Серебряный ублюдок (ЛП) - Уайлд Джоанна

Внезапно я вижу луч света внутри.

― Что это? ― спрашиваю я громким шепотом.

― Где?

― Там в окне горит свет, ― говорю я. ― Похоже там кто-то есть. Окна настолько грязные, что трудно сказать.

― Вероятно, это призрак, ― отвечает Даниэль тоном знатока. ― Вы знаете, во время золотой лихорадки здесь жил Уайат Эрп. Могу поспорить, что он застрелил там проститутку, и теперь она просто ждёт своего часа, чтобы отомстить всем мужчинам. Тебе лучше остерегаться, Блейк. Она украдёт твой член, и ты уже не будешь мне нужен.

― Иди на хрен, ― говорит он счастливым голосом.

Тени растянулись, и солнце уже опустилось ниже линии хребта. Ночь в таких глубоких горных долинах наступала быстро.

― Как пожелаешь ― отвечает она, переползая через меня, чтобы лечь на него.

Я закатываю глаза.

― Вы, ребята, отвратительны.

― Ревнуешь? ― спрашивает Блейк. ― Ты можешь присоединиться.

Я показываю ему средний палец, оглядываясь на пустую квартиру напротив моей. Там определённо горел свет, решаю я. Через грязь и темные шторы трудно что-то разглядеть, но, видимо, у меня появился новый сосед.

― Кто бы это ни был, надеюсь, это не какой-то мудак.

Даниэль и Блейк не отвечают, и я, оглянувшись, вижу, что они обмениваются слюной, а его рука скользит под её рубашкой. Отлично.

― Знаешь, ты задел мои чувства, ― бормочу я. ― Кажется, совсем недавно твои руки были на мне. Что должна подумать девушка?

Они игнорируют меня, а я хихикаю над своей маленькой шуткой. Затем я замечаю тень, появившуюся в окне.

Виной тому, что я делаю дальше, был алкоголь.

Алкоголь и та ненужная импульсивность, которую я унаследовала от матери.

Аккуратно опустив бутылку, я ползу на коленках по крыше, в режиме полной невидимости. Вероятно, именно так это и не выглядит, учитывая, насколько старой и хрупкой была черепица, но я все еще чувствую себя коварным спецагентом, когда достигаю дальнего окна, пытаясь заглянуть внутрь.

Из-за грязи ничего не видно, поэтому я, плюнув на палец, делаю себе маленький глазок. Получается на удивление хорошо, но когда я заглядываю в него, то передо мной открывается потрясающее зрелище. Ух ты!

Я вижу задницу. Голую задницу, с подтянутыми, великолепными мышцами и сильными, упругими бедрами. Прошло пять лет, но я сразу узнаю эти бедра. Даже если бы я этого не сделала, маленькая дрожь от возбуждения с потрохами бы выдала меня.

Во имя всего святого, что Пак Редхаус делает в здании напротив моего? И где, черт побери, его одежда?

Я начинаю задыхаться, когда он, медленно поворачиваясь, показывает, что не только его задница обнажена. Не-а, я также вижу и его член, он выглядит именно таким, каким я его помню ― большим и твердым. Я чувствовала, когда эта штука толкалась глубоко внутри меня, и это было приятно. Ладно, вру. Это было фантастически.

Фантастическим все было до тех пор, пока боль, избиение и бесконечная поездка по пустыне не заставили меня задуматься о том, жива ли еще моя мама.

Можно сказать, что воспоминания о плохом уничтожают все хорошее. В моей памяти хранилось два отдельных случая, не связанных между собой. Однажды Реджина сказала мне, что мы делаем все, что в наших силах, когда речь идет о выживании, в том числе позволяем нашим телам испытывать удовольствие в самое неподходящее время. Она сказала, что я не должна беспокоиться о характере своих сексуальных реакций, даже если они были полным дерьмом.

В теории это представлялось более легким, чем в практике.

Я очень, очень хотела, чтобы Пак меня не привлекал.

У Бога, очевидно, извращенное чувство юмора. Потому что я была наглядным примером сексуальной дисфункции, а единственный парень, действительно заставивший меня кончить, оказался самым страшным байкером, которого я когда-либо встречала. Это должно было стать камнем преткновения между клубами. Но здесь не было