Бледна как смерть - Фиона Маунтин

– Просто хочу убедиться в том, что ты придешь к нам до того, как часы пробьют полночь. Или превратишься в тыкву.

– В нее превратилась карета.

– А, ну да!

– Тебе бы следовало почитать сказки, раз уж ты у нас будущая мама.

– Ты права. Я, пожалуй, пойду. Я оставила Джеймса одного за стойкой бара. От местных жителей нет отбоя. Мы заключаем с посетителями пари: кто останется верным своим новогодним зарокам до конца февраля, вечером сможет выпить за счет заведения.

– А просто запретить алкоголь нельзя?

– Конечно, нет. Невыгодно для бизнеса.

– Тогда понятно.

После Рождества Наташа провела несколько приятных дней, совершая длительные прогулки, ужиная со старинными приятелями, выпивая бесконечно количество чашек чая у Мэри на кухне, наверстывая упущенное в чтении и работе с документами. Пару раз после обеда они с Мэри ездили поплавать в «Лигой Армз», потом делали массаж и отправлялись за покупками в Челтенхэм.

Наташа надела купленное накануне облегающее платье на бретельках, с заниженной талией и скроенной по косой юбкой длиной почти до пола, сшитое из атласа темно-пунцового цвета. Накинула на плечи темную вязаную шаль с блестками и бисером, заколола тяжелые волосы на затылке и почувствовала себя намного лучше.

Это удивительно: сменив наряд, чувствуешь себя совершенно другим человеком. Наташа всегда предпочитала винтажную одежду и старинные вещи, потому что на них уже лежал отпечаток личности других людей, и ей казалось, что она ненадолго может его позаимствовать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В пабе «Сноузхйлл Армз» было непривычно многолюдно и шумно. Снаружи царил холод, а здесь было тепло и душно. Сияние медных висячих светильников и разноцветные огоньки праздничных гирлянд придавали залу сходство с таинственной пещерой.

Наташа вошла в помещение и оглянулась по сторонам. Пробираясь сквозь лес ног, Борис кратчайшим путем устремился к камину. Сквозь толпу Наташа поприветствовала свекра Мэри, Арнольда Хьятта, сидевшего по обыкновению на трехногой пастушьей табуретке возле огня. В ответ Арнольд поднял свою пивную кружку в молчаливом приветствии. Арнольд, старый сноузхиллский мудрец, редко выбирался за пределы Челтенхэма, не говоря уже о далеких путешествиях.

– Привет, чужестранка, – сказал он Наташе.

Это была его давняя шутка. Арнольд, семья которого занималась фермерством на землях Сноузхилла как минимум четыре сотни лет, придерживался твердого убеждения, что чужестранцем является всякий, чьи родители и дедушки-бабушки не похоронены на кладбище Св. Барнабюса.

– Ты-то мне и нужна. Мы с моим маленьким внуком поспорили. Вот ты мне можешь сказать, из чего сделаны алмазы? Я тут вспомнил, что ты этим зарабатываешь на жизнь, поэтому сможешь помочь.

Наташа подавила смешок. Геология. Генеалогия. Достаточно легко перепутать.

– Насколько я помню, алмазы – кристаллическая форма углерода.

– То, что надо.

Наташа протолкнулась к стойке бара, где Джеймс и Мэри стояли на своем посту.

Джеймс оторвал взгляд от наполняемой кружки пива.

– Твоя выпивка греется. Еще час назад налил тебе стаканчик, – он окинул взглядом столешницу. – Какой-то негодяй уже его стащил. Тебе как обычно?

Наташа отрицательно покачала головой.

– Я лучше выпью виски, спасибо.

Джеймс лишь внешне был похож на Арнольда. В свое время он стал причиной ужасного переполоха в семье, когда объявил, что предпочитает наблюдать пиршества поздними вечерами в роли управляющего деревенским пабом, чем в одиночестве встречать морозные рассветы, работая фермером. Арнольд так до конца и не простил сына, но, поскольку кровь гуще воды, справедливо заключил, что бессмысленно терять и сына, и землю. Кроме того, у него было достаточно здравого смысла, чтобы не лишать себя возможности бывать в заведении, в котором его ожидало самое большое в жизни удовольствие.

Подошла Мэри, мастерски удерживая в руках восемь пустых пивных кружек и высоких стаканов, которые она со звоном поставила на полку позади стойки.

Когда была налита порция «Гленфиддиша», Наташа полезла в карман за деньгами, но Мэри только махнула рукой.

– Выпей вместо меня, – сказала она, похлопывая себя по животу.

