Если я король, ты будешь королевой - Ирма Гринёва

Она видела его по утрам на завтраке и изредка вечером. «Доброе утро!» – «Доброе утро!», «Спокойной ночи!» – «Спокойной ночи!». Это были все слова, которыми они обменивались. Он не обращал на неё никакого внимания. Разговаривал только со своим секретарём. Или отдавал приказания слугам. Если она нечаянно попадалась ему на пути, молча кивал и шёл дальше. Обходил её стороной, как досадное препятствие, которое неожиданно оказалось на пути. Да, он последовательно выполнял свои обещания, но это не вызывало в ней чувства благодарности к нему. «Он лишил меня мамы!», – думала Шейла. Ведь, если бы не он, они бы сейчас были вместе с мамой.

Мама… Шейла так скучала по ней… Она не уходила из её мыслей, возникала яркими образами вдруг, внезапно. Когда Калин, например, купала её в ванной и мыла волосы, а Шейла чувствовала себя маленькой девочкой, к которой нежно прикасаются ласковые руки матери. Такого в реальной жизни не было. Насколько Шейла помнила себя, в её детстве к ней тоже была приставлена горничная, а в последние годы она, Шейла, скорее была горничной для мамы. Но она сердито гнала от себя правду, заменяя сладкой ложью, потому что очень скучала по маме. И часто плакала.

В один из таких дней её увидел Экчери, которому пришлось вернуться в дом за документами. Шейла сидела, сжавшись в комочек, в кресле, смотрела куда-то вниз, а на страницы раскрытой книги в безвольно опущенных руках, капали слёзы, и расползались по бумаге.

– Миссис Гамильтон! Я могу Вам чем-нибудь помочь?

Шейла обращение услышала, но не отнесла его к себе. Подумала, что приехала мать мистера Гамильтона. Эта новость её не взволновала. Одним человеком больше, одним меньше, какая разница? Экчери, увидев, что хозяйка не реагирует, подошёл ближе и повторил:

– Миссис Гамильтон! Могу я чем-то Вам помочь?

В поле зрения Шейлы появились сапоги, она подняла глаза и увидела участливый взгляд секретаря мистера Гамильтона. «Это ведь он ко мне обращается, – поняла Шейла, – Это ведь я стала «миссис Гамильтон». Какое чужое, ненужное имя…»

– Мама… Она так далеко… Зачем он так далеко её увёз? – задала Шейла вопрос, который давно крутился у неё в голове.

Ах, если бы мама была в Лондоне, в госпитале святой Марии Вифлеемской, как они намечали, она бы уже не раз навестила её. Даже сама. Попросила бы дядю Астора. Он бы ей помог, организовал дилижанс. Но в такую дальнюю дорогу, на целых два дня, она не может отправиться одна.

– Поверьте, миссис Гамильтон, «Убежище Хеллингли» – это лучший… (Экчери хотел сказать «сумасшедший дом», но вовремя остановился) лучшая лечебница Англии. Там такая умиротворяющая атмосфера.

– Вы так считаете?

– Да, – твёрдо ответил Экчери, – я изучал этот вопрос. Я знаю, Вы хотели, чтобы Ваша мама находилась в госпитале святой Марии Вифлеемской. В Лондоне, ближе к Вам. Но Лондон это смог, шум. Всё это не способствует душевному равновесию пациентов. Уже не раз там возникали беспорядки, больные приходили в неистовство. Поверьте, миссис Гамильтон, Вашей маме в «Убежище Хеллингли» будет лучше.

– Возможно Вы правы, – всё ещё с сомнением произнесла Шейла, – Но… я хочу сама в этом убедиться… Мистер Экчери, помогите мне… Я вижу – Вы добрый и порядочный человек… Поговорите с мистером Гамильтоном… Я хочу проведать маму… Я так по ней соскучилась…

На Экчери смотрели умоляющие глаза, полные готовых вот-вот пролиться слёз. Конечно, он не мог отказать. Ему было так жаль девушку. Да, он рьяно ринулся защищать решение своего босса в выборе лечебницы для старой графини, умолчав, что дальность её расположения было одним из условий выбора. И не осуждал его – нахождение умалишённой рядом с тем, кто хочет войти в высшее светское общество, вряд ли желательно. Но в остальном Экчери плохо понимал мистера Гамильтона. Зачем он женился на мисс Шейле, если совершенно не обращает на неё внимание? Можно даже сказать, пренебрегает ею. Ради этого дома? Так он и так бы ему достался. Рано или поздно. Её активы находятся в таком плачевном состоянии, что они и даром никому не нужны, возиться с ними – огромная трата денег и времени. Усадьба? Но разве мало в Англии заброшенных усадеб, выставленных на продажу? Нет. Всё началось с этого дома. В нём корень. С ним связана какая-то тайна. Тайна мистера Гамильтона. Но, сколько Экчери ни ломал голову над этой тайной, ни на шаг не приблизился к её разгадке.

Вместо этого на шаг приблизился к увольнению. Он даже не успел договорить до конца просьбу миссис Гамильтон о поездке в «Убежище Хеллингли», как босс замер, его лицо окаменело, он отложил в сторону бумаги и прикрыл глаза. А, когда открыл, посмотрел на своего секретаря таким холодным взглядом, что Экчери пробрала дрожь. Голос мистера Гамильтона был не менее холодным, чем его взгляд:

– Я не нуждаюсь в посредниках при общении с собственной женой! Свободен!

18

Шейла искала мистера Гамильтона на подгибающихся от страха ногах. Ругала себя – чего она так боится? Ведь разговаривали уже. Не съел же он её. И сейчас не съест. Но поделать с собой ничего не могла – всё равно тряслась от страха.

Кемп читал книгу в библиотеке, удобно устроившись в кресле у камина. Оторвался от чтения, когда услышал скрип открывающейся двери. Шейла. После того, как он пресёк на корню намерения Экчери послужить почтовым голубем между супругами, Кемп ждал её прихода.

Шейла на ватных ногах подошла к мистеру Гамильтону и остановилась в двух шагах. Собралась с духом и выпалила фразу, которую выучила наизусть:

– Мистер Гамильтон, я хочу навестить маму.

Кемп поморщился. Ему понравилось, что она ясно выражает свои желания. С его точки зрения, так и должна разговаривать графиня, даже с ним, своим мужем. Без всяких там «мне хотелось бы», «пожалуйста», «позвольте мне». «Хочу» и точка! А сморщился он от того, что она обратилась к нему формально, а не как к супругу. Скоро они переедут в усадьбу, начнут светскую жизнь, и Шейла должна к этому времени привыкнуть обращаться к нему по имени.

Кемп привык, что его подчинённые понимают его с полуслова, и потому поправил жену коротко:

– Кемп.

Шейла застыла в недоумении. Когда она прокручивала в голове разговор с ним, там было два варианта: он ей отказывает, и тогда она говорит одно, или соглашается, и тогда она благодарит его и уходит. Варианта с его именем не было. Да, она знает, что его зовут Кемп. И что дальше? Кроме того, его внимательный, какой-то