Шах и Мат - Олеся Оленичева

– А вы здесь живёте?

– Да, – коротко ответила Кира, не найдя, что ещё соврать.

– А я…. – дверь лифта открылась и Кира выбежала на площадку, не дожидаясь окончания предложения. – «Странная…» – подумала девушка, пожала плечами и нажала цифру двенадцать.

Кира тихонько успела подняться на половину пролёта и замерла, прижавшись к стене. В голове бушевал ураган, который сметал все мысли на своём пути. Что она здесь делает? Зачем мучает себя так? Ведь всё стало ясно уже сегодня под вечер, когда он пришёл с ней. Он даже ни разу не повернулся в её сторону, как будто боялся встретиться с ней взглядами.

Из глаз потекла одинокая слеза, такая же одинокая, какой чувствовала себя Кира. Никогда ещё не сваливалось на её голову столько сильных переживаний. Неужели это её первая любовь, которая закончилась, не успев начаться? Если нет, то почему так больно и так бешено колотиться сердце? Почему все мысли направлены только на него и почему она постоянно вспоминает каждое его слово, движение и прикосновение? Почему бегут мурашки по телу, всего лишь при одном воспоминании, его завораживающего голоса? Почему перед ним она готова пасть на колени и молить о времени… времени, которое она хотела подарить только ему, а может и себе?

Она услышала, как двери лифта открылись, и оттуда вышла девушка, цокая своими шпильками. Брякнули ключи, и открылась дверь квартиры.

«Свои ключи! У неё даже есть свои ключи… значит, её не было в городе, раз он так бесстрашно оставил меня в своей квартире. Значит, поэтому он пришёл сегодня ко мне вместе с ней. Он ведь пытался мне объяснить, чтобы я шла к себе, но я как упёртая дура, пристала. Конечно, как он ещё мог объяснить мне, что он занят? Да, как я вообще могла подумать, что такой мужчина как он, может быть один!» – закрыв глаза, Кира попыталась собрать себя по крупицам, на которые разлетелась.

– Мотя, привет! – щебетала Арина. – Слушай, я только что в лифте видела твою соседку, между прочим, очень симпатичная девочка. Такая застенчивая, вот бы тебе такую подружку найти, а то от твоих холодных англичанок никакого проку. Да ты и сам уже зачерствел с ними! – она толкнула его в плечо.

– Ари, перестань ты мне уже невесту искать, я же говорю, рано мне. Я ещё не достиг намеченного пути, – Матвей проводил сестру к столу.

– Боюсь, как бы поздно не было! – покривлялась она и продолжила, не обращая внимания на протесты брата: – Так вот, – ни как не могла угомониться Арина. – Я про соседку твою с одиннадцатого этажа. Красотка, – протянула сестра, – у неё коротенькие тёмные волосы. Такие глазки, синего цвета, просто загляденье, – не останавливалась она. – Я оторваться от неё не могла. Она такая маленькая и хрупкая – совсем, наверное, ничего не ест. Как маленький котёночек. Так и хотелось к тебе притащить и познакомить.

– Ты всегда тащила домой бездомных животных! – Матвей, услышав описание, немного напрягся. Что-то в нём было до боли знакомо.

– Что ты такое говоришь? Почему все женщины для тебя лишь игрушки? – надула губки Арина.

– Вовсе не все, у меня есть маленькая любимая, но очень надоедливая сестрёнка, которая сейчас очень похожа на муху, – улыбнулся тепло Матвей и потрепал её за щёку.

– А ещё у этой маленькой куколки была наколка на шее, я всегда себе хотела, что-то подобное, но мама мне до сих пор не разрешает.

Обомлев, Матвей чуть не выронил чашку, которую приготовил для сестры. По всему его телу пробежала дрожь. Он на протяжении всего сегодняшнего дня держал себя в руках, чтобы не приехать к ней на работу. Его сердце рвалось к ней, а разум говорил об обратном. Утром ему нужно уезжать и надолго. Он не мог позвать с собой женщину, которую знал, каких-то два дня. Он пытался отгородиться от неё, даже привёл Арину, чтобы оборвать все нити, но она видно так и не поняла.

Он понимал, что столь юная особа и такая неопытная, как она, легко могла влюбиться в него с первого взгляда, а он мог разбить ей сердце, которое только начало пускать этот мир в себя. Матвей решил, что лучше пусть он останется в её глазах подонком, чем уедет, разбив ей сердце, и оставит не нужную никому надежду на отношения.

