Пленники Зоны. О возвращении забыть - Сергей Коротков

Если бы там были люди или мутанты из плоти и крови, то они из этой мясорубки не выбрались бы живыми никогда.

Но эти оказались фантомами!

Бродяга рванул наверх, стуча по барабану кулаком, выбивая заклинивший в прорези выбрасывателя капсюль. Ногами он начал сбивать коробки к центру коридора, заметив выплывающую из дыма химеру.

– Мля-я! – только гаркнул сталкер, бросая «отбойник» и выхватывая «вальтер». Опустевшая обойма не принесла результата, и Бродяга схватил потухший факел, чиркнул зажигалкой. Нет. Снова. Огонь охватил бывшее знамя вовремя – призрачная химера прыгнула. Угодив сначала в кусок проволоки, оставшейся от сигнальной растяжки, она чуть не зацепила ее, но, попав в пламя факела, зарычала и откинулась снова на самодельное заграждение. Сработал детонатор, воспламеняя заряды пиропатронов. Бродяга бросил в химеру факел горящим копьем и привычно нырнул на лестницу. На этот раз Корсар оклемался, а волна теперь оказалась не ударной, а огненной. Пламя во всю ширь коридора пронеслось в обе стороны, сжигая и испепеляя все на своем пути. Лестницу обдало жаром и секундным огнем, подпалив и сталкеров.

Фантомы полопались как мыльные пузыри. Вой утих и сошел на нет. Разбросанные коробки горели по всему коридору, освещая помещение. Гарь, копоть, дым, вонь и смрад вызывали спазмы и резь в носоглотке и глазах.

– Ни хрена себе, Бродяга! Ну ты, паря, дае-ешь! – Корсар, мотая головой, приобнял товарища. – Зачет тебе, боец.

– И Зональщику тоже… посмертно, – прошептал сталкер, опускаясь вдоль стены на пол.

Корсар все понял. И угрюмо сжал глаза и кулаки. Прошла минута. Командир спохватился, выходя из транса:

– Так, сталкер, посиди тут, отдышись, – Корсар глотнул воды из фляжки и протянул ее Бродяге, – держи. Я наверх, разведаю кое-что. Не теряй.

– Там это… проводника бы похоронить. А, командир? – прошептал Бродяга. – Давай я с тобой?

– Нет, я сам. Какой из тебя сейчас разведчик? Отдыхай, оклемаешься – собирай шмотье, БК подбей. Ну… а Зональщик… только… вряд ли мы его найдем там. – Корсар замялся на секунду, затем схватил автомат, заготовку факела и устремился наверх.

Прошли минуты. А может, вечность. Дыма стало меньше, огонь стих, звуков ноль.

Бродяга встал, отхлебнул воды, пытаясь понять, где он, что произошло и что делать дальше. Спохватился. Из оружия только нож охотничий да «вальтер» на полу. Ни гранат, ни серьезного вооружения.

Внизу щелкала, трещала разрядами «энерго». Сталкер зажег факел, включил фонарь, в правую руку взял пистолет (проверив обойму), медленно зашагал наверх.

Коридор представлял собой закопченный, разбитый, безжизненный туннель. Ни дверей, ни трупов, живых тоже никого. Ни криков страха, ни возгласов радости. «Где Корсар? Он же был со мной».

– Корсар! – позвал хрипло Бродяга, прокашлялся и уже громче: – Командир.

В ответ тягучая мертвая тишина.

– Корсар. Корса-а-р!

Нет ответа. Плохо.

Сталкер обследовал комнаты, обошел весь этаж до аквариума – никого. Стало жутко и очень одиноко. Ни дверей, ни окон.

«Люк!» – вспомнил Бродяга и нашел, что искал.

Пройдя к крышке пожарного хода и взявшись за нее, сталкер дернулся, вскрикнул от боли в конечностях и упал назад. Горящий факел выпал из рук. Бродяга матюгнулся и оглядел перчатки. Кожу под ними жгло, а резина вспучилась и потрескалась прямо на глазах. «Ни хрена се!»

Сталкер встал, осмотрелся. Возле двери в коридор лежало раскуроченное, обугленное взрывами и огнем ружье Зональщика. Сразу подкатил ком к горлу. В висках застучало. Проводник! Он считался одним из лучших сталкеров в Зоне. Бывалым и опытным. Забрал его Черный сталкер. Навсегда забрал!

Бродяга попробовал поддеть люк ружьем, используя его в качестве ломика. Никак. Стучал, ковырял. Безрезультатно.

