Учебный роман - Кристин Уокер

– А как ты обо всем этом узнала? – спросил Тодд. Как будто его это беспокоило.

Сэм сурово посмотрела на него, но все же ответила:

– Джинни сама сказала. – Потом насыпала на кетчуп сухой чеснок и орегано.

– Сама сказала? – воскликнула я. – Сама призналась, что обозвала всех остальных дурами?

– Ну, нет. Эту часть я узнала от Доминика Манкузо. А он услышал это в автобусе – так сказала старшая сестра Оливии. А Джинни мне рассказала о том, что они с Оливией будут теперь лучшими подругами и так далее. – Сэм провела по глазам тыльной стороной ладони, а потом встала возле стола, сложив на груди руки. Она плакала.

Оставив попкорн, я обняла девочку.

– Милая, я так тебе сочувствую, – сказала я.

Масло зашипело, попкорн начал лопаться. Не успела я вернуться к плите, как к ней подошел Тодд и начал покручивать кастрюлю. Попкорн стрелял все более неистово, а когда утих, Тодд выключил плиту и переставил его на холодную горелку.

Я поцеловала Сэм в макушку и вернулась к плите. Скрестив на груди руки, я принялась притопывать носком, пока Тодд не отошел. Открыв кастрюлю, я посыпала еще горячий попкорн сухой итальянской приправой. Потом снова накрыла его крышкой, встряхнула и сказала:

– Поверить не могу, что Джинни так с тобой обошлась.

Сэм выпрямила спину и запустила ложку в банку с творогом.

– Да, паршиво вышло. – Она навалила по солидной горке творога на каждую пиццу и убрала их в ростер поджариваться.

– Действительно паршиво, – согласилась я. – Но человек, который так поступил, просто недостоин быть другом Саманты Пиклер.

Она лишь пожала плечами.

– Знаешь, что надо сделать? – сказал вдруг Тодд. – Наложим на нее проклятие.

Я закатила глаза, но Сэм повернулась к нему и улыбнулась:

– Правда?

– Конечно, – ответил он. – Нашлем на нее отрицательную энергию.

Сэм засияла:

– Ага, как колдуны вуду! А ты умеешь? Или ты, Фиона?

Я пожала плечами. А потом бросила ядовитый взгляд на Тодда. Я не верила ему ни на грамм.

Тодд продолжил:

– Попробуем действовать, как сердце подскажет. У тебя есть какая-нибудь ее вещь?

– Нет, – ответила Сэм. – А, погоди, есть! Пару недель назад я взяла у нее браслет поносить. Сойдет?

– Попробуем, – сказал Тодд.

Сэм бросилась вверх по лестнице.

– Так, а свечи есть?

Я пошла в наступление:

– Ты чего так разлюбезничался?

– Вовсе не разлюбезничался. Мне просто скучно, Принцесса.

Я погрозила ему пальцем, чуть ли не ткнув им в лицо:

– Послушай, Господин Обосрашка. Если ты расстроишь ребенка, я собственноручно тебя кастрирую.

– Так, ни слова о моих половых органах. Это меня за водит.

– Фу, ты мне отвратителен.

Он оттолкнул мой палец.

– Тащи свечу, – повторил он. – Бумага есть? И маркер или что-нибудь типа того?

Я показала на ящик со всяким барахлом, но сама не сводила с него глаз:

– Там посмотри.

Окинув Тодда еще одним недобрым взглядом, я пошла в столовую в надежде отыскать свечу. Мне попалась лишь одна – с ароматом корицы и клюквы под названием «Душевный дом». Не совсем то, конечно, для магии вуду. Да и ладно. Мы же все равно не колдуны. И не маги. И не ведьмы. И вообще.

Тодду удалось найти лист бумаги и черный маркер, которым он нарисовал большой круг с пентаграммой внутри. Сэм пулей влетела в кухню.

– Вот. – Она отдала браслет Тодду. Серебряная цепочка с маленькими фиолетовыми камушками.

– Красивый, – сказала я.

– Все равно мне он не нужен. Давайте наложим проклятие на нее и на браслет, а потом я отдам его ей, так что она получит двойную порцию отрицательной энергии.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – похвалил Тодд.

Я зажгла свечу, Сэм выключила свет. Мы втроем сели на пол вокруг пентаграммы. Я поставила свечку в середину звезды. Я действовала наугад, но выглядело действительно страшновато.

Тодд вытянул руку с браслетом.

– Все беремся за него, – скомандовал он. Браслет оказался прямо над пламенем. – А теперь поклонитесь. – Потом он понес отъявленную чушь: – Внимание, духи потустороннего мира! Я взываю к вам, поскольку настали трудные времена. Маленькую девочку Саманту обидела другая девчонка, хозяйка этого бренного сокровища.

Мы подняли браслет повыше.

Вступила Сэм:

– Приветствую вас, о боги дружбы и верности!

– Да, боги! – воззвал Тодд. – Мы смиренно просим вас обрушить всю вашу мощь на… как ее там зовут?

