Часть 7 : ...да не будет разорвано Богом. - Гэрет Уильямс

А затем ворлонцы решили вновь обратиться к мощи их союзников. На этот раз применение Чужаков было прямо санкционировано Верховным Командованием, и оно, очевидно, надеялось что использование одного лишь флота Чужаков позволит избежать той катастрофы, которая случилась на Проксиме.

Без сомнения, даже самые скептичные из Светлых Кардиналов были впечатлены последовавшими разрушениями. Флоты бракири и дрази были практически уничтожены, а врии потеряли своего командующего. Флоту Неприсоединившихся удалось отступить благодаря исключительно тесной работе Вижака и Куломани, но потери были ужасны.

Хуже всего был тот факт, что Чужаки последовали за ними через гиперпространство, перемещаясь способом, который никто не мог себе представить, и преследовали их до ближайшей планеты, небольшой колонии врии. Флоту вновь удалось уйти, но колония была стерта в порошок, вырезана до последнего ее обитателя. И, судя по всему, не остановись Чужаки для уничтожения колонии — флоты Вижака и Куломани были бы уничтожены. Поражение и так было ужасным. Когда рапорты о потерях достигли мира врии — они немедленно попытались отозвать свои корабли. Хоть это решение было немедленно заблокировано их Правительством — оно подтолкнуло события, приведшие к мятежу следующего года и его горьким последствиям.

Кампания Марраго, напротив, в этом году продвигалась быстро и он взял систему Фраллуса с примечательно малыми потерями. Он продвигался быстро и агрессивно, обманывая Альянс, и направляя его по ложные цели, он нейтрализовал и взял под контроль всю систему менее, чем за месяц. Одной из интригующих подробностей относительно той кампании было присутствие юной нарнской девушки, помогавшей раненым центаврианам и многие часы говорившей с ними.

Синовал, разумеется, не был в стороне.

Он просто был где—то в другом месте.

Уильямс Г.Д. (2298) "Великая Война: Исследование."

Перед ним расстилалось все сущее. Вся галактика. Все, что ему требуется — это потянуться, и он прикоснется к нужному. Все, что ему надо — это сделать шаг вперед — и он окажется там где пожелает. Он может видеть и быть всюду, где ему вздумается.

Вся эта мощь могла бы вскружить ему голову.

Синовал стоял на вершине высокой башни, погруженный в свои мысли. На самом деле он не ожидал, что Деленн согласится с его планами — хотя это и было бы предпочтительней. С ней на борту все было бы много проще. А так — ему придется положиться на... других агентов.

Деленн, считал он, имела право на покой. Также, как имел на это право любой другой. Но покой в нынешние дни имел свойство быть недолгим. События шестилетней давности это подтверждали. Несколько месяцев не было битв, а стычки были буквально считанными. Сражение за Забар, наконец закончилось, вторжений Чужаков не было. Можно было надеяться, что война закончилась.

Синовал никогда в это не верил, ни на одно мгновение, но он был рад позволить думать так другим. Это давало ему больше времени на подготовку.

И народ Кары заплатил за это.

Ответственность лежала на небольшой ячейке Культа Смерти. Они были повсюду, даже сейчас. Фаталисты, кто почитали Чужаков, как богов и верили, что галактика скоро будет очищена от всякой жизни. У них были сотни разных объяснений их поклонению. Одни считали, что лишь в смерти все создания могут быть истинно равными. Другие верили в какие—то райские кущи, которые ждут их после смерти и что Чужаки были орудием высших сил, которые приведут их в этот рай. Третьи верили даже, что они избраны и что умрут лишь неверующие.

Все они ошибались, но Синовал едва ли собирался упрекать кого—то за его веру.

Теперь все начинает сходиться вместе. Он мог видеть в мыслях, как сплетаются нити. Со самой Голгофы, где они убедились в существовании друг друга, они работали вместе — и некоторые более тесно чем остальные. Дружба между Марраго и Маррэйном была желанным сюрпризом, как и возродившиеся отношения между Сьюзен и Дэвидом Корвином. Ей полезно быть счастливой — пусть и ненадолго.

Разумеется, были и неудачи. Добровольное изгнание Г'Кара после инцидента на Иммолане. То, что постигло Декстера и Талию. Бегство Деленн. Ранения Тиривайл. Похоже, что никто из них не остался прежним.

Кроме самого Синовала, конечно. Что ж, он был созданием войны — и куда в большей степени, чем любой другой. Он жил для войны. Больше в нем ничего не было.

Ничего больше.

