Невеста - Карина Демина

Его задача в ином.

Кто-то должен отвести энергию жилы. И контролировать наполнение.

А потом? Ждать?

— Посмотрим. Если хватит сил, — мальчишка заслужил ответ.

— А я?

— А ты...

Не хотелось бы рисковать.

— Куда хочешь?

Крайт не глядя ткнул в карту, и из пяти огоньков остался один.

— Почему?

— Не знаю, — ответил он. — Просто... название смешное.

Он густо покраснел, стесняясь того, что выбор его обусловлен такой мелочью, неуместной в подобных обстоятельствах. Но... не все звуки разум слышит отчетливо.

И Виттар посмотрел на городок, раздумывая, что, возможно, имеет смысл возглавить именно этот отряд. В конце концов, стабилизированная жила в особом контроле не нуждается. А Виттар просто проверит, глядишь, на месте тот самый звук, который привлек внимание Крайта, пусть бы и не на уровне разума, но зазвучит яснее.

Глава 6. О войне и мире

Мироздание соизволило мне улыбнуться, что было довольно-таки подозрительно. Мой жизненный опыт подсказывал, что за каждой такой улыбкой следует хороший же пинок, и вместо того, чтобы радоваться жизни, я мысленно нащупывала пути к отступлению.

Уходить придется по воде: лесу я не настолько доверяю, точнее не доверяю совершенно. С него станется вывести на след собак, обычных, четвероногих, за которыми как правило идут всадники с арбалетами, копьями и желанием потешить душу хорошей травлей. И если одна я с легкость избавилась бы от такого сопровождения, то пес все осложнял.

Хорошая мишень. Большая. Неповоротливая...

Безопасная для охотничков.

Нет, может, конечно, повезет и все обойдется, но... уходить лучше по воде.

Она же подсказала путь.

Ручей не исчезал, но, наполняясь силой подземных родников, расширялся и превращался в полновесную речушку с топким илистым дном и неторопливым течением. Вода шептала о том, что дальше речушка разбивалась на рукава, поила землю-без-леса и пряталась под камнями. Там же, набравшись глубинного жара, выносила на поверхность мертвую бурую землю, горячую и едкую.

Полагаю, речь идет о серных источниках, которые, если я правильно помню, должны быть южнее. Почти по пути... сера воняет, и собаки будут бесполезны. Моему тоже придется нелегко, но тут уж потерпит как-нибудь.

Одно меня смущало — вода говорила, что до источников «далеко», а в ее понимании это означало от нескольких лиг до нескольких десятков лиг, которые придется преодолеть мало того, что пешком, так и по открытой местности.

Мироздание помалкивало, не спеша облегчить мне работу.

Оно и так было добро.

На топком берегу, под молодой порослью мучного ореха я и вправду выкопала полторы дюжины прошлогодних плодов, крупных, с мой кулак, в плотной осклизлой кожуре, которая на солнце быстро подсыхала и трескалась. А в силки попался заяц.

— С чего вдруг такие подарки? — поинтересовалась я у леса.

Он не ответил, только уронил на волосы сережку вяза.

Зайца я освежевала на месте, закопав шкуру и потроха в кучу листвы: лес имел право на долю в добыче. И цепочка муравьев тотчас устремилась по кровяному следу.

Мясо — это хорошо... мяса я и сама давненько не видела.

С последнего хутора, кажется, где со мной расплатились салом, колечком сухой домашней колбасы и связкой сушеных лещей. Когда это было? Не помню. В лесу все дни похожи друг на друга, и легко заблудиться во времени.

Калужница как раз зацветала... и дождь шел. Точно, дождь помню распрекрасно и то, как пожилой хозяин хутора уговаривал остаться на ночь. Темно было, слякотно снаружи, а при доме аккурат баню растопили, и местечко мне на самой печи обещано было, теплое...

Он говорил и руки потирал, красные, растрескавшиеся. И медное колечко почти слилось с выдубленной кожей, вросло в плоть.

Я на колечко и глядела.

А потом вдруг поймала на себе цепкий жадный хозяйкин взгляд и передумала оставаться. Женщин куда сложнее обмануть, особенно таких, которые долго живут при лесе и научились слушать.

Останавливать не посмели.

Конечно, может, люди и вправду решили проявить доброту, но лучше ночь помокнуть, чем очнуться в погребе... а то и вовсе на поле.

Весна — хорошее время для ритуалов.

А вот колбаса была хорошей, с чесноком и тмином... жаль, закончилась быстро.

Завернув тушку в листья лопуха, я занялась травами, которые лес любезно подсовывал под руки. Дуб, ромашка... чистотел вот. И чабрец, из которого выйдет чай. Пару веток прошлогодней брусники с красными ягодами. Полынь, душица... липа только-только зацвела, созывая пчелиные рои. Полынь. И даже редкий, не по сезону выбравшийся белокрестник, чьи мясистые побеги я выкапывала руками. Лучше нет средства от кожных язв, чем сок белокрестника.

И чем дальше, тем отчетливей становилось понимание: уходить придется и быстро.

Лес презрительно молчал.

Но в привычном его шелесте не было звуков иных, непривычных, которые предупредили бы о близкой опасности. И пес никуда не исчез — уж не знаю, боялась ли я подобного поворота дел или же надеялась на него. Но нет, Оден сидел в гнезде и, вытянув перед собой руки, сжимал и разжимал пальцы, вращал кистями, сгибал в локтях, осторожно поводил плечами, наново свыкаясь с собственным телом.

Ему самому не нравилась собственная беспомощность.

— Эй, — я подала голос, но опоздала на долю секунды: пес уже повернулся ко мне. Почуял? — Это я. Вернулась.

Пес втянул воздух и на выдохе произнес.

— Кровь? Рана?

— Заяц.

Кивок.

— В сумке — тина?

— Это мучной орех, но он в тине был, так что да, тина.

— И трава?

Сам он — трава. Впрочем, для псов все, что зеленое и растет — или трава, или куст, или дерево. Нюансы их интересуют мало.

— Стой, — велел Оден.

Надо же, только-только в себя приходить стали, а уже командуем. Ну да привычка — не железо, из крови не выплавишь. Пес поднялся и направился ко мне. Он ступал медленно, останавливаясь на каждом шаге, поводя головой, принюхиваясь. Слепой? Забыла, Эйо, что у него другое зрение имеется.

— И как? — поинтересовалась я.

С такой скоростью мы далеко не уйдем...

— Сложно. Будет лучше. Надо привыкнуть.

Оден остановился в шаге от меня и руку протянул, да так и застыл с растопыренной пятерней, ожидая ответа. И я ответила прикосновением. Странно. Ладонь к ладони. Его — огромная и теплая, мои пальцы едва достают до края. И выглядят такими нелепо-хрупкими. Палочки. И вспухшие узлы связок.

Я сильная, иначе не выжила бы, а тут...

Оден осторожно сжал руку и наклонился.

...а рука грязная... в заячьей крови, которая осталась под ногтями, в земле, в травяном соке... наверное, я принесла все запахи леса.