Паруса в огне - Валерий Гусев

— Присосались? — тревожно предположил Боцман. — Залипли?

— Куда присосались? — вспылил Штурман. — Галька под нами.

— О! — вдруг решился вставить Трявога. — А, может, товарищи капитаны, не снизу нас держить, а сверху не пущаеть.

У Штурмана глаза — два блюдца.

— Точно! Приливная волна, давление от глубинок — загнали нас, ну, скажем, в грот.

— Главное — не в гроб! — сказал Одесса-папа. — Из грота выберемся. А в гроб нам рано.

Так и оказалось. К берегу прижались, там скала, а в ней, на глубине, выемка. Нас туда и отдрейфовало.

Это все так. А выбираться? А дышать чем, пока выбираться будем? Мы ведь уже и регенерацию задействовали. Хорошо еще, аккумуляторы вконец не сели.

— Действуем! — приказал Командир. — Всплытие минимальное!

Ювелирно лодку приподняли. Чтобы винты не сорвать и в свод не упереться.

— Меньше малого вперед! — такая неожиданная, неуставная команда.

Электрики осторожно, бережно запустили винты. Лодка чуть двинулась, уперлась.

— Меньше малого назад! — еще чуднее команда.

Сколько-то двинулись, винты грунт начали молоть. Стали. Это не то что в сети попались глупой рыбкой, это как в бочку нас загнали. И крышкой накрыли.

— Без паники! — сказал Военком. — Действуем дальше!

А дальше что? Военком припомнил, что еще до войны, на учениях, отрабатывали постановку на якорь под водой. Да мы вроде бы и так как на якоре.

Ладно, отдали в носу якорь. А Командир уже мысль подхватил.

— Право на борт! Левый двигатель — малый назад!

И что получилось? Якорь нос лодки держит, а корма в сторону моря движется. Помалу-помалу. Потом цепь чуть потравили — лодка еще дальше кормой на чистое вышла.

А мы все уже голые по пояс. От пота блестим, дышим как рыбы без воды. Шатаемся на каждом шагу.

— Продуть среднюю!

Смотрим, кому видно, на шкалу глубиномера. Пошла стрелка! Выбрали якорь. Всплыли. Отдраили все люки. На палубу выбрались. Ночь над нами звездная! Воздух — слов нет, какой прекрасный! Уж как же мы дышали! Будто только что родились, из мамкиного чрева на белый свет выбрались…

…Да, так наш первый рейд. Что в тот раз получилось? По расчетам Штурмана, мы в Вардё в одно время с транспортом угадываем. Но запаздываем — ни с моря, ни с берега атаковать не успеваем.

Командир со Штурманом переговариваются.

— Заманчиво получается…

— Риск огромный.

— Риск минимальный. Немцу в голову не придет, что советская лодка пойдет в торпедную атаку, проникнув в охраняемый фиорд. Наш шанс — внезапность.

Словом, принял Командир дерзкое решение — атаковать транспорт прямо в порту. Прямо у пирса его ко дну пустить. Вместе со всеми валенками.

Небывалое пока что решение. Потом-то такие атаки прочно в практику вошли.

Порт охраняется. На подходе мины на якорях стоят. Вход противолодочной сетью перегорожен. Так еще и в самом фиорде противолодочные корабли наготове стоят. Береговая батарея имеется. Другое дело — что нас совсем не ждут…

Штурман прокладку делает, очень внимательно. Подход к рейду Вардё сложный, по всему. Гряда подводная, минная банка. Разведка, кстати, эту банку нам обозначила, и у Штурмана она на карте имелась. Только вот одно дело мины на карте, а совсем другое — в море, под водой.

Ну ладно, мины пройдем. А вот сеть… Но и тут наш Командир необычное решение нашел.

Глубина на входе в фиорд довольно большая, сеть должна быть преградой для подлодок. А вот своим кораблям она мешать на входе-выходе не должна.

Посмотрели они со Штурманом в который раз таблицы с разными типами немецких кораблей, с их характеристиками. Главное — какая у них осадка, в грузу и порожнем. А какие суда в Вардё заходят, это уже давно известно было.

Ну и прикинули, что верхняя кромка сети до поверхности моря метров шесть не должна доходить. А наша высота без перископа — 4 метра. Значит, если поднырнуть под сеть нельзя, так почему нельзя над ней пройти?

Опасно, конечно. И запутаться можно, да еще на малой глубине. И минные заряды в действие привести, световую сигнализацию задействовать.

Но решение принято. Погрузились, пошли под перископом. По сторонам света поглядываем. Нам обозначаться в этом районе ни к чему.

Вскоре берег стал из моря подниматься. Грядой скал обозначился. Штурман курс уточнил. Подобрались как можно ближе. Нырнули. На предельно малую глубину погрузились. И самым малым ходом идем, чтобы рябью себя на поверхности не обозначить.

Крадемся, словом. Проникли…

К атаке все готово. Командир и здесь смекалку проявил. Чтобы нам после залпа время не терять, в тесноте бухты не разворачиваться, а сразу «деру дать» на выход в открытое море, тихонько и плавно нашу «Щучку» развернул, носом к морю поставил, а кормовые торпеды на транспорт нацелил.

Сейчас все уже от нашей слаженности зависело. Мгновенно поднять перископ, мгновенно поймать цель, поразить ее, скрыться под водой и вырваться из бухты. На вольные просторы. Не попав при этом в сеть и не задев при этом якорные мины.

Отчасти все так и получилось. Всплыли под перископ, никто его, конечно, и не заметил, ахнули две торпеды. Лодка здорово прыгнула — стреляли все-таки вблизи. Прыгнула так, что словно косатка на поверхность вылетела.

Что тут началось!

Транспорт гибнет, прямо у пирса. Причем почему-то оделся сильным огнем и черными дымными клубами — горит, словом. Видимо, помимо валенок, был он гружен и какими-то горючими материалами. Хотя, может, и валенки хорошо горят. Не знаю, не пробовал валенки жечь.

Хоть я немца не люблю, а надо отдать ему должное. В ту же минуту, как нас выбросило, ударила с берега артиллерия. Правда, снаряды далеко от нас легли — все-таки собственная бухта не пристреляна.

Но тут же сорвались два катера. Один взял курс на выход и встал там, как швейцар у дверей, чтобы мы не вышли не расплатившись. А другой начал кидать бомбы.

Лодку закачало, она вздрагивала, но ничего опасного пока не наблюдалось. Дело в том, что глубина во фиорде была, конечно, не беспредельной. И катер вынужден сбрасывать бомбы на полном ходу, чтобы самому от них не погибнуть.

Наш Командир, оказалось, и это учел. Какое уж точное бомбометание на скорости в двадцать узлов?

Но второй противолодочный корабль грамотно стал. Нам пришлось изменить курс, и мы попали в сеть. Лодка сразу замедлила ход, потащила сеть за собой.

Но, прямо скажу, растерянности не было. Было желание найти выход.

Тут немного поясню. Противолодочная сеть — это преграда из стальных тросов в палец толщиной, квадратами четыре метра на четыре. Немец металла не жалел, ставил сети на километры и в глубину до пятидесяти метров. Штука, конечно, неприятная. Попасть в такую ловушку — задохнуться. Да еще забьется лодка рыбой в сети — тут же и отбомбят прицельно.

На некоторых подлодках и у нас, и у немцев ставили над форштевнем сетерезы — вроде как зубчатые пилы, но что-то я не слышал, чтобы от них какой-нибудь толк был. Дюймовый трос не разрубишь, даже если на полном ходу на него пойдешь.

…Дали задний ход. Похоже, из сети выбрались. Пошли вперед. Опять, чувствуем, завязли. Подергались. Плохо дело. И бомбы гремят. Все ближе.

Командир дает приказ:

— Выключить двигатели.

Замереть, стало быть. Выждать. Будто нет нас тут, вырвались мы из сетей.

На войне ведь главное умение — это умение ждать. Терпеливо. Не всегда атака решает успех боя. А нередко — выжидание. Выжидание того момента, самого выгодного, когда ворваться в этот бой.

Потянулись минуты… Часы…

А час под водой — что тебе три года на воздухе.

Висим на небольшой глубине, оплетенные стальной сетью. Как рыба в неводе. Но для рыбы — стихия родная, она там дышать может сколько угодно. А мы не сколько угодно. Мы — как рыба-кит. Нам на поверхность надо, воздухом организм освежить.

Включили регенерацию, полегче стало. Но не надолго.

А Командир команды на всплытие или на ход не дает. Выдержка у него — стальная. Да и то сказать, командиру без этого нельзя. На его ответственности и корабль, и люди.

Время шло. Пришла ночь.

— Всплывать будем вертикально. — Командир приказал. — Ход дадим только на поверхности. Мотористы, как только поднимемся — полный ход дизелями.

И это решение было правильным.

Командир прилива дождался. Чтоб уж наверняка рвануть.

Вспыли — мячиком, вырвались из сети. Мотористы дизеля полным ходом пустили. Орудийный расчет уже готов открыть огонь.

У немцев — растерянность. А наша «Щучка» на таран сторожевика идет. Да еще Одесса папа три снаряда беглых дал.

Тарана, к счастью, не случилось. Немец отвернуть успел. А мы, едва на вольную воду вырвались, тут же погрузились, сделали «лево на борт» и на двадцати метрах зависли. В сторонке.

Конечно, погоня за нами пошла. Однако вслепую. Немец решил, что мы в открытое море подались. Его корабли мимо нас прошли. А мы еще подождали, в отсеках осмотрелись. И пошли в заданный район…