– Джинни Дженовезе, – прошептала я, стиснув зубы.

– На Джинни Дженовезе! Пусть падет на колени!

– Да! Воздайте ей! Проучите ее как следует! – вскричала Сэм.

Мы вытянули руки как можно выше над головой. Потом Тодд начал опускать браслет, мы с Сэм последовали его примеру. Я решила тоже подурачиться:

– Великие боги, дайте волю своему гневу. Пусть Джинни Дженовезе пройдет через такие же страдания, которые она причинила нашей любимой сестре Саманте. И пусть этот браслет станет проводником вашего проклятия и вашей сокрушающей мощи, и пусть кара настигнет ее, когда мы вернем ей эту побрякушку.

– Будьте же беспощадны! – кричала Сэм.

Потом продолжил Тодд:

– Силами добра, верности и правды объявляю этот браслет и его хозяйку, Джинни Дженовезе, проклятыми навек.

– Либо до тех пор, пока мы не решим ее помиловать, – добавила девочка.

Положив браслет на пентаграмму, мы вместе задули свечу.

– Дело сделано, – сказала я.

– Как думаешь, что с ней теперь будет? – спросила Сэм.

Я хихикнула и потерла ладони:

– Время покажет.

Ростер дзинькнул. Пицца готова. Вздохнув, Сэм улыбнулась:

– Давайте тогда кино смотреть.

Но на середине фильма мы услышали, как в замочной скважине повернулся ключ. Миссис Пиклер сразу же взлетела вверх по лестнице. Через некоторое время вошел и мистер Пиклер, доставая из кошелька деньги:

– Фиона, извини. О, здравствуй. Ты Тодд, да?

Тодд встал и поздоровался с мистером Пиклером за руку.

– Джейк Пиклер. Слушайте, у мамы Сэм мигрень. Так что сегодня вы больше не понадобитесь. – Он держал деньги так, что я не могла до них дотянуться, так что мне пришлось встать. Легкий намек на то, что нам лучше убираться поскорее. – Тут чуть больше – за неудобство.

– Пап, мы же кино смотрим, – заныла Сэм.

– Дочка, не сегодня. Иди в кровать.

– Но…

– Сэм! – рявкнул он. – В кровать!

Девочка поплелась к лестнице. Я пошла к двери вслед за ней.

– Пока, ведьмочка, – прошептала я, когда она шагнула на первую ступеньку. Но это ее не подбодрило.

– Пока, – сказала она, не останавливаясь. – До встречи, Тодд.

– До встречи, малявка, – ответил он, и мы пошли. Как только за нами закрылась дверь, Тодд протянул руку с открытой ладонью: – Отдавай деньги, Принцесса.

– Что? Не отдам. С какой радости?

– С такой, что деньги зарабатывает муж.

– Ха! Иди в жопу, – сказала я, направляясь к своему велику. – В нашей семье зарабатываю я. Начнем с того, что изначально это моя работа.

Тодд пошел за мной:

– Возможно, и твоя. Но, чисто теоретически, главный кормилец в семье – я. А ты, теоретически, жирная лентяйка, которая весь день сидит дома и смотрит телик, становясь от этого еще жирнее и ленивее.

Я резко развернулась:

– Теоретически ты – тупоголовый пещерный человек…

Ой, прости, я сказала «теоретически»? Я имела в виду «по сути».

Тодд заговорил таким тоном, какой бывает у мужиков из деревни:

– В моем доме женщина – или кто ты там есть – зарабатывать не может.

Я аж рот разинула:

– Ты что, реально такой шовинист?

– Хм… – Тодд с пафосным видом погладил подбородок. – В жизни, может, и нет. – И продолжил как деревенщина: – Но как твой муж… похоже, что да.

Я окинула его взглядом с головы до ног:

– Кажется, мне надо позвонить в редакцию Книги рекордов Гиннесса. Похоже, я нашла самого ужасного засранца за всю историю человечества.

Щелкнув пальцами, Тодд снова вытянул руку:

– Просто деньги отдай, дорогая.

«Дорогая»? Он так меня назвал только что? Я собралась было сказать ему еще какую-нибудь гадость, но тут вдруг поняла, что на самом деле мне по фигу, кто будет зарабатывать деньги в нашем фиктивном браке с этим выродком, которого в реальной жизни я просто ненавидела.

– Отлично. – Я отдала Тодду деньги, ударив его по руке. Серьезно ударив. – Но если всей суммы не будет на месте во вторник, когда их надо будет сдавать, пожалеешь.

Тодд пересчитал банкноты.

– Двадцать пять умножить на сто пятьдесят – три тысячи семьсот пятьдесят баксов. Ух ты!

– Скажи мне еще, что ты в уме посчитал.

– Что? Да это нетрудно. Сто пятьдесят делишь на четыре и умножаешь на сто. Три тысячи семьсот пятьдесят. – Тодд рассмеялся: – Бедная Аманда. Они с Гейбом всего пятьдесят вытянули. Им, считай, повезет, если они за месяц заработают столько, сколько мы за сегодня получили.