Варварский берег - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё начальство галеры тут же засуетилось, забегало, матросы выстроились, да и офицеры тянулись во фрунт.
Меж тем дверца кареты открылась, выпуская мужчину средних лет, статного, крепкого и ловкого. На его широком полноватом лице выделялись густые вздернутые усы.
Это был Михаэль де Рюйтер. Помахивая тростью из черного дерева, прикладываясь пальцами к фетровой шляпе, адмирал прошествовал к галере и поднялся на борт.
Заслушав капитана, кивнув офицерам, окинув взглядом шиурму, де Рюйтер вполголоса скомандовал отплытие:
– Отдать носовой! Отдать кормовой! Весла разобрать!
Весла были тяжеленные, чуть ли не пятнадцати метров в длину. С тупым громыханьем опускались они на место, проседали на уключинах, плюхались лопастями в воду.
Валек весла был толщиной в ногу – бревно бревном – и хвататься гребцам надо было за приделанные скобы. Сухов взялся за тонкую рукоятку, торчавшую с краю.
Оттолкнувшись от причала, галеру вывели на стрежень.
– Весла на воду! И – раз! И – два!
Тут вперед вышли мускулистый барабанщик и пара флейтистов. Пронзительные звуки флейт сочлись с мерными ударами в гулкий барабан, задавая ритм.
Уперев одну ногу в брус, другую в кормовой помост, Сухов вынес весло, погрузил – и потянул на себя.
Павел с Евгением живо подстроились под него, тягая в лад, – сказывался долгий опыт.
Яр больше помогал, чем мешал, а о Шурике можно было и не думать.
Вперед – назад. От себя – на себя. И – раз! И – два!
Прогибался Олег так, что почти доставал кормовую надстройку. И распрямлялся едва не ложась на колени загребному, сидевшему позади него. И – раз… И – два…
Тут молодой, но больно прыткий суаргузин решил самоутвердиться за счет Сухова.
А может, он просто захотел сделать приятное своему шефу, аргузину, укрепляя дисциплину?
Так или иначе, но этот шустрик замаячил сбоку от Олега, гнусненько ухмыляясь да поигрывая кнутом.
Он помахивал плетью, делая вид, что вот-вот огреет Сухова. Видимо, ожидал испуга, вжимания головы в плечи и прочих красноречивых телодвижений.
Однако Олег обращал на него ровно столько внимания, сколько на муху в жаркий день – та тоже жужжит, пристает, успевая избежать рокового шлепка.
Сухов глянул вверх и встретился со взглядом умных глаз де Рюйтера. Дед понятливо сощурился, намечая улыбку.
Не отличаясь особым умом, суаргузин спрыгнул с куршеи в узкий промежуток между скамьей и шкафутом. Теперь его кнут плясал прямо перед глазами Олега.
Неизвестно, что бы на это сказал аргузин, а Сухов отрывисто бросил:
– Пшел вон!
Молодой надсмотрщик пришел в замешательство от подобной наглости, взялся покрепче за кнут – и нога Олега, ранее упиравшаяся в брус, резко ударила суаргузина в промежность, после чего жестко припечатала к дощатому настилу шкафута.
– Х-ха! – сипло выдохнул суаргузин, роняя кнут.
Сухов убрал ногу, и надсмотрщик упал вслед за плетью.
Со шкафута вниз перевесился комит с болтавшейся дудкой, спросил, что с парнем, и Олег вежливо ответил: – Сомлел!
И – раз! И – два! От себя – на себя. Вперед – назад…
Глава 7,
в которой Олега выводят из себя
Хорошо сбалансированное весло слушалось гребцов. Галера спускалась по реке к морю, и ход был довольно-таки скорый.
С берега доносилось мычание коров, ржание лошадей, стук топоров и визг пил. Мимо, вверх по течению, тащились купеческие пинасы и флейты. Ветер дул с моря, наполняя паруса кораблей, а вот у галеры был иной привод.
Вскоре все звуки пригасли, подавленные скрипом уключин, плеском весел, уханьем и кряхтеньем, вырывавшимся из сотен глоток.
Порою ветер стихал, и тогда жар и смрад почти трех сотен разгоряченных тел полнил галеру. Слава Богу, снова налетал бриз, позволяя вольготно дышать.
Пока что Олег не испытывал особых неудобств от гребли. Напротив, тело, отвыкшее от движения на гаупт вахте, радовалось приложению сил.
Но тут капитан, желая выслужиться перед Дедом, приказал комиту прибавить скорости. Комит тут же взял в рот свою дудку и засвистел. Ему вторил сукомит.
Надсмотрщики разбежались по куршее, требуя сунуть в зубы затычку из пробки:
– Кляп в рот, канальи! Живо! Кляп в рот!
Барабанщик ускорился, отбивая ритм почаще, и Сухов приналег на весло. Когда он очередной раз прогнулся, спину его обжег кнут.
– Кляп в рот, кому сказано? – прорычал аргузин.
– Я тебя убью! – вырвалось у Олега.
Лицо человека-без-шеи исказилось, он замахнулся, распуская плеть, но властный голос де Рюйтера остановил его.
Сухов поглядел на Деда, и снова глаза – в глаза. Адмирал смотрел изучающе, игнорируя опасный блеск во взгляде Олега.
– Чего ты кляп не взял? – поинтересовался Пончик. – Он чистый, ты не думай. Их при мне резали из пробки. Угу…
– Да я не брезгливый, – выдохнул Сухов, загребая, – противно просто. Будет тут всякое чмо… – Не договорив, он выдохнул, прогибаясь вперед и занося весло.
А гребцы за его спиной мычали, стискивая кляпы, и этот надрывный стон ходил волнами, пуская мурашки по коже.
Ненужную гонку первым проиграл Пончик. Совсем немного времени потребовалось, чтобы он выдохся. Вторым в финал вышел Яр. Оба только качались, цепляясь за весло, но тягать его они больше не могли.
Быков был красный от стыда.
– Я… выложился… – хрипло выдавливал он, со всхлипом вбирая воздух. – Сдох…
Дышать было больно, легкие словно обжигало воздухом.
Яр сильно переживал – вроде и бицепсы-трицепсы накачаны, а вот, поди ж ты, уработался.
С Пончиком всё ясно: с выражением зомби на лице не Шурка весло тягает – весло тягает Шурку, мотыляя туда и обратно.
А Сухов гребет, как машина, как наглядное пособие для демонстрации возвратно-поступательного движения.
Быков припомнил, как он впервые повстречался с Олегом. Случилось сие на фестивале исторической реконструкции, до которой Яр был большой охотник.
Он тогда поединок затеял, дабы все полюбовались, какой он умелый рубака.
Противник его, Сёма Жестянщик, представлял викинга – он был в длинной кольчуге-бирни, с круглыми шлемом и щитом, а вот Быков щеголял в великолепных рыцарских доспехах XIV века, вороненых, с серебряной чеканкой, – денег хватало…
«Черный рыцарь» двигался быстро, лихо орудуя мечом. «Викинг», высокий, толстоватый парень, был неповоротлив, он отмахивался секирой от клинка, полагаясь на силу, и не поспевал за шустрым противником.
Вот рыцарский меч коснулся бычьей шеи «норманна», и обступившие поляну знатоки заголосили:
