Осознание. Пятый пояс (СИ) - Игнатов Михаил Павлович Аорорн

Пришлось кивнуть.

— Пойдёт.

— Вот и отлично. Амулет невидимости у тебя один?

— Нет, но на мече он не работает.

— Точно, — Седой скривился, поманил меня рукой. — Давай ближе и слазь с меча.

— Чего?

— Ты внезапно одряхлел не только снаружи, но и внутри, малец? Слух пропал? Ближе, руку давай и слазь с меча. Дальше на мне полетишь.

Так стало понятней. Через вдох Седой вцепился мне в локоть, а я, изогнувшись, оставшись без опоры в воздухе, спрятал меч в кольцо.

Не сказать, что лететь так было удобно — Седой так вцепился в руку, словно пытался сломать её, да и воздух стал хлестать, выбивая из глаз слезы. Но затем Седой сбавил скорость, а чуть позже и вовсе повис на одном месте.

Через три вдоха Седой коротко, но непонятно сообщил:

— Не здесь.

Сместился влево на десять шагов. Затем ещё и ещё раз, то взлетая выше, то опускаясь ниже.

Я, пусть и бездарь в других профессиях, сообразил, что он делает. Общения с давно погибшим Береком и старшими Академии во время путешествия по городу Тысячи Этажей хватило для такого.

Седой видел перед собой формацию, которая накрывала город и, наверное, как-то сообщала страже о проникновении. Во всяком случае ни о чём подобном цветку Вора Трав в городе не рассказывали. А Седой сейчас искал слабую точку формации, чтобы либо сломать её, либо пройти насквозь.

— Здесь.

Седой вытянул руку, которая вдруг засияла голубым клинком, растущим, казалось, из пальцев. Быстро ткнул вперёд, затем медленно повёл руку вверх, одновременно набирая ход.

Раз — и мы, похоже, уже на другой стороне формации.

Два — и мы, стремительным росчерком не только добрались до стены, но и оказались за ней, над одним из кварталов города.

Седой кивнул:

— Отлично, отлично.

Я ничего отличного в лежащих на улице телах не видел.

Седой тем временем замер на одном месте, спустя несколько вдохов радостно воскликнул и скользнул в сторону, к одному из переулков. Я скривился. Кто бы здесь ни сражался, он не сдерживался, невзирая на то, что вокруг были обычные люди, недалеко ушедшие по пути Возвышения.

Все они попали под технику и не сумели защититься, выглядело это…

— Вот этот подойдёт.

Седой выпустил мою руку, коснулся ногой брусчатки, в два шага оказался у одного из тел, шевельнул его осматривая. Вернее, то, что от этого несчастного осталось.

— Лица не опознать, само тело тоже так пострадало, что не понять толком телосложения. Отлично, — снова повторил Седой и потребовал у меня. — Давай тела, малец.

Я переспросил:

— Какие тела?

Ему ещё тел здесь мало? Седой шикнул на меня:

— Этого слизняка Ян и алхимика, разумеется, — ткнул себе под ноги. — Добавлю к ним вот этого парня и всё, полный набор. Орзуф погиб, доблестно сдерживая натиск големов Бедствия. Потом, когда столкнёшься со мной, я тебе расскажу душещипательную историю об алхимике, которого Ян предали, у тебя сразу появится повод идти к Ян и требовать справедливости.

Я поймал себя на том, что тянусь почесать бровь, поморщился и желчно спросил:

— Ты всё вспоминал собрата Галума, который, вроде как, мог научить меня паре вещей. Он точно был твой собрат?

— А кто ещё? — поразился Седой.

— Да вот, кажется мне, что он был твоим учеником.

— Аха-ха, — хохотнул Седой, отмахнулся. — Да нет, живу я долго, в какие только истории не попадал, нахватался. Всё, двигаем к поместью алхимика, руку давай, чего отцепился, малец?

Я отцепился? Смолчал, просто протянул ему руку.

Полёт над городом не занял много времени и везде под нами было одно и то же — опустевшие улицы, иногда тела и следы потушенных пожаров.

Поместье, где я жил всё это время, оказалось целым. Ворота заперты, тут и там на стенах и во дворе мелькали фигуры стражей Пиатрия. Не городские Ян, а те, которых он содержал за свой счёт.

Седой ткнул меня локтем:

— Теперь твоя очередь работать. Где искать того, кто занял место алхимика?

