Украденный. Книга вторая (СИ) - Рина Эм

— У нас только близкие могут причесывать мужчину, — сказал он строго.

— И у нас — тоже! — сообщила она и счастливо хихикнула. — Поэтому твои волосы теперь — моя забота. Я привыкла, все время в пути я плела тебе косы.

Оскорбить ее, выдрать гребень из рук, указать место в его шатре? Он просто не мог так поступить и молча позволил ей продолжить.

Некоторое время Унау молча отцепляла медные колечки с его волос, а потом начала болтать:

— Наверное Каену уже ласкает какую-нибудь ведьму. Они тут очень просто сходятся с мужчинами. Такие подлые! Ох, это ужасный, лживый народ. Очень хорошо, что ты пришёл. Значит мы скоро уйдем из этого края, где женщины вешаются на мужчин. Знаешь, у них очень странный обычай — пока девушка не замужем, она может делать все, что хочет… понимаешь? Все — все — все. И никто ей ничего не скажет. Даже ее жених. О ужас, да?

— Ну а их бог? — завела она снова, не дождавшись ответа, — Ты слышал, кому они поклоняются? Они молятся Зверю, приносят дары Зверю. Стоит ли удивляться, что они такие лживые и подлые люди? Насквозь лживые и подлые и…

Арису вдруг стало смешно. Так вот значит, как он выглядит со стороны, когда подозревает всех. Как ворчливая Унау.

— Сам подумай, разве может быть правильным, когда ты поклоняешься Зверю? — болтала Унау.

— Но ваши духи — звери, — возразил он, — Ты сама поклонялась Ворону, а твои соседи — Лису.

— Как будто ты не понимаешь! — возразила она, — Лис и Ворон — духи, которые живут на Той стороне. Ну а здешний Зверь, совсем другое дело.

— Почему?

— Он никакой не дух! Он… оборотень, — пробормотала Унау.

— Волколак?

Она склонилась ниже и Арис почувствовал ее дыхание на щеке.

— Говорят, он обращался в волка, а еще в медведя. Может превращаться в россомаху. Нет зверя злее. Россомаха ест падаль! Ну а потом он начал обращаться в чудовище, которому нет названия, вот и стали его звать Зверем.

— У него красные глаза и подлая натура, — она выпрямилась и снова взялась за его косы, — Он развратил лесной народ и забил им головы колдовством. Помни это, когда будешь с ними говорить. Не позволяй им задурить тебе голову, хорошо?

— Унау, — тихо начал он, пораженный ее наглостью, но она перебила снова:

— Ничего не бери у них из рук. Ни ешь, ни пей с ними и никогда…

Арис резко встал и сжал ее руки.

— Унау!

Она попыталась вырваться:

— Арис, мне больно!

— Поговорим, — он отпустил ее и закрепил кончики волос кожаным ремешком, который она успела снять.

Вода зашипела, вырываясь из котелка на камни и Унау дернулась было туда, но он снова схватил ее за руку и вернул обратно:

— Я сказал тебе — сядь и слушай меня! Ты понимаешь, или ты обезумела?

Она только кивнула и вдруг испуганно посмотрела на него.

— Ты не должна так себя вести.

— Но что я сделала⁈

— Унау, ты больше не будешь плести мне косы. Ты мне не жена, значит не можешь дотрагиваться до моих волос.

— Но…

— Помолчи! — он чуть повысил голос, нависая над ней.

— Ты не можешь давать мне советы и наставления, если я тебя не просил. Ты должна понять свое место и мое дело показать его тебе.

— Вот как значит… огу! — всхлипнула она.

— Да. Я говорил тебе, что не смогу никогда полюбить тебя и не хочу брать тебя первой женой. Ничего не изменилось.

— Не изменилось, — горестно повторила она.

— Мы совершили ошибку, — закончил он.

— Ооо… — пробормотала Унау.

— Если ты беременна, я… — он вздохнул, — женюсь на тебе. Но я не желаю этого. И тебя больше не желаю.

Унау подняла голову; глаза у нее стали больше в два раза и блестели от слез.

— Значит, так… — произнесла она.

— Так.

Некоторое время он стоял, пока она не опустила голову и не начала рыдать. А вода все шипела, изливаясь из котелка на камни. Арис развернулся и подошел к костру. Снял рогатину, поставил котел на камни, сложенные у кострища. Унау все еще рыдала.

— Унау, — негромко сказал он, — все это не твоя вина. Это я виновен перед тобой. Я исправлю это и никогда не повторю той ошибки. Я найду тебе мужа и устрою твою жизнь. Может быть прямо тут, среди лесного народа.

Она зашипела едва не сильнее, чем кипящая вода, когда вскочила на ноги и слезы разом высохли:

— Что⁈ Ты решил выдать меня за лесного колдуна⁈ Только и думаешь, как от меня избавиться⁈ Я и сама могу уйти! Делай что хочешь, только я не останусь в этом проклятом месте! Никогда я не стану жить среди лживых людей без сердца и совести, которые поклоняются Зверю! Да! Они носят свои дары Зверю с красными глазами, мерзкому колдуну который превращается в невиданную тварь — то ли змею, то ли волка с двумя головами!

Она шагнула к нему, сложив руки перед собой:

— Они уже задурили тебя! Не доверяй им! Их женщины коварные твари! И все они полны темного колдовства, от которого сами стали чудовищами!

— Унау, закрой свой рот, — попросил он тихо, но твердо.

Она всхлипнула снова и протянула руки:

— Я говорю правду! Дед повторил бы тебе мои слова и ты поверил бы ему! Арис… прошу тебя! Поверь мне, не отвергай меня и мои слова!

— Замолчи, — отрезал он.

Унау стояла теперь в пол шаге от него и слезы лились по щекам, а губы дрожали. Она протягивала руки, и против воли он снова ощутил жар в теле и отступил на шаг.

— Нет. Будь же благоразумна. Я помогу тебе во всем, буду твоим братом, но бОльшего не будет. Забудем тот вечер и перекат у реки.

Она упала на колени и залилась рыданиями снова.

— Прости меня, Унау, — попросил он, — Я причинил тебе