Белая башня - Демина Карина

– А взамен хотели того же?

– Земель. Чинов. Власти.

– Мир скоро погибнет.

– Верно. Но вряд ли это кого-то остановит… так ты вспомнила огонь?

Ведь не удалось найти ни семьи, где росло дитя, ни тех, кто помог появиться ему на свет. Впрочем, Верховный подозревал, что случилось это где-то под землей. Там, где стоял древний город. И надежно хранил свои тайны.

Поэтому и звезд она не видела.

– Он горел… ярко. И я любила на него смотреть. На свечках – другое. Их нужно было беречь, и потому огонь был слабым-слабым. Я его подкармливала щепками. Когда никто не видел. Но иногда меня брали туда, где горел камин. И огонь тогда был очень ярким. Сидеть рядом было тепло. Тогда я согревалась.

– Скажи… – Верховный поглядел на небо, начавшее светлеть. – Тот город, под землей, тебе он не показался знакомым?

– Не знаю, – она покачала головой. – По запаху разве что… там такой воздух. Не такой. Не как здесь. Дышать тяжело.

– Это есть.

– И дома тоже… но меня не выпускали. Из дома. И поэтому города я не видела. Да, – она сказала это чуть уверенней. – Дом… очень большой дом. Много людей.

Она чуть прикрыла глаза и качнулась. Верховный поспешил обнять её.

Дитя.

Все-таки дитя. Хотя бы сейчас.

– Я… жила… где-то там… рабы были. Рабы нечистые. С ними нельзя говорить. А еще они глупые и всего боятся. Иногда… однажды на меня такой напал.

Она вскинулась.

– Я помню!

– Умничка, – Верховный подвинул её чуть ближе. И обнял уже двумя руками. – Но тебе не обязательно вспоминать дурное.

– Гулять нельзя. Выходить нельзя. Но я вышла. Во двор. Скучно… было очень скучно. И темно. Свеча почти погасла, а во дворе – фонарь. Я просто вышла. А он… он вдруг высунулся и помахал. Старик. Улыбался. И показал свечу. И спросил, хочу ли я увидеть звезды. Он знает тайный ход. Наверх. Туда, где небо. И звезды. Настоящие. Они как огонь, только много-много лучше.

Она бормотала, и Верховный напряженно вслушивался в каждое слово.

– Я поверила. Я была глупой. Поверила рабу. А он повел… сказал, что мы быстро, что никто не заметит. Я ведь была хорошей девочкой и рабов не обижала. Я и вправду их не обижала!

– Конечно.

– А мы зашли… зашли за… ход. Был. Тайный. Узкий. И он меня за горло схватил. И еще вцепился. Зубами.

Она закрыла ладонью шею.

– Что он… почему он так?

– Сошел с ума. С людьми такое бывает.

С теми, кто живет во тьме и долго не видит солнечного света.

– А дальше не помню… то есть, наверное, нас кто-то нашел. Или его? Или он умер? Я уже дома… меня даже не ругали. Но лечили. И свечей стало больше. Я боялась спать в темноте. Боялась. И мне разрешили свечи.

Значит, девочка была из числа тех, кто мог позволить себе такую роскошь, как свечи.

И рабы.

– Все уже в прошлом, – Верховный держал её крепко, такую по-человечески хрупкую. – Сейчас… свечи горят?

– Лучше. В моих покоях есть окна! если их открыть, то видны звезды. И небо. И… солнце тоже!

– Вот и хорошо, – он погладил девочку по голове. – К тому же Ксочитл не позволит тебя обидеть. Никому.

– Знаю. И ты.

– И я… наверное. Я уже стар. И слаб. Вряд ли способен на что-то.

– Брат Ксочитл сказал то же самое. Тот, кого ты назвал своим… тем, кто будет после тебя.

Верховный вздохнул.

Мекатл не был готов, но Владыка Копий прав: преемник был нужен. Хотя бы формально, чтобы прекратить или ослабить эту подковерную возню.

– Брат Ксочитл сказал, что с ним будет легче. Ты упрямый. И несговорчивый. И делаешь так, как полагаешь нужный. А ему, кто после тебя, потребуется помощь. И он будет слушаться тех, кто поможет.

– Я не знал. Ты поэтому его убила?

– Нет, – девочка тихонько вздохнула. – Я не хотела… он… он просто вдруг… лицо стало таким. Страшным. И он потянулся ко мне. Как тот раб… я, наверное, поэтому и вспомнила, что… он вцепился мне в шею. И укусить хотел. Укусил даже.

