Веселые поминки - Марина Серова

Это, так сказать, предыстория. Свидетельницей дальнейших событий и даже их непосредственной участницей была уже я сама.

Двойник, насколько ему позволяют его актерские способности и нервная система, довольно убедительно разыгрывает на теплоходе роль господина Харчеева.

Рядом с ним постоянно присутствуют два телохранителя, но таким образом, что никто на теплоходе не догадывается об этом. Хозяин, видимо, объяснил ему, что телохранители по определенным причинам должны находиться там инкогнито. Двойник и это условие выполняет почти безукоризненно, если не считать маленького «прокола», когда однажды в пьяном виде не удержался и подмигнул одному из них.

В первый же день Михаил напивается вдрызг, и это вполне устроило «охрану», а значит, устроило бы и самого Харчеева. Единственное, что пугает их, это возможные признания двойника кому бы то ни было в том, кем он является на самом деле и какую роль вынужден играть.

Второй день отличался от первого тем, что Михаил был трезв и собирался оставаться таковым до ночи. И это почему-то не устроило «охрану», и они подсыпают в стакан Михаилу какой-то гадости. В результате добиваются того, что он до утра находится в бессознательном состоянии. Во всяком случае, его восприятие действительности вряд ли можно было назвать адекватным.

Не говоря уже о том, что окружающие теперь воспринимают его как запойного пьяницу. Я со стыдом вспомнила, что и у меня была такая мысль.

Ну и наконец, сегодня ночью, воспользовавшись состоянием Михаила, они выманивают его на корму и, прекрасно информированные о его водобоязни и совершенном неумении плавать, бросают его в воду на середине Волги, где и хороший пловец рискует не доплыть до берега, особенно в одежде.

Как я ни старалась быть осторожной, я вынуждена была признать, что вывод напрашивается сам собой: Харчеев инсценировал собственную смерть. Оставалось понять, зачем это было ему нужно.

Обычно это делают те, кто желает скрыться от правосудия или в надежде получить солидную компенсацию по страховке. Я могла подозревать своего клиента и в том и в другом: он не был чист перед законом, и страховка у него наверняка была и, видимо, на приличную сумму.

Но в любом из этих случаев мнимому покойнику приходится потом оставшуюся жизнь жить под чужим именем, желательно в другой стране, рискуя быть узнанным кем-нибудь из старых знакомых. В кино такие люди обычно отпускают бороду и не выходят из дома без темных очков.

Стоп! Для того чтобы изменить внешность, необязательно отпускать бороду, и спрятаться можно, не покидая своей страны. Все это, и страховку в придачу, можно получить, если станешь другим человеком!

Как мне раньше не пришло это в голову!

Если Михаил благодаря пластической операции стал точной копией Емели, то почему бы и самому Емеле не сыграть в ту же игру?

Когда я подумала об этом, то испытала ощущение, которое называют «мороз по коже». Я неоднократно убеждалась в том, что оно возникает у меня всякий раз, когда я нахожусь на пороге важного и, самое главное – верного решения той или иной задачи. Первый раз я обратила на это внимание еще в школьные годы при самостоятельном доказательстве теоремы.

Настоящего Харчеева я в последний раз видела на пороге Института красоты. Вполне вероятно, что он находится там до сих пор. Таким образом, Емеля убивал сразу двух зайцев: он мог совершенно спокойно заниматься изменением своей внешности, при этом ни у кого не вызвав никаких подозрений своим внезапным исчезновением.

Весь город был уверен, что он находится в путешествии. И к тому времени, когда найдут тело (а для этого потребуется, возможно, не один день), он уж будет присутствовать на своих собственных похоронах в новом обличье и под новым именем.

Гениальность замысла состояла в том, что он при этом практически ничем не рисковал. Его видели на теплоходе сотни людей: родственники, несомненно, опознают его распухшее в воде тело и не допустят вскрытия. Финансовая сторона наверняка была продумана с не меньшей тщательностью. Я была уверена, что Харчеев не только не потеряет ни одной копейки, но и заработает на своей мнимой смерти немалую сумму.

Унаследовав свое собственное состояние и оставив в «прошлой жизни» все неприятности, он мог начать жизнь с чистого листа и благодаря этому претендовать на любой пост на высоких этажах власти. А добившись депутатской неприкосновенности, бывший Харчеев развернется всерьез.