Грусть заполнила всю его пустоту, которая образовалась, после того, как они с Ариной покинули кофейню. Сестре он решил ничего не рассказывать, чтобы не расстраивать её, да и так было легче. Потому что, зная свою сестру, она обязательно начала бы копаться, выяснять и спаривать их. А этого ему очень не хотелось, потому что он не был уверен, что под её натиском не поддастся соблазну – повернуть свою жизнь в другом направлении. Так, как он жил до этого ему нравилось, он чувствовал себя, как рыба в воде и ничего не хотел менять. А может, боялся.

Очнувшись от своих мыслей, он понял, что Арина так и не переставала говорить, но он не слышал ни одного её слова.

– Что с тобой, Матвей? Ты слышишь меня? Зачем так явно показывать, что тебе не интересно то, о чём я говорю? – обиделась она.

– Я просто вспомнил, что не успел кое-что сделать, не обижайся. Я очень люблю слушать твою беспорядочную болтовню, – признался Матвей и, притянув сестрёнку к себе, звонко чмокнул её в носик.

– Ладно, не хочешь заводить романтические отношения, это твоё дело, не буду тебя напрягать этим! – вырвалась она из его рук.

– Ты забыла сказать, пока не буду! – засмеялся Матвей, но в его смехе была горечь от своего поступка.

Просидев у стены в подъезде целый час, Кира встала и поняла, что ноги у неё безбожно затекли и неприятные судороги побежали по ним. Облокотившись о стену, Кира начала их массировать.

После нескольких минут массажа она смогла ступать на ноги, и пошла пешком, спускаясь с одиннадцатого этажа. Выйдя из подъезда, она ещё раз запрокинула голову на высокое бесчувственное здание, нашла глазами одиноко горевшее окно и посмотрела на него с грустью. Ей показалось, что штора дёрнулась и мужская тень отошла от окна. Но она подумала, что это её воображение разыгралось, не на шутку.

«Только бы здесь, воли не давать, своим шаловливым рукам», – сама над собою посмеялась Кира, но скорее это была уже истерия.

Сев в машину, она просидела там ещё два часа, пока во всём доме не погас свет. Из подъезда, так никто и не вышел, поэтому сомнений, что она осталась ночевать у него, не было. Теперь точно нет никаких шансов!

В растрёпанных чувствах Кира вернулась домой и решила попытаться уснуть, но вместо этого, она смогла только вспомнить ощущения прошлых ночей, которые она никак не могла выкинуть из головы.

Она вспомнила тот момент, когда увидела парочку, которая ошарашила её и спустила с небес на землю. Ощутила боль, которую испытала тогда. Психологи утверждают, что не нужно глушить боль, нужно дать ей волю и пережить её столько раз, чтобы она изжила сама себя и стала не актуальна. Она хотела разозлиться, но даже этого не смогла сделать.

Стряхнув головой, она заставила свои мысли закружиться и начала медленно укладывать их в своей голове. Она решила, что не хочет избавляться от этих воспоминаний, которые доставляли ей не только приятное томление, но и причиняли боль. Она решила справиться с этой болью, во что бы то ни стало и оставить негу. Слишком сильные эмоции вызывали эти воспоминания, чтобы избавляться от них. Она готова была лелеять их перед тем, как засыпать, каждую ночь. Говорят, что прошлое за собой не таскают, но иногда это прошлое греет сильнее настоящего.

Через несколько дней, не выдержав, Кира решила попытаться ещё раз поговорить с Матвеем, но приехав к нему, она так и не достучалась. Тогда решила написать записку и оставить в дверях его квартиры. Это был последний шанс, который она дала, в первую очередь, себе.

«Нам обязательно нужно поговорить. Ты знаешь, где меня найти», – написала она на клочке бумаги, который смогла найти у себя в сумочке.

Но естественно ответа не последовало, даже через неделю.

Жизнь продолжается, не задерживаясь долго на одном месте. Теперь у Киры был мимолётный не забываемый роман, причём для этого ей даже не пришлось ехать на море. Потусили и разъехались по разным городам, успокаивала себя Кира, даже не догадываясь, насколько она близка к истине.

Макса она попросила не задавать ей никаких вопросов, если он не хочет увидеть настоящую истерию. От денег он отказался, видя, что сердце его подруги разлетелось вдребезги и она до сих пор ползает на карачках, собирая осколки и пытаясь их склеить. А ещё это щемящее чувство вины не давало ему покоя. Если бы не он, со своим дурацким спором, то ничего бы этого не было.

Было больно смотреть на неё, но он понимал, что помочь ей ничем не может. Да и не хотела она, чтобы ей помогали. Она хотела снова и снова переживать, эти несколько дней, которые ей подарил Матвей. В голове, словно заезженная пластинка застряла на одном месте, а иголка проигрывателя слишком чувствительная, чтобы перескочить царапину и пойти дальше, вот и водит один и то же круг.