Светская дурь - Бен Элтон

Британские Награды, Доклендс-арена

– Послушай, Томми, забудь о копе, он ушел. Я всё подсластил, дал ему сувениры, и всё такое, но слушай, кое-что случилось. Я бы тебе не стал говорить до конца церемонии, но вокруг полно прессы, может, они что разнюхают, и я не хочу, чтобы ты услышал это от них.

– Что? Что случилось-то?

– Плохи дела.

– Робби Вильяме ведь не покорил Америку?

– Том, речь о твоей тетке. Кто-то вломился в ее квартиру. Она была там, и над ней хорошо поработали.

Помещение при церкви Святой Хильды, Сохо

– Понимаете, именно здесь Питер Педжет и «травокур из Корпуса мира» ошиблись. В смысле, им-то хорошо трепаться о легализации всех наркотиков и так далее, но на улицах полно злобных наркоманов, которых нужно запирать. Типа ублюдков, которые оприходовали мою тетку в Сэлфорде. Я ожидал увидеть это в газетах. Это происходило, когда я ехал на Награды, вот только пресса не допетрила о нашем родстве, это ж сеструха моей матери, так что фамилия у нее другая. Я люблю свою тетку, мы, Хансены, очень дружная семейка, и этот обдолбанный торчок ее отпинал. Вот злая сторона наркотиков, друзья, скажу я вам, и, по моему убеждению, этим ребятам стоит отрывать яйца.

Бомжатник, Сэлфорд

В комнате всё было на уровне пола – матрас, заплесневелые кофейные кружки, гниющие коробки из-под еды навынос, сигаретные бычки и люди. Никакой мебели не наблюдалось.

– Я уже почти закончил, но тут она вернулась с магазина. Я уже почти закончил, еще бы две минутки, но она вернулась, ясно тебе? Вернулась и начала орать, и всё такое.

– А деньги нашлись? Ты уже вмазался, Джей?

Девушка не слушала парня; она была глубоко в мучительном наркотическом голоде.

Парень не слушал девушку; он снова был в квартире, избивая пожилую женщину.

– Я ее избил. А что мне оставалось? Она заорала, Натали. Я стоял в ее гостиной с ее видиком под мышкой, и тут она заорала. Я, блядь, ей и врезал. Но она всё равно орала, и я как взбесился, Ната. Просто взбесился. Двинул ей в морду, потом схватил эту хрень с телевизора и вломил ей по башке. А потом, блядь, сбежал.

– Но видик ты ж забрал, да? Ты чё-нить вынес? У тебя герыч есть, Джей? Нам нужно еще засадить.

– Бля, ну и орала же она.

– Джей… Я тут загибаюсь. У тя есть…

– Да, да, мне самому хреново, конечно, извини, всё есть. Да, не волнуйся. Я щас сготовлю, да…

Кристаллы растворялись в грязной ложке.

– Она так заорала, Ната, я просто взбесился… Помоги, слышь? Наличка была, а как же. В коробке с печеньями, мать их. Видик взял, это было так странно, Ната, потому что у нее стояли эти… блядь… кубки! Да, именно одним из них я ей и двинул. Я не заметил сначала, а потом увидел, что он сияет весь, и в крови, и на стене повсюду фотографии Томми, мать его, Хансена. Чё это было, а?

– Может, она его фанатка. Он вообще щас играет для старперов.

– Я не хотел ее бить, Ната, но она вернулась – и как заорет, и ваще…

– Ты должен был сделать это, Джей, должен… Ну же, еще не готово? Вколи мне, за ради Христа!

– Да, да, малышка… Дай-ка мне свою ручку… Она никак не хотела затыкаться, Ната.

Но рука Натали уже давно была ни на что не годна. Джейсон на секунду забыл об этом. Она стянула штаны спортивного костюма и, подняв колено, подставила Джейсону свой истыканный уколами пах. Трусиков на ней не было.

– У меня там можно хорошую найти… Ты должен был сделать это, Джей. Я тут загибалась, просто кошмар. И надо бы еще еды купить… и еще подгузников, и всякой хрени для Рики. Он в одном весь день уже сидит.

– Ага.

– Ты чё-нибудь прихватил по дороге?

– Ната! Ради бога! Я тока что обчистил квартиру какой-то бабки, а потом двинул ей кубком! Извини, блядь, что не заскочил по дороге в «Теско» за подгузниками! Я, как только всё сделал, зашел к Зани, двинулся герычем и скорей домой.

