемочная группа с телевидения, и желательно присутствие всех, кто в прошлый раз принял участие в преследовании со стрельбой.

— Нет! — решительно заявил Альбер.

— Скажи об этом шефу.

— Марта разведется со мной. Она еще в тот раз требовала, чтобы я ушел из полиции и подался в чиновники.

— На сей раз ни малейшей опасности.

Шарль сунул ему в руки автоматический пистолет и первым шагнул из комнаты. Вооруженные полицейские с довольным видом потянулись за ним. Альбер не мог решить, чему они больше радуются: надеются схватить Фонтэна или рассчитывают, что террориста уже след простыл.

Эжен Корню, супруг приходящей прислуги, служил армейским интендантом. Не инструктором, как полагали в отделе расследования убийств, и не сапером-взрывником или командос, как втайне надеялся Альбер. К пластику он доступа не имел, и на этом можно бы с ним и покончить, но Альбер сам когда-то был солдатом и знал, что при желании в армии можно раздобыть все, что угодно. А уж интенданту это и вовсе труда не составит. После того, как с телесъемками было покончено, то есть объединенные полицейские силы «успешно и без потерь» взяли штурмом пустую квартиру, Лелак попросил Буасси отвезти его в Монтрей, где находилась казарма. К ним присоединился и будущий префект полиции. Альбер не возражал. Если их вдруг не пожелают пропустить, то Бришо сегодня в ударе, с него станется провернуть штурм казармы.

Прибегать к крайним мерам не потребовалось. Часовой проверил их удостоверения, позвонил куда-то, затем шлагбаум поднялся, открывая дорогу, и они въехали на территорию казармы. Буасси остался в машине, сказав, что он за свою жизнь вдоволь наслушался всяких допросов и надоели они ему до чертиков. Он приготовился разгадывать кроссворд и даже не счел нужным проводить своих коллег хотя бы взглядом. Альбер охотно остался бы с ним. Лишь сейчас он сообразил, в какую двусмысленную ситуацию вляпался: ведь не скажешь же Корню, что подозрение на него падает лишь потому, что жена его недурна собою и Ростан наверняка не остался равнодушен к ее прелестям.

Корню был высокого роста, интересный, хотя и не без некоторой вульгарности, молодой мужчина, ему явно не было и тридцати. «Чушь какая-то! Зачем при этаком-то здоровом жеребце мадам Корню понадобился лысый математик? А впрочем, почему бы и нет», — цинично подумал Альбер.

— Понимаю, что беседа наша может показаться излишней, ну да ничего не поделаешь, служба есть служба, — обратился к нему Шарль с заговорщицкой улыбкой: мол, службист службиста поймет. — Мы должны задать вам несколько положенных вопросов.

— Пожалуйста. А в чем дело? — У него неожиданно оказался красивый бас с легкой хрипотцой.

— Мы расследуем обстоятельства гибели мосье Ростана.

— Ага.

Корню помрачнел. Вытащил сигареты и долго закуривал. Несколько раз он вроде бы порывался заговорить, и сыщики заранее знали, что он скажет. «Значит, вас привели ко мне сплетни?» или «А откуда вы узнали?» Теперь было ясно, что пришли они не зря. Уж слишком знакомы им были эти симптомы, чтобы ошибиться. Но Корню так и не заговорил.

— Вы ведь знаете, почему мы пришли? — Уловка была чересчур примитивной, напрасно Шарль пустил ее в ход.

— Такая у вас работа, — спокойно ответил Корню. Тугие мышцы его были налиты силой, рост превышал метр восемьдесят, а вес Альбер определил килограммов в восемьдесят — восемьдесят пять. Если бы он не видел своими глазами его личную карточку, Альбер мог бы поклясться, что Корню — инструктор отряда десантников-парашютистов.

Ему вспомнился труд по психологии, который он штудировал года два назад. Автор доказывал, что человек как бы одновременно является тем, кем мог бы стать по своим врожденным наклонностям и способностям, и тем, кем он стал в зависимости от внешних обстоятельств. Стоит психологу-эксперту взглянуть на человека, говорилось в книге, и он определяет, что перед ним адвокат, хотя фактически тот человек по профессии автомеханик. Возможно, эксперт не прав? Впрочем, с какой стати ему ошибаться. Эксперт — по крайней мере в своей собственной книге — всегда прав. Тот человек по натуре своей действительно адвокат, и требуется лишь благоприятное стечение обстоятельств, чтобы выявить в нем добровольного защитника чужих интересов.

