Полутораглазый стрелец - Бенедикт Лившиц

1915

57. АДМИРАЛТЕЙСТВО

«Благословение даю вам…»Простерши узкие крыла,Откинув голову, ты клювомЗлатым за тучу отошла.

И — вековое фарисейство! —Под вялый плеск речной волныК земле крыла АдмиралтействаШтандартами пригвождены.

Но кто хранит в гнезде стеклянномСкорлýпу малого яйца,Издалека следя за рьянымПлесканьем каждого птенца?

И если ты не здесь, на бреге, —Над Балтикою замерла,Кто остановит в легком бегеПтенцов безумных вымпела?..

1914

58. АДМИРАЛТЕЙСТВО

Речным потворствуя просторам,Окликнут с двух концов Невой,Не мог не быть и стал жонглеромИ фокусником зодчий твой.

Угасшей истины обидаВ рустах глубоко залегла:Уже наперекор ЭвклидаТвои расправлены крыла,

И два равнопрекрасных шараСлепой оспаривают куб,Да гении по-птичьи яроБлюдут наличника уступ.

И разве посягнет лунатикИль пятый в облаке солдатНа воинохранимый аттик,Навеки внедренный в закат,

Когда вдали, где зреет пена,Где снов Петровых колыбель, —Единственна и неизменнаИглы арктическая цель?

2 ноября 1917

С. Демиевка

59. БИРЖА

Здесь логосом и паевою пыльюВершится торг, и, весом заклеймен,Трезубый жезл невыносимой быльюТерзается средь чисел и имен.

Как плоть в Аиде, робок скиптр НептуновИ легче тени тяжкий призрак стен,Где некий ветр, едва заметно дунув,Подъемлет волны судорожных цен.

Ужель не жалко, что в табачной синиНе светятся червонцы никогда?Не дремлют — равнодушные рабыни —У круглых спусков грузные суда?

Иль вымысел — диковинный и острыйЗаморский запах, зов иной судьбы?Жаровни на треножниках, и ростры,Рассекшие пурпурные столбы?

И целый век жемчужные шеренги,Как мертвецов, обходит аквилон,Чтоб утешался мстительный ГваренгиСлоновьим горем пестумских колонн?..

6 января 1915

60. ЛЕТНИЙ САД

Еще, двусмысленная суша,Ты памятуешь пены спадИ глас Петра: «Сия ВенушаДа наречется Летний сад».

Полдневных пленниц мусикияТебе воистину чужда:Недаром песни не такиеВокруг тебя поет вода,

И в каждом ветре, с водной волиВрывающемся в гущу лип,Ты жадно ловишь привкус солиИ отсырелой мачты скрип!

Средь полнощеких и кургузыхЭротов и спокойных муз —В нерасторжимых ропщет узахДуша, не волящая уз.

Как будто днесь не стала яснойИ меньших помыслов тщета,И вызов кинут не напрасноУстами каждого щита!

1915

61. ДОЖДЬ В ЛЕТНЕМ САДУ

О, как немного надо влаги,Одной лишь речи дождевой,Чтоб мечущийся в саркофагеОпять услышать голос твой!

Мы легковерно ищем мира,Низвергнув царствие твое,И в связке ликторской секираУтоплена по острие.

Но плеск — и ты в гранитном склепеШевелишься, и снова новТвой плен, и сестры всё свирепейВопят с Персеевых щитов:

Ничто, ничто внутрирубежный,Двухвековой — ничто — союз!И полон сад левобережныйМятежным временем медуз.

1915

62. РЕШЕТКА КАЗАНСКОГО СОБОРА

Уйдя от ясных аллегорийИ недомолвок чугуна,На хитром виноградосбореТы осторожна и скромна.

В зародыше зажатый туго,Смиренен змий, и замысл прост:По равным радиусам кругаВнизу сбирать за гроздом грозд;

При каждом веточном уклонеЛукавый сдавливать росток,Да всходит на змеином лонеЦветка внезапный завиток.

А к вечеру — призыв небесный,И циркуля последний взмах,И ты на молнии отвеснойНедавний покидаешь прах,

Где суемудрого бароккоУвертливый не встанет змий,Когда промчишься ты высокоНад фугой бешеных острий.

11 января 1915

63. НЕВА

Вольнолюбивая, донынеТы исповедуешь однуИ ту же истину, рабынейВ двухвековом не став плену.

Пусть нерушимые гранитыТвои сковали берега,Но кони яростные взвитыТуда, где полночь и пурга.

Пусть не забывший о герояхИ всех коней наперечетЗапомнивший ответит, что ихВ стремнину темную влечет?

Иль эти мчащиеся, всуеНесбыточным соблазнены,Умрут, как Петр, от поцелуяТвоей предательской волны?

1916

64. НЕВА

О, как не внять зловествованиюНевы, когда, преодолевСебя и гневы младших Нев,Истощена вседневной данью,

Она, природе вопреки,Во тьме свершая путь попятный,Неистовство глухой тоскиВлагает в плеск лицеприятный —

И словооборот НевыЕдва скрывает воплощеньеЕе последнего реченьяВ речной глагол Иеговы.

1916

65. МАРСОВО ПОЛЕ

Не прозорливец окаймилКанавами и пыльной грустьюТвое, река народных сил,Уже торжественное устье.

Воздеты кони на дыбы,И знают стройные дружины,Что равен голосу судьбыЕдиный выкрик петушиный.

О, только поворот и зов —И лягут лат и шлемов блескиНа чашу мировых весов,Как золотые разновески!

Но между каменных громадИ садом мраморных изгнанницСуровый плац — презренный клад,А князь Суворов — чужестранец.

1914

66. АЛЕКСАНДРИНСКИЙ ТЕАТР

Когда минуешь летаргиюБлагонамеренной стены,Где латник угнетает выюНичтожествующей страны,

И северная КлеопатраУже на Невском, — как светлоАлександринского театраТебе откроется чело!

Но у подъезда глянет хмуро,Настороженна и глуха,Сырая площадь, как цезураАлександрийского стиха.

Быть может, память о набегеВчерашней творческой волныПочиет в ревностном ковчегеСебялюбивой тишины,

И в черном сердце — вдохновенье,И рост мятущейся реки,И страшное прикосновеньеПрозрачной музиной руки, —

На тысячеголосом стогнеКамнеподобная мечта,И ни одно звено не дрогнетПо-римски строгого хребта.

1 января 1915

67. НАБЕРЕЖНАЯ

Кто здесь плотник, Петр или Иосиф,Поздно было спрашивать, когда,Якоря у набережной бросив,Стали истомленные суда.

Как твоим, петровский сорожденец,Куполам не надо звонаря,Так полуулыбкой — невских пленницДержит двуединая заря.

Кораблестроитель черноокий —Крепче клятв завязаны узлы! —Знал: река не перестанет в докиПодплывать тюленями смолы,

Но всегда отыщет меж судамиЗнак медузы утлый рыболов:В розовато-черном СаардамеЗолотые гроздья куполов.

1915