– Да, да, конечно… Ладно, потом пойдем, как тока вколешь. Ой, бля… класс…

Помещение при церкви Святой Хильды, Сохо

– Послушайте, я этим не горжусь, но после того, что мой менеджер Тони сказал насчет тетушки, я решил, что мне нужен герыч. Это был мой выход. Я был очень зол. Какой-то поганый ублюдок избил мою тетку. Я на тот момент знал только то, что ее избили и что она в больнице. Он грабил ее квартиру, прикиньте, какой-то мелкий наркоша, этточно, вечно эти холерные наркоманы стоят у нас на дороге. Единственное, что копы поняли, – это что видик сперли, а это явный признак наркомана. Эти жалкие дурни воруют только видики и прочую муру, просто хватают столько, чтобы на очередной укол хватило, и валят. Я был так зол, что убил бы ублюдка, если бы мог. Избить женщину в ее собственном доме… Трусливый, жалкий гаденыш. Вот что я вам скажу: если бы «травокур из Корпуса мира», который хочет помочь наркоманам, пришел бы прямо тогда, я бы сказал ему, что их вздергивать надо, всех до единого. Руки им отрезать! Избить мою тетку ради жалкого видика, который он продаст за четверть цены, а на следующий день примется опять за свое. Уёбок.

Послушайте, я понимаю, что вы думаете, но я никогда в жизни никого не избил ради укола, даже до того, как у меня бабло появилось. Ну, такой дури я тогда не принимал, всего несколько таблеток В общем, я здорово расстроился, и, если учесть, сколько дури я загнал в организм, я понял, что мне нужно остыть. В конце концов, мне ведь нужно было выступать, гвоздь программы, а «позволь мне быть татуировкой на твоем бедре» – это жутко длинное предложение, если башка совсем не варит. Так что нужно было найти способ успокоиться, и я пришел сказать, что героин расслабляет лучше всего на свете. Так что это было типа лекарство. Я ведь профессионал.

Слушайте, как правило, с героином я не играю. Ну, тяжеловатый он, понимаете? Наверное, кокаин – это так, по приколу, а вот герыч – это уже настоящая наркомания. Серьезная хрень для серьезных парней. С ним шутить нельзя. Я его вообще-то до сих пор только курил, это ведь не то же самое, что вмазываться по-настоящему, правда? Но в конце дня мне очень нужно было охолонуть. Учитывая паранойю с коксом и копов, которые ворвались в мою гримерную, и вообще, если честно, мне было немного стыдно, что я под жопу вышвырнул Эмили прямо на мостовую ни за что ни про что. И то, что пытался трахнуть Лулу а потом врезал по морде парню из «администрации и персонала», а потом слизывал фрукты с его девчонки и драл ее на журнальном столике, а потом услышал насчет тетушки… У меня было ощущение, что меня прет во все стороны. Так что я набрал своего парня и велел ему дуть в машину и мигом добыть мне дури, а я закажу для него пропуск с черного входа.

Не, вы ни за что не поверите. В смысле, вы-то поверите, а я вот тогда не поверил. Парень сказал: «Извини, Томми, но сейчас я ничего достать не могу».

Для меня это было просто, мать его, невероятно. Потому что никто, действительно никто никогда не говорит мне, что я не могу, если я говорю, что хочу. Этого просто не бывает. У меня есть люди. У меня целый штат, команда, и каждый член этой команды знает: я получаю что хочу и когда хочу. Как пел «Oasis»: «Все мои люди, прямо сейчас, прямо здесь». Правило таково: если ты в моей команде, ты прыгаешь, когда тебе велят. Потому что, если начистоту, коли ты продаешь меньше чем за два года пятнадцать миллионов дисков, то заслуживаешь получать всё, что пожелаешь, и ни в чем не знать отказа. Пятнадцать миллионов альбомов означают, что ты получаешь необходимое без вопросов, а я хотел герыча. «Послушай, ты, сонный урод, – сказал я. – Достань мне герондота, или можешь забыть о том, как ошиваться рядом со мной и трахать телок, которые мне не приглянулись».

Короче, он начал канючить, что он не при делах, что таиландская полиция орудует в аэропорту Бангкока. Он сказал, что Таиланд хочет проводить следующие Олимпийские игры, или следующий тур «Riverdance», или что-то вроде того на своей территории и поэтому пытается подправить свою репутацию наркоманского рая. Больших людей, конечно, не тронут, но придушат мелких ослов, которые провозят героин, запихнув его в жопу или типа того.

Но, по правде говоря, мне-то до этого какое дело, мать их так?

Когда хочешь герыча, может быть только один короткий разговор, а именно: да или нет. Всё остальное не имеет значения. Я был жутко зол. Я швырнул мобильник в очко и попытался смыть его, но он не смывался, поэтому я пнул унитаз своим пижонским ботинком со стальным носом и разбил толчок, потом вытащил смывной бачок из стены гримерной и прямо с парой галлонов воды, которая стекала на меня, поднял его над головой. Затем я швырнул его в зеркало, порезал руку о стекло и проломил идиотскую картонную стенку, что вела прямо в соседнюю гримерку где стояли в одних лифчиках три птички-певички. Не знаю, кто это был, – помню только, что они были белые, значит, это могли быть «Atomic Kitten», но не уверен. Вы можете подумать, что они разозлились из-за того, что какой-то полудурок ввалился к ним через стену с половинкой унитаза в руках, но не забывайте, что я Томми Хансен, мать его, так что для этих крошек Рождество наступило раньше срока.