Потери и обретения. Книга вторая - Линн Смитерс

- Памела унаследовала свою внешность от матери.

И поведение тоже, подумала Милдред. Выйдя замуж за Нортона Сэвиджа, Оливия, дочь виконта, баловавшаяся теннисом, оказалась совсем не той тихоней, какую изображала из себя до свадьбы. Печальная истина заключалась в том, что Оливия оказалась нимфоманкой, каких мало.

Редклифф уже пожалел, что упомянул имя Памелы. Ему не хотелось говорить о жене.

- А ты не хочешь поделиться своими мыслями на этот счет с Джоанной?

Милдред вздохнула.

- Нет. Пока нет. - По глубоким морщинам, прорезавшим ее лоб, Редклифф понял: она вспомнила, что однажды уже была абсолютно уверена в том, что нашла Элисон. - Только после того, как мы выпустим коллекцию «Лунный берег». Впрочем, это не мешает нам увидеться с ней здесь.

- Милдред…

Он попытался было возразить, но та и ухом не повела.

- Бедная девочка до того доработалась, что заболела. Когда она поправится, ей нужен будет отдых.

- Ты предлагаешь, чтобы она набиралась сил здесь, в Сарасоте. - Тон, которым он произнес эти слова, не был вопросительным.

Морщины на лбу Милдред разгладились.

- Да, здесь, - подтвердила она. - В том самом доме, где она родилась, где родились ее отец и дед.

В течение десяти дней Джоанну пичкали антибиотиками, кормили печеньем с маслом и джемом, яблочным суфле, аппетитно пахнущими тушеными овощами, пирожками с курицей, сочными, тающими во рту клецками. Наконец она решила, что здорова и готова снова взяться за работу.

Лечащий врач согласился с нею, но взял с нее обещание работать сначала не более нескольких часов в день, постепенно переходя к привычному рабочему ритму.

- Вы все еще очень бледны, - обеспокоенно заметила Милдред, когда они увиделись в офисе компании. Хотя Джоанне удалось снова набрать несколько совсем не лишних фунтов веса, цвет ее лица по-прежнему мало чем напоминал здоровый румянец, ранее игравший на ее щеках.

- Ничего, это пройдет.

- Конечно, пройдет. Но мы с Редклиффом хотим, чтобы вы хорошо отдохнули. До премьерного показа коллекции Джоанны Лейк в Детройте осталась всего неделя. Для окончательного выздоровления лучшего места, чем мой дом, не найти.

- Вы хотите, чтобы я приехала в Сарасоту? И жила у вас в доме?

- Я очень хочу, чтобы вы у меня погостили.

- Но я не могу уехать из города. Мы с Редом еще не решили, как быть с музыкальным сопровождением. - Она настаивала на том, чтобы пригласить музыкантов, а он считал, что дешевле поставить фонограмму, на что она, в свою очередь, возражала: мол, с таким же успехом можно слушать музыку в кабине лифта.

- Это может подождать. - Милдред пропустила ее слова мимо ушей. - Ред сам позаботится о таких мелочах. Поверьте, дорогая, если уж он взялся за дело, то обязательно доведет его до конца. К тому же вы все равно не сможете с ним встретиться. Его нет в городе.

- Вот как? - Джоанна постаралась придать голосу оттенок беспечности. Вопреки здравому смыслу, она, пока болела, надеялась, что Редклифф придет ее навестить. Но он так и не появился.

- Он в Торонто. Мы ведем сейчас переговоры об открытии первого универмага «Сэвидж» в Канаде. Правда, пока это держится в секрете.

- Я никому ничего не скажу, - пообещала Джоанна, слегка удивившись тому, что Милдред поделилась с ней деловой информацией конфиденциального характера.

- Не сомневаюсь, дорогая.

За прошедшие месяцы, которые они провели вместе, Джоанна, помимо всего прочего, поняла, что, подобно многим другим богатым и влиятельным женщинам, Милдред Сэвидж привыкла к тому, чтобы все делалось в соответствии с ее желаниями. Поэтому, вместо того чтобы возразить этой обходительной, но властной даме, она решила расслабиться и покориться судьбе.

Памела была в ярости. А когда она была в ярости, то принималась шагать из одного конца комнаты в другой. Стоя у окна спальни на верхнем этаже, Редклифф смотрел на расстилавшееся внизу имение Милдред в Сарасоте и пытался не обращать внимания на жену, буквально кипевшую от злости.

- У меня в голове не укладывается, что она пригласила к нам в дом эту чертову самозванку! - Памела то сжимала, то разжимала кулачки и вертела кольца, красовавшиеся на ее длинных, как у прирожденной аристократки, пальцах.

Нет, она не позволит какой-то прожженной мошеннице лишить ее наследства. Как только эта Джоанна Лейк посмела вмешаться в ее счастье, в ее покой, во всю ее бьющую ключом жизнь! Олицетворяемая ею угроза нависла над Памелой подобно густому, удушливому облаку ядовитого смога.

- Твоя тетка не считает ее самозванкой.

Зачем я только приехал сюда, подумал Редклифф. Мне нужно сейчас быть в офисе в Майами. Кто-то недавно начал потихоньку скупать выпущенные в обращение акции «Сэвидж», и, как он ни старался, ему так и не удалось преодолеть заслон из целого ряда холдинговых компаний, созданных специально для того, чтобы помешать установлению личности покупателя.

Однако Милдред настояла на том, чтобы к приезду Джоанны он был в Сарасоте. И сколько бы он ни доказывал самому себе обратное, его разбирало любопытство при мысли о том, какое впечатление произведут на нее дом и поместье.

Памела продолжала ходить взад-вперед по вытканному вручную ковру нежно-салатного цвета с розовыми цветами. Злобными, полными тревоги метаниями она напомнила Редклиффу тигрицу в клетке, которую целую неделю не кормили.

- Ты, конечно же, понимаешь, что старуха просто спятила. - Остановившись на секунду, она закурила. К балкам под потолком потекли струйки сизого дыма.

- Ты снова преувеличиваешь.

- Черта с два! Любой мало-мальски грамотный психиатр скажет, что она ничего не смыслит в том, чем занимается.

Он круто обернулся к ней.

- Предупреждаю, если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, пеняй на себя.

Памела внимательно посмотрела на него. Его темные глаза угрюмо сверкали, по угрожающей позе было видно, что он едва сдерживает переполняющий его гнев. Во всем его облике чувствовалась явная угроза, и это еще больше распаляло ее.

Она уже давно не видела, чтобы он относился к ней иначе, чем с привычным ледяным презрением. Ее пронзило острое сексуальное желание, на мгновение заглушившее ярость, охватывавшую ее каждый раз при мысли о новой протеже тетки.

- А знаешь, дорогой, - круто сменив тему разговора, сказала она, растягивая слова, - в гневе ты на редкость привлекателен. - Вновь взяв себя в руки, она не торопилась, нарочито покачивая бедрами, приблизилась к нему грациозной, словно у кошки, походкой, которая когда-то казалась ему столь чувственной. Теперь мысль о том, что она откровенно пытается соблазнить его, наводила на него тоску.