Бретонская колдунья - Галанина Юлия Евгеньевна

Все его движения сопровождались гоготом толпы. Не смеялись только сами участники состязаний. Фокусник изрядно действовал им на нервы, ловко замечая и безжалостно копируя все их огрехи. Несколько парней сбились в небольшую компанию и в перерыве с помощью глазевшего на представление мальчишки вызвали Франсуа.

Очутившись в окружении могучих, с налитыми плечами, спинами и руками серьезных молодцов, фокусник ни на секунду не утратил ни нахальства, ни самоуверенности, хотя рядом с ними казался тощим и хилым подростком.

Ловким сальто он выскочил из круга и, оказавшись вне досягаемости увесистых кулаков, молча поманил парней за собой. Те чуть растерянно двинулись следом, недоверчиво глядя на выкрутасы акробата и готовые в любой момент кинуться за ним в погоню, если он попытается улизнуть.

Франсуа бесцеремонно распихал толпу у столба, с которого только что свалился очередной неудачник. И, не успели зеваки и рта раскрыть, как он уже обхватил столб руками и ногами, и быстро добрался до вершины. Отцепив заветный мешочек с медяками, фокусник помахал им над головой и, заткнув за пояс, съехал вниз.

Затем, опять же кривляясь, но, не говоря ни слова, Франсуа добрался до стрелков и там остановился, озираясь в поисках лука. Пожилой лучник, с интересом смотревший на его подвиги, протянул фокуснику свой. Не целясь, Франсуа спустил тетиву, и свистящая стрела вонзилась в мишень – пусть не в яблочко, но все-таки ближе к центру, чем к краю.

Покончив со стрельбой из лука, фокусник кивнул в сторону громадных каменюк, которые тягали дюжие силачи (в основном, молотобойцы, мясники и прочие уважаемые люди, постоянно имеющие дело с тяжестями). Он оголил свой тощий торс и, проведя пальцем по выступающим ребрам, как по прутьям корзины, отрицательно покачал головой. Но в искуплении этого неумения Франсуа удивил всю поляну цепочкой акробатических прыжков, кувырков и хождением на руках.

Хмурые лица парней постепенно разглаживались: фокусник и вправду имел право высмеивать неудачливых молодцов. Так уж и быть, учит уму-разуму через спину его не придется.

А Франсуа вытащил выигранный мешочек и, позвенев медяками, впервые за все их знакомство открыл рот.

– Ну, ребята, где тут можно выпить хорошего винца? Угощаю! – сказал он.

И уже лучшими друзьями они направились к ближайшему кабачку.

К вечернему балу в замке Монпеза готовились особенно тщательно: он был не только послетурнирным, но и прощальным. Завтра гости разъедутся по домам, разнося по своим землям рассказы, сплетни и слухи о прошедшем празднике.

Мадам Изабелла понимала, что выпустила ситуацию из-под бдительного контроля, но что поделать – неожиданный роман с шевалье дю Пиллоном основательно выбил ее из колеи.

Теперь собственных проблем и переживаний хватало, чтобы еще следить и за Жанной, хотя и затевалось все ради ее замужества.

Совсем неожиданно графиня почувствовала себя не солидной вдовой с взрослой незамужней дочерью на руках, а молодой беспечной девицей, флиртующей направо и налево. И весь турнир, находясь в полной прострации ко всему остальному миру, она напряженно глядела на поле, следя за черно-желто-красными цветами шевалье.

Это любовное приключение заставило ее по-новому взглянуть на отношения с Робером.

Действительно, этот мальчишка, который ничуть не старше, если не моложе Жанны, вообразил себя незаменимым и в последнее время ведет себя с ней, своей благодетельницей, не как с трепетной возлюбленной, а как со старой, давно надоевшей женой. Наглый щенок! А если прибавить к этому все те мерзости с покойным графом, о которых тайком судачат на всех перекрестках и которые, как это не печально, чистая правда…

Боже! Как она была слепа! А ведь сколько этот негодяй вытянул у нее денег, драгоценностей и прочих подарков?! Не-е-ет, определенно дорогой Робер засиделся в пажах!