Откуда ему было знать, что люк запечатан снизу аномалией «магнитуда», собравшей все железо цеха в кучу и разместившей все это на потолке гирляндой вниз. И вдобавок «синий огонь», гуляющий по цеху, сожрал все, что может гореть, даже тела мутантов и сталкеров. И только горевший остов пулемета Гудвина напоминал о недавнем скоротечном бое, проваленной операции и печальном конце спецотряда Корсара…

Глава 3

Чечня. Борзойский район. Варанды. 25 апреля 2006 года

Утро в горах, вдали от цивилизации, дорог и людей, встречали на первом привале. Светало. С востока забрезжил рассвет, сразу переходящий за отроги Северного Кавказа, бросающие тень на местность. Дубово-грабовые чащобы медленно сменялись на более высокие, но тоже плохо проходимые кленово-липовые леса с примесью ильма и ольхи. Сырость ночи оставила свой мокрый отпечаток на всем, что приходилось проходить: на почве, камнях, ветках, листьях, траве. Угрюмые заросли неохотно расставались с потемками, в некоторых девственных уголках храня их и до следующей ночи. Крутые горные тропинки, точнее, лесное бездорожье, выбирались командиром наугад – иногда это были протоптанные дикими животными еле заметные извилистые дорожки. Ден, растворившийся где-то далеко впереди, не оставлял никаких следов и не имел права и возможности натоптать ориентир. Командир вел группу, каким-то чутьем обнаруживая и определяя наилегчайший и безопасный маршрут. Изредка сверялся с компасом. Выключенные КПК заранее спрятаны в рюкзаки и нарукавные карманы, а других электронных и навигационных приборов не было.

Элементы груза «Z» не тащили на себе только авангард и арьергард – Ден и Никита. Снайперам запрещалось вводным инструктажем обременять себя лишним весом, хотя тройные БК плюс гранатометы и так утяжеляли до 40 кг рюкзаки с комплектом личных принадлежностей. Ведь от сноровки и реакции снайперов дозора и прикрытия зависела не одна жизнь в группе.

Полночи хода с тремя десятиминутками перерывов-отстоев дали знать свое на первом привале. Ученый, тащивший только наиболее значимые элементы секретной установки, свалился чуть не замертво. Пар валил от него, как от самовара. Даже Орк и Баллон, два крепыша-увальня в ГОНе, подвыдохлись, отвалившись спинами к валунам. Они шустро, с выдающей немалый опыт резвостью, скинули тяжелое вооружение, части груза «Z», расстегнули и стянули рюкзаки, задрали ноги и стали разминать икроножные мышцы. При этом успевая чего-то жевать и шутить – пусть плоско и грубо, зато к месту и ободряюще для других, угрюмых и замученных членов отряда.

На часах остались снайперы, а костяк ГОНа позволил себе расслабиться, перекусить, ополоснуться в горном ключе, не забыв о маскировке.

Чистейшая ледяная вода толчками била меж двух камней, обросших влажным мхом, и радовала не только взор, но и пересохшие глотки, потные лица и натертые конечности. Туман почти не двигался, а молочной пеленой еле-еле сползал в расщелины долины. Недалеко гудела Аргунь. Теперь маршрут должен был сворачивать на запад, в сторону Ингушетии, вдоль русла Варанды, к ее истокам.

– Будет все тяжелее и хуже, – вдруг «приободрил» Рогожин, ковыряясь в набедренном кармане, – подъем вверх, в горы, плюс потеря первоначального темпа и упадок сил. Ну и медленнее теперь придется идти еще и оттого, что наступает день, а вокруг владения Садулаева.

– Спасибо, полковник, обнадежил, – вздохнул Козуб.

– Я, кажется, отдал распоряжение обходиться псевдонимами?! – Рогожин недовольно взглянул на Подпола.

– Виноват… Запал, – Козуб усмехнулся и отвернулся в другую сторону.

Вся команда развалилась по склону ложбинки на удалении друг от друга, но в пределах видимости. Чтоб брошенная врагом граната не завалила скопом всех сразу.

Привал продолжался полчаса, и вскоре навьюченная фигура Будынника растаяла в плотной завесе тумана.

Белесая мгла поглотила группу и всю низинку журчащего ключа, пробивающего себе невидимый путь к другим водным артериям этого предгорья. Почти полное безветрие здесь, в многочисленных ложбинах Аргуни и Варанды, ничем не нарушалось в это туманное утро – ни людьми, ни зверями, ни выстрелами, казалось бы, уже далекой войны.

Минут на пять в низинке вакуумом застыл покой.

Но вот беззвучно, не нарушая ни одного элемента пейзажа, появилось лохматое зеленое существо, по-кошачьи мягко и осторожно передвигаясь вслед группе. Второй номер, стрелок прикрытия и зачистки Истребитель, в маскхалате снайпера-разведчика, плавно и выборочно ступая по камням кроссовками со специальной каучуковой подошвой, но вместе с тем быстро и ловко удаляясь, не задерживаясь на одном месте, через минуту растворился в пелене тумана. От его проницательного взора не ускользали никакие детали: ни фантик от конфеты, оставленный очкариком-ученым и, естественно, подобранный Никитой; ни вьющаяся во мху змея, возвращающаяся на потревоженное место лежки; ни клокочущий под камнями горный ручеек.

Вот уже третий час Никиту не оставляла мысль о какой-то смутной тревоге, постороннем давлении извне. Интуиция вроде бы и не глючила, не зудело в голове, как часто бывало в опасных ситуациях раньше, но ощущение чего-то необъяснимого не покидало, а скорее, росло и усиливалось. А уж свои инстинкты и внутренний голос командир спецназа научился сканировать и слушать давно, еще с событий в Шумени, встав на путь ликвидатора под прикрытием[1].