Она вытянула шею и ткнула пальцем в след.

– Видишь?

– Вижу, – Верховный погладил отпечаток. След и вправду был. – Странно. Он казался мне разумным человеком.

Хотя… он ведь убил жреца, там, под землей. И наверняка скрывал немало тайн.

– Ты держала в руках его сердце, – эта мысль появилась внезапно. – Как тогда?

– Не знаю. Тут… тут другое все. Чувствуешь?

– Нет.

Девочка ненадолго замолчала.

– Тут… – она заговорила не сразу. – Сила… когда тот… отец… кто назвал себя моим отцом. Он принес меня впервые. Я болела. Понимаешь?

– Конечно.

– Вот. Он принес и положил на камень.

– На тот? – Верховный развернулся и указал на грубую плиту, что служила алтарем.

– Да. И он сказал, что предки меня примут. А потом резал руки. И кровь лил. И стало так… хорошо-хорошо. Я слышала их. Тех. Что в коридоре висят. Они говорили. Много так, путано. У меня от них заболела голова.

Девочка поморщилась.

– От болтунов всегда так, – согласился Верховный.

– И я вот думаю. Но потом стало жарко. Я даже думала, что сгорю. Но меня отпустили… вот.

– Что они тебе сказали?

– Не помню.

Ложь. Маленькая, но царапает, как камешек в мягких туфлях. Но Верховный молчит.

– Но теперь иногда они меня зовут.

– И сегодня?

– Нет. Сегодня позвал он. Тот. Как его звали?

– Мекатл.

– Он пришел. Вечером. Сказал, что надо… надо подняться.

– И ты послушала?

– Да.

Все-таки ребенок. Доверчивый. И куда охрана смотрела?

– Не ходи больше одна, ладно? – Верховный провел ладонью по волосам. – Это опасно. А если бы он тебя убил?

– Ксочитл говорит, что нас все равно убьют. Когда придет та, другая…

– Ты её видишь?

– Да. Иногда. Ксочитл говорит, что не нужно рассказывать. Что… она – там. А мы здесь. И боги сами рассудят. Это… мне кажется, это не очень хорошо.

Дитя сомневается в матери?

И её сомнения можно использовать. Даже нужно, ибо влияние этой женщины растет, что опасно для самой Ксочитл в том числе. Но…

– Боги и вправду рассудят, – Верховный произнес это мягко. – И каждому воздадут по делам его.

– А ты говорил, что они далеко.

– Совесть близко, – усмехнулся Верховный. – На деле что мы можем сделать, чтобы помочь ей?

– Не знаю.

– И я не знаю, – он развел руками. – Разве что не позволить Империи рассыпаться, ибо грядут смутные времена. А это всегда… сложно. Ты можешь попытаться поговорить с ней.

– Я пробовала. Она меня не слышит. А теперь и вовсе… она пропала.

Девочка поерзала.

– Я её чувствовала. Всегда. Не прямо, но что она есть. Там. А тут вдруг раз и нет. Это… неприятно. Зато они снова шептаться стали. Сильно.

– Маски?

– Да. Первые. Старые. Старые могут, – она оглянулась. – Говорят, что нужно отыскать сердце.

– Какое?

– Бога. И тогда он восстанет. И все будет хорошо. Только… – Императрица посмотрела снизу вверх и тихо-тихо добавила. – Я им почему-то не верю.

Глава 8

Миха

На рассвете закричал мальчишка, тот, которого нарекли Красавцем. До того он лежал тихо и, кажется, спал. А может, находился в забытьи, что тоже вероятно. Сам Миха придремал. Как сам… Дикарь продолжал прислушиваться ко всему, что происходило вокруг. И это было донельзя разумно. Круг кругом, маги магами, но само место доверия не внушало.

Вот и слушал.

И кажется, не только он.

Во всяком случае, когда предрассветную тишину разорвал дикий вопль, первым к мальчишке кинулся Тень. Он упал сверху, прижимая дергающееся тело к земле. Крик вдруг оборвался. И парень захрипел.

– Что с ним? – впервые, пожалуй, Миха видел наемника растерянным. – Что с ним…

Миха понятия не имел.

Эпилепсия?

Похоже на то, но… из Михи медик-диагност, как из… сравнения в голову не шли. Да и синюшные вывернутые губы не вписывались в общую картину. И пальцы загнутые, которыми мальчишка скреб землю. и глаза раскрытые, выпяченные так, что еще немного и, казалось, выскочат из глазниц. Причем глаза вращались…