А за Жанну беспокоиться нечего. Как мило смотрелись они с бароном в момент награждения, да и дю Пиллон шепнул ей на ушко, что в т у ночь де Риберак, как и сам шевалье к ней, спешил в комнату Жанны, а он такой милый, шевалье дю Пиллон, Арман, мой Арман!..

Вечером звучные рога возвестили начало бала. Гости направились в парадный зал, где из уже ждали хозяйки замка. Под торжественную музыку они важно шествовали парами по направлению к графиням. Ради последнего бала все постарались разодеться в пух и прах. Со дна дорожных сундуков доставались лучшие, надежно спрятанные костюмы, надевавшиеся один-два раза в год.

По традиции, бал открыли старинным каролем. Ведущим был ристалищный король мессир д’Онэ. Как и в турнирных схватках, в кароле дядюшка д’Онэ был большим спецом. Он затянул песню и повел танцоров по залу. «Открытый круг»[16] закручивался в спираль, вился змейкой… То под убыстряющуюся песню несся вперед, то топтался на месте под тянучий напев.

Да, господин д’Онэ заставил всех попотеть и после такого кароля требовалось время, чтобы придти в себя.

– Вот так танцевали мы в дни моей молодости. Как сейчас помню, в пятьдесят четвертом году я попал аккурат к королевскому двору, когда там давали представление «Пир Фазана». После него так и хотелось нашить на плащ белый крест и отправиться в поход на Святую Землю. Ну и танцы там были, скажу я Вам! Я тогда стоптал свои новехонькие пулены, а ведь только перед пиром забрал их у башмачника! – довольный дядюшка д’Онэ оттирал зубчатым краем консты[17] пот со лба. – Ну а теперь пусть молодежь трудится, а мы, старики, отдохнем!

Заиграли приглашение к эстапми[18]. Барон де Риберак пригласил Жанну с Рене и они образовали первую тройку. Этот танец был внове для большинства присутствующих, поэтому к ним присоединились только три тройки, в каждой из которых кавалер, высоко приподняв руки, вел двух дам.

Танцующие образовали большой квадрат и при первых тактах танцах две тройки, стоящие по диагонали, двинулись друг к другу. Дамы шли церемонными плавными шажками, изящно приподняв спереди подолы юбок и волоча по полу тяжелые шлейфы, соприкасаясь с кавалером лишь кончиками тонких пальцев. Встретившись в центре, тройки обогнули друг друга, и вернулись обратно на свои места. Теперь такой же маневр проделали другие. Первая фигура завершилась.

– Ах, как это прекрасно, Беатриса! – восторженно шепнула подруге мадам Изабелла. – Ты не находишь? Как ты думаешь, барон будет неплохим супругом для Жанны?

– А с чего ты взяла, что будет? – спросила мадам Беатриса, поправляя головной убор.

– Но как же, он ведь от нее не отходит! Сама не видишь?! – обиделась грубому вопросу графиня.

Баронесса де Шатонуар удивленно посмотрела на подругу и спросила:

– Милая моя, ты не заболела часом? Уж не знаю, что у них произошло, но на турнире барон как-то забыл принять рукав от своей, как ты утверждаешь, невесты. А она на него чуть охоту не устроила. Да что с тобой, ты же рядом сидела? Кстати, я и не знала, что у тебя водятся такие прекрасные шелка. Я и в Париже таких не видела.

– Какие шелка? – машинально спросила мадам Изабелла, чувствуя, что пропустила что-то очень важное и все окружающие видят совсем иную картину бала, чем она.

– А те, что на рукава Жанне пошли. Двадцать восемь рукавов, если я не ошибаюсь… – любезно проинформировала ее мадам Беатриса.

Вот теперь мадам Изабелла припомнила кое-какие вчерашние события, которые она все-таки заметила краем глаза, хоть смотрела исключительно в сторону красавца дю Пиллона. Ей все стало ясно.

Мерзавец барон не поладил с этой негодницей и на турнире вся округа наблюдала, как они выясняют отношения. А мерзавка Жанна, умом пошедшая, конечно, в мать, но характером в своего невыносимого папашу, кидала направо и налево, на любое захудалое копье рукава из ее, мадам Изабеллиного, лучшего шелка! Сейчас выяснение отношений продолжается, иначе дочь так мило бы не улыбалась, и все это может завершиться громадным скандалом! Господи! Зачем ты придумал детей?!!