Он все еще хранил ее цепочку. Спустя двенадцать лет она все еще была с ним. Она глубоко врезалась в его ладонь после Проксимы. Он почти что умер там — и был уверен, что она ждет его.

Гордилась бы она им теперь? Наверное, нет. Он обезумел от ярости после этого. Потребовалось несколько месяцев лечения и медитации, чтобы восстановить его израненное тело — но его душе понадобилось куда больше. Все эти смерти, все эти муки — а затем пришлось вновь бросить Проксиму врагу, и смотреть, как они, в свою очередь, бросают ее.

Не в первый раз гнев овладел им — и расплатились за это врии. Тогда — и два года спустя.

Будут ли они звать его спасителем?

Или же разрушителем?

— "Ибо стал я Смертью, убийцей миров." — процитировал он сам себе. Он разрушал миры, расы и даже звезды — и разрушит еще больше. Чтобы выиграть эту войну, он сделает все что угодно.

Он был всем, что у них есть.

А когда война закончится? Что тогда? Не будет больше войн для Синовала? Больше не будет кровопролития? не будет больше цели?

Он негромко засмеялся. Разумеется. Войны есть всегда. Где—то всегда будут нуждаться в нем. Не здесь, так... где—нибудь еще.

Как ни посмотри — он был королем. Он слишком важен, чтобы быть забытым. У всех рас есть подобные легенды : про некоего великого героя, кто спит где—то в скрытом месте, и вернется в час величайшей нужды его народа. Какие—то из них были правдой, прочие — ложью.

Синовал мог бы стать подобным великим королем.

Но сначала — закончить эту войну. Его план был сложен и многогранен, и зависел от чересчур многих переменных, но это ему и требовалось. И, как в любой стратегии — способ справиться с чем—то — это разложить проблему на составные части.

Все они хорошо знали свои роли : Талия, Сьюзен, Маррэйн, Марраго, и прочие.. Он тоже хорошо знал свою часть.

Он простер свой взгляд над галактикой, и увидел перед собой свою цель — сияющая драгоценность из надежды и памяти, мир, рожденный в кровопролитии и заключенный в оковы света.

Казоми 7.

Я Альфред Бестер.

Теперь он говорил это себе постоянно. Он не мог позволить себе забыть. Вместе с этим простым кусочком знания пришли и другие воспоминания, но это было самым важным.

Его звали Альфред Бестер. Он был человеком и телепатом. Не более и не менее важным, чем остальные. Его родителями были Мэттью и Фиона Декстер. Он не знал никого из них. Корпус был матерью, корпус был отцом.

Он был заточен внутри вещи, называемой Сетью, созданной из тысяч заточенных и порабощенных разумов. Все — телепаты. Некоторые были людьми, некоторые — чужаками, известными ему — такими как минбарцы или центавриане. Некоторые были чужаками, про которых он никогда не слышал, и даже представить себе не мог.

Его звали Альфред Бестер.

Какие—то части сети были испорчены: разъедены и почернели от великой тьмы. Что—то двигалось в тех областях, и он держался от них подальше, за исключением тех случаев, когда забывался, и по ошибке попадал туда. Хотя он всегда мог спастись. Он был сильным, умным и одним из избранных.

Его звали Альфред Бестер.

Он любил женщину со многими именами. Он была высокой, со светлыми волосами. У них был ребенок, дочь по имени Абби. За свою жизнь он знал многих друзей и союзников. Среди них был человек по имени Майкл Гарибальди, который назвал в честь него своего сына. Теперь он мертв. Майкл Гарибальди, не его сын. Был еще нарн по имени Г'Кар, которого он предал.

Его звали Альфред Бестер.

Иногда с ним заговаривал голос... впрочем это был не просто один голос, а многие. Слишком многие, чтобы он мог их сосчитать.

Он донесся до него сейчас.

Ты готов?

Он хотел, чтобы он что—то сделал. Он, также, знал что это может быть не тем, чем кажется. Это был всего лишь голос, в конце концов, а его способности телепата здесь не работали как следует. Это могла быть иллюзия.

Но потом он подтвердил свою подлинность. Он знал пароль.

Однажды лемминг полетит.

Это было важно. Он не мог сказать — почему. Иногда он вспоминал, но потом забывал вновь. Но это было важно.

Ты нашел душу, которую мы ищем?

Конечно, нашел. Он исследовал это место уже... какое—то время. Тут были закономерности для тех, кто мог разглядеть их; указательные знаки — для тех, кто мог их прочитать. Проблемы возникли бы лишь если этот разум находился в одной из пораженных областей — но его там не было. Найти его было достаточно просто.