Альбер был убежден, что перед ними именно такой случай. Корню по натуре авантюрист, тайный сторонник насилия. Знаток ближнего боя, сведущ во взрывном деле, искусстве маскировки, проводит секретные операции в развивающихся странах. Лишь по иронии судьбы он заделался интендантом и, потягивая пиво, смотрит по вечерам телевизор.

— Вы знали Ростана? — Бришо сделал еще одну попытку его расшевелить.

— Разумеется.

Корню умолк. Нет чтобы сказать: разумеется знал, ведь мы встречались, когда я заходил за женой. Такая немногословность казалась необычной.

— Вы часто встречались?

— Нет.

Полицейским хотелось соблюсти такт, однако Корню и не думал облегчить их задачу. Поэтому Альбер решил вмешаться.

— В каких вы были отношениях?

Вновь все тот же недоверчивый взгляд и очередная безрезультатная попытка разговориться.

— В хороших, — прозвучал короткий ответ.

— Вы не ревновали? — Шарлю надоело ходить вокруг да около.

— Нет. — В голосе Корню прозвучало искреннее удивление.

— Скажите, вы всегда так разговариваете?

— Как?

— Морзянкой. Односложные ответы у вас чередуются с двусложными.

Корню пожал плечами.

— Вы спрашивали, я отвечал. У нас, — он подчеркнул интонацией это слово, — так заведено: отвечать коротко и ясно.

— А у нас заведено по-другому, — сказал Альбер. — Мы предпочитаем открытый дружеский разговор.

— На это у меня нет времени.

— Ладно. — Шарль снова взял дело в свои руки. Произносил слова вежливо, но твердо, негромко, с властной интонацией. Поистине, ему на роду написано стать префектом полиции… — Изменяла вам жена с Ростаном?

— Нет… — Корню выпал из своей роли. — С чего бы ей изменять мне?

— А почему бы и нет?

— С этим хлюпиком? — Он пренебрежительно махнул рукой.

— Какие взрывчатые вещества хранятся у вас на складе?

— Не ваше дело.

Это, к сожалению, было правдой. Если уж им во что бы то ни стало захочется узнать, придется делать запрос военной полиции и ждать ответа.

— Вы разбираетесь во взрывчатке?

— Постольку поскольку.

— Чтобы пользоваться пластиком, большого умения не требуется.

Корню не ответил. Да и что он мог бы ответить? Разговор происходил в маленькой, неуютной, почти лишенной обстановки клетушке: у стены — пустой столик для бумаг, на письменном столе у окна — давно забытый кем-то календарь за прошлый год. Окно выходило на асфальтированную волейбольную площадку, по площадке гоняли футбольный мяч солдаты в форменных брюках и майках. Альберу захотелось пить.

— Вы играете в шахматы? — обратился он к Корню.

— Слабо. Знаю ходы. А почему вы спрашиваете?

— Могли бы сгонять с вами партию.

Буасси разгадал кроссворд и теперь, подняв капот машины, прислушивался к несуществующим дефектам в работе мотора. Недовольно покачав головой, он взялся за отвертку.

— Как, по-твоему, в таких случаях он действительно что-то исправляет или просто делает вид? — спросил у Альбера Шарль.

— Крутанет на полоборота болт, потом завинтит обратно и говорит, что теперь, мол, все в порядке.

Буасси в сердцах захлопнул капот.

— Каков мерзавец!

— Что ты сказал? — Похоже, Буасси разобиделся всерьез.

— У них, видите ли, заведено отвечать коротко и ясно. Думаешь, он в самом деле не ревнив?

— О ком это вы? — Буасси не мог решить, разговаривать ему с коллегами или замкнуться в гордом молчании.

— По-моему, нет. Уж слишком смазливая у него рожа.

— Чего вы ко мне прицепились? — У Буасси был вытянутый, лошадиный череп и изборожденное глубокими морщинами лицо, но кто-то из женщин сказал ему однажды, что он похож на Ива Монтана. Буасси поверил в собственную неотразимость, и с тех пор стал пользоваться серьезным успехом у женского пола.