Я подумал, ткнул рукой:

— Давай туда, к дереву.

Под ним оказалось пусто, как и в беседке.

Да, глупо вышло. Можно было дотянуться сюда и восприятием. Да и что здесь в это время делать тому, кто занял место Пиатрия? Сам Пиатрий появлялся здесь только утром, на медитацию.

Я вздохнул:

— Давай вниз, дальше ногами пойдём.

Не сказать, что я хорошо знал устройство хозяйской части поместья, но приблизительно знал, куда идти, да и восприятие Предводителя, о котором я вспомнил, помогало не свернуть в тупик или к комнате с мётлами.

Два стражника у широких дверей заснули, медленно опускаясь на пол.

Я перешагнул их тела и толкнул створку рукой. Управляющий, чьего имени я так и не запомнил, вскинулся при виде открывающихся пустых дверей и лежащих стражников, но застыл, пуча глаза.

В этот раз я не собирался ни пользоваться Пеленой Доверия, ни выдавать себя за кого-то другого. Я, вообще, не собирался показываться.

Просто толкнул к управляющему мысль, едва его увидел:

— Молчать. Слушаться. Сесть.

У управляющего задрожали губы, но он послушно грохнулся задницей на стул. Дальше воспользовался голосом, не стоит давать ему шанс понять, кто с ним разговаривает, ведь мыслеголос маска не меняет.

— Где Пиатрий?

— Н-не знаю, господин.

Хорошая попытка уйти от ответа, но не тогда, когда я и сам умею играть в эти игры.

— А что ты сам думаешь. Где он?

Истина над головой управляющего поможет мне узнать всю правду.

Управляющий дёрнулся раз, другой, третий, рухнул грудью на стул, скребя по ней ногтями, сдался за три вдоха:

— М-мёртв. Его нефрит души треснул. Где-то на Поле Битвы ум-мер… — управляющего скрючило с новой силой, и он тут же выдохнул. — Н-не ум-мер, убили. Убили его. Думаю, что по приказу семьи Ян. Старший Нулар приказал мне перенимать дела и брать под своё управление мастерскую и лекарский дом ещё позавчера, ещё когда Пиатрий жив был, думаю…

Управляющий оказался так напуган всего двумя уколами боли от Истины, что вскоре пришлось его заткнуть, потому что на самом деле за минувшие дни он успел много чего передумать.

Я лишь качал головой, слушая эти откровения.

Как там говорил про него Пиатрий? Неплохой алхимик, в меру ворует, хорошо управляется с мастерами? Пиатрий забыл упомянуть самое важное — верен не ему, а Ян. И ведь безо всяких контрактов и Указов, только за деньги, похвалу и обещание богатого будущего.

Вот, дождался.

— У Пиатрия есть семья?

Управляющий выпучил глаза, но послушно затараторил:

— Есть, как не быть? Жена и сын.

— Где они?

— Так это, как сыну исполнилось десять, его Пиатрий устроил в Академию клана Араун. Три года как. И жена его с сыном уехала, так и живут с тех пор в Ирулане.

Седой мысленно шепнул мне:

— Ну всё тут ясно, малец. Давай, заканчиваем с этим, хватит терять время. Задавай мои вопросы.

Я кивнул, согласный с ним, впечатывая каждое слово в печать над головой управляющего, приказал:

— Ты верен семье Пиатрия. Не воруешь, вникаешь в дела мастерской, стараешься с рецептами, стараешься, чтобы дело Пиатрия процветало. Тратишь деньги так, как и тратил Пиатрий, не забываешь перечислять его семье положенную долю.

— Конечно, г-господин, конечно, — торопливо закивал управляющий, испуганно пялясь в пустоту. — И я сам, и сын мой будет служить семье Пиатрия.

Я вздохнул, потребовал:

— Нефрит Пиатрия.

Управляющий засуетился, выложил на стол потускневший кругляш с трещиной, осторожно толкнул к краю. Я сгрёб его, спросил Седого:

— Слышал, что некоторые нефриты могут показать последние мгновения жизни. Этот из таких?

— Да. Дай сюда.

Седой сжал нефрит, взгляд его застыл. Спустя пять вдохов он буркнул:

— Ничего. Он ведь снял свою часть, когда началось Бедствие. Из кисета много не покажешь.