Джеймс вернулся с пустой кружкой Арнольда, и Наташа заметила, как он на мгновение положил руку поверх живота Мэри. В этом жесте сочеталось покровительство и гордость. Наташа почувствовала внезапную острую боль. Она дала себе клятву, что, придя сюда, ни разу не задумается о том, как Маркус проводит этот вечер. О том, уехал ли он в Манчестер или проводит вечер в уютном маленьком кафе, похожем на это, с другой женщиной.

– Твоя клиентка нашла тебя? – спросил Джеймс.

Проблеск надежды.

– Нет. О ком ты говоришь?

– Молодая девушка. Никогда не видел ее здесь раньше. Худая и бледная, однако производит впечатление. С длинными волосами. Она заходила незадолго до твоего прихода, спрашивала о тебе. И была явно не по погоде одета – серое платье и ничего сверху.

Наташа тотчас же подумала о Бетани. Неужели что-то случилось?

– И тебе все-таки удалось узнать ее имя, правда?

– Боюсь, что нет, – ответил он. – Не хотел ее напугать. Она выглядела так, словно только что увидела привидение. Зашла, спросила, где находится Садовый тупик, сказала, что ищет Наташу Блэйк, а потом исчезла.

– Ты напускаешь слишком много таинственности, милый. – Мэри протерла столешницу влажной тряпкой, заменила подставки под стаканами.

– Она не заходила, – проговорила Наташа. – Вернее, я думаю, что не заходила. Я была дома большую часть дня.

– Тогда это не настолько важно.

Мэри протянула Наташе лист бумаги и ручку.

– Напиши здесь свой новогодний зарок.

Мэри заглянула через Наташино плечо, читая вслух по мере того, как та писала: «Я обещаю никогда больше не давать зароков, которые я не смогу сдержать».

– Плутовка, – неодобрительно заметила Мэри.

В полночь Мэри и Джеймс обнесли всех шампанским и тарелками с волованами и маленькими пиццами. После чего Джеймс взял Наташу за руку, и они повели всех на улицу водить хоровод и петь «Доброе старое время».

Холодный колкий воздух был настоян на запахе древесного дыма от костра, разожженного в палисаднике Ната-шиных соседей. Начался фейерверк. Сначала уши резанул звук, похожий на завывание привидения, потом раздался хлопок, как от ружейного выстрела, а потом в небо с шипеньем взвился сноп звездочек.

Уже под утро все разбрелись по домам. Наташа шла к коттеджу, чувствуя себя немного пьяной и сонной.

Когда она открыла дверь, Борис неистово залаял и зарычал.

– Сумасшедший пес, – она похлопала его по голове. – Что это ты расшумелся?

Он немного успокоился и прижался к ее ногам, опустив хвост.

Она прошла в гостиную.

До того как включить свет, она заметила красное мерцание автоответчика. Маркус? Она бросилась вперед, чтобы включить его. После сигнала последовало несколько секунд полного молчания. Потом магнитофон включился снова. Она набрала 1471. Автоматический голос сообщил, что в десять пятнадцать был звонок, однако номер определить не удалось.

Девушка в сером платье? Наташа вернулась в гостиную. Может, записку прикрепили к почтовому ящику и ее сдуло под коврик или в угол потоком воздуха, когда она открывала дверь. Но там ничего не было.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В поезде, отправлявшемся в 7.15 из Моретона в Паддингтон, в праздничные январские дни было намного меньше пассажиров, чем обычно. Наташа чувствовала прилив оптимизма, была довольна тем, что снова занята работой и едет в Лондон. Когда живешь в глуши, посещение столицы – большое событие.

Ассоциация специалистов по генеалогии размещалось в последнем здании в непрерывной череде домов Чартерхайз Билдингз. Его можно было найти по блестящей черной табличке на стене, которая создавала ложное впечатление роскоши. Внутри здания атмосфера была вполне в духе Диккенса. Темное, тесное и слегка запущенное помещение, но Наташа чувствовала себя здесь как дома. Она была уверена, что увидит знакомые лица служащих в архивах и библиотеках, где она по роду деятельности постоянно бывала.

Фрэнк Силлз был одним из ее любимцев. Он работал за прилавком маленького книжного ларька, в котором продавались все необходимые орудия труда: библиотечные справочники, программное обеспечение, регистрационные карточки и таблицы для составления родословных. Он приветливо кивнул Наташе, когда она проходила мимо него к гардеробу, снабженному индивидуальными запираемыми ячейками. Фрэнк был похож на отставного военно-морского капитана, несмотря на экстравагантную манеру одеваться.

– Как вы считаете, не слишком кричаще?

Он с улыбкой показал ей свой галстук: ярко-красный с золотыми и черными гербами, дополненными шевронами и львами.

– Он ослепителен, Фрэнк, – поддразнила Наташа. – Каждый, приходящий сюда, должен быть признателен вам за лишнее напоминание о семейных узах.