Но даже самого крупного состояния и незапятнанной репутации еще недостаточно, чтобы реализовать этот план. Без связей и серьезной поддержки проникнуть сегодня во властные структуры невозможно. А своим «перерождением» Емеля обрубал все свои знакомства. На что он рассчитывал?

Ответ был совсем рядом, но я никак не могла ухватить его за хвост. Чтобы активизировать свои аналитические способности, я вылила в рюмку остатки коньяка и слегка пригубила действительно прекрасный напиток.

Результат не заставил себя ждать. Не успела я почувствовать приятное жжение в области желудка, как сообразила, что упустила в своих размышлениях, пожалуй, самое важное звено.

Сосредоточившись на расследовании частного случая, я совершенно забыла о главной цели своего задания. Меня должна была интересовать не мнимая смерть одного-единственного человека, а вся эпидемия смертей в целом. А она охватила значительную часть нашей державы.

Вся Емелина мистификация не имела бы смысла, если бы он остался после нее в изоляции. И наоборот, ее результаты трудно было бы преувеличить, если бы подобная операция носила массовый характер. Представьте хотя бы на секунду, что вся криминальная Россия готова пройти через этот «очистительный обряд», в таком случае можно было бы сказать, что мы являемся свидетелями «Великой криминальной революции» в России.

Я могла преувеличивать масштаб явления, но его смысл уже не вызывал у меня сомнений. А связь большинства погибших с Тарасовом наводила на мысль, что Институт красоты доктора Смысловского был одним из важнейших цехов «кузницы кадров» грядущей революции.

И мне во что бы то ни стало нужно было познакомиться теперь с этим цехом. Хотя бы для того, чтобы встретиться там с живым и здоровым Харчеевым, если я еще сумею его узнать, а если повезет, то и с его покойным другом, на похоронах которого я побывала три дня тому назад. Во всяком случае, у меня были серьезные основания на это надеяться.

Я могла заявиться в институт совершенно спокойно, так как никто из его пациентов и персонала не знал меня в лицо, более того, даже не подозревал о моем существовании.

Нежелательной для меня была бы встреча с «телохранителями», но они, по моим расчетам, не могли покинуть теплохода, не вызвав подозрений, и скорее всего пробудут на нем до конца плавания, наслаждаясь «заслуженным отдыхом».

Таким образом, в моем распоряжении была целая неделя относительно безопасной работы, насколько она может быть безопасной в силу специфики у секретного агента.

Таким образом, наметив себе ближайшие цели, я могла немного расслабиться и подумать о том, что происходит сейчас на теплоходе «Михаил Кутузов». Таинственное исчезновение двух пассажиров наверняка уже ни для кого не было тайной и, по всей вероятности, горячо обсуждалось теперь на всех трех палубах теплохода. Я не без удовольствия представляла себе глупые рожи Емелиных недоумков, когда они узнали, что вместо одного «без вести пропавшего» имеются целых два. Я даже представила себе эту картину в лицах:

Первый пассажир: Подумать только, какое несчастье!

Второй пассажир: Ума не приложу, куда они могли подеваться!

Первый пассажир (подошедшим телохранителям): Вы уже слышали?

Первый телохранитель: Как же, как же, такая беда!

Второй телохранитель: Кошмар! Я не смогу заснуть сегодня ночью!

Первый пассажир: Но как это могло случиться?

Первый телохранитель: Не надо забывать, что он был сильно пьян, а палуба ночью была такая скользкая.

Второй пассажир: Но девушка была абсолютно трезвой.

Первый телохранитель и второй телохранитель (в один голос): А при чем тут девушка?

Первый пассажир: Но она тоже пропала!

Первый телохранитель (в ужасе): Не может быть!

Второй телохранитель (почти вне себя): Не верю!

Второй пассажир: Да говорят вам, пропала!

Первый и второй телохранители безмолвствуют. Немая сцена.

Покидая теплоход, я даже не осознавала, какую свинью я подсунула господину Харчееву. О несчастном случае теперь не могло быть и речи, а именно на это он наверняка и рассчитывал. Что же касается двойного самоубийства, то ни одному следователю такая бредовая идея не может прийти в голову. Версия о преднамеренном убийстве напрашивалась сама собой, а в таком случае телохранители волей-неволей оказывались в числе подозреваемых. Поезд, подходя к Тарасову, начал замедлять ход, и я поспешила к своему вагону.