Металлическое чудовище - Абрахам Меррит

Змея проскользнула мимо – весело; исчезла.

Мне казалось, что мост через пропасть, чтобы следовать за нами, должен был распасться, однако ему это не понадобилось. Он способен двигаться не только отдельными блоками, но и как единое целое. Двигаться разумно, сознательно, как двигался Разрушитель.

– Идемте! – Приказ Норалы прервал мои мысли. Мы пошли за нею. Подняв голову, я увидел дружеское мерцание звезды, и понял, что ущелье расширяется.

Звезд становилось больше. Мы вышли в долину, небольшую, как та, из которой бежали; и точно так же окруженную касающимися неба вершинами. Мне все хорошо было видно. Все долина проникнута мягким свечением, как будто далекие звезды льют в нее свой свет, заполняют, как чашу, до краев своим бледным пламенем.

Светло, как зимой в арктическую ночь в долинах Аляски; атабаски верят, что ночи освещаются отблесками охотящихся богов. Стены долины, казалось, отступили в бесконечность.

Мерцающая дымка, окружавшая Норалу, рассеялась или смешалась с свечением, стала его частью.

Я смотрел на Норалу, стараясь прояснить свои мысли, подтвердить догадку, что же в ней нечеловеческого, не от нашего мира. Но это убеждение происходило не от окутывавшего ее света и не потому, что она призывала молнии; и даже не потому, что ей подчинялись эти… существа, уничтожившие солдат и перебросившиеся мостом через пропасть.

Все это, я был уверен, в пределах объяснимого, все это можно понять, если установить фундаментальные факты, лежащие в основе.

И неожиданно я понял. Бок о бок в этой женщине рядом с человеческим жило сознание, чуждое земле, бесстрастное, по крайней мере в нашем понимании страстей, упорядоченное, математическое – проявление вечного закона, которому подчинены движения звезд.

Вот что было в жестах, пробудивших молнии. Вот что звучало в песне, когда звуки трансформировались в движения. И это нечто большее, чем знает и воспринимает мое сознание.

Что-то делит ее сознание, нет, правит им, спокойное и безмятежное, что-то абсолютно недоступное, немыслимое, космически слепое ко всем человеческим эмоциям; оно, подобно вуали, покрывает все ее сознание, штампует – странное слово, почему я вспомнил его? – штампует мысли, что-то отпечаталось на ней, как… как гигантский след на поле синих маков, маленький отпечаток в комнате с драконами.

Я попытался сдержать поток фантастических мыслей; принялся внимательно наблюдать за Норалой, чтобы вернуться к нормальному состоянию.

Покров соскользнул с нее, обнажив шею, руки, правое плечо. На груди пряжка тусклого золота соединяла прозрачные складки светло-янтарного шелка, покрывавшего ее высокие груди, не скрывая в то же время их божественных очертаний.

Широкий золотой пояс перехватывал талию. На длинных стройных ногах золотые сандалии, до круглых колен ноги опоясаны ремнем.

Сверкающее сквозь янтарные складки, светящееся чудо ее тела.

Оживший замысел великого скульптора. Богиня молодости земли, возрожденная в Гималаях.

Она подняла взгляд, нарушила долгое молчание.

– Вы пробуждаете во мне старые мысли, – сонно сказала она, – старую мудрость, старые вопросы – все, что я забыла, и считала – навсегда…

Золотой голос смолк – говорившая исчезла, как будто растаял призрак, как будто порвалась кинолента.

Вспышка пронеслась по небу, еще и еще. Яркий зеленый луч, похожий на прожекторный, устремился к зениту, постоял мгновение и ушел. Вверх устремились копья и стрелы зари; все быстрее и быстрее, одно за другим, радужные, синие, дымчато-красные.

Вся долина стала видна.

Я чувствовал, как Вентнор сжимает мне руку. Посмотрел, куда он показывает. В долину справа вдавался отрог, в полумиле от нас, высотой футов в пятьдесят.

На его вершине стояла – Норала!

Руки ее были подняты к сверкающему небу. Огни зари поднимались и опадали, двигались и застывали – и вместе с ними шевелились пряди волос Норалы. И в них и сквозь них весело проходили маленькие светящиеся точки.

Все ее обнаженное тело было ярко освещено, оно сверкало и пульсировало светом, свет наполнял ее, как сосуд, она купалась в нем. Схватила руками пламенеющие локоны, подняла их вверх. Начала медленно, ритмично раскачиваться; как далекое эхо, послышались золотые звуки ее пения.

И вдруг вокруг нее, окружая ее на скале, засверкали мириады огоньков. Бледные изумруды, пламенные рубины, блестящие сапфиры, радужное сверкание, мерцающий блеск. Некоторое время они вились, потом из них одна за другой ударили молнии; молнии стремились к ней, ударялись в прекрасное тело, опадали, плясали вокруг нее.

Молнии омывали ее – она купалась в них.

Небо быстро затягивалось дымкой. Заря погасла.

Долина заполнилась снова мягким свечением, оно опустилось на нее, как вуаль, скрывая все под собой. И скрыло в своих сверкающих складках Норалу.

7. ОЧЕРТАНИЯ В ТУМАНЕ

Мы молча смотрели друг на друга в призрачном свете, бледные и потрясенные.

Долина застыла, как будто все звуки удалились из нее. Мягкое сияние, окутывавшее ее, на глазах сгущалось. Долину постепенно затянул мерцающий туман, все скрылось в нем.

Эта тишина была подобна савану. Мозг мой не мог смириться с ней, и тяжелые предчувствия охватили меня. Мы молча перепаковали седельные мешки, укрепили подпругу пони, ждали возвращения Норалы.

Я заметил, что место, на котором мы стоим, приподнято над дном долины. И к нам снизу побирался сверкающий туман, но все еще находился в десяти футах от нас.

Неожиданно в тумане появился слабо светящийся квадрат. Он медленно поднимался, и вот шестифутовый куб остановился почти у наших ног. Стоял, рассматривая нас мириадами своих глубоко посаженных сверкающих бороздок.

За ним один за другим подплыли еще шесть – их вершины поднимались из тумана, как и у первого, и все они смотрели на нас; похоже на блестящие спины морских чудовищ, на башенки фантастической подводной лодки, поднимающейся из глубин фосфоресцирующего моря. Один за другим кубы подплывали и останавливались перед нами, один за другим сторонами прилегали к первому кубу.

Они растянулись перед нами полумесяцем. Мы отступили шагов на десять.

Они лежали неподвижно – смотрели на нас.

За ними, рассекая туман, со струящимися медными волосами, с неземным пламенем мерцающими глазами, плыла Норала. На мгновение она скрылась от нас за ними; неожиданно оказалась на них; пролетела по ним, как огненный дух, остановилась перед нами.

Она снова была окутана своим покровом; золотой пояс, золотые сандалии – все на месте. Жемчужной белизной сверкало ее тело; ни следа от бивших в нее молний.

Она подошла к нам, повернулась и взглянула на кубы. Не произнесла ни звука, но, как по команде, центральный куб скользнул вперед, остановился перед ней. Она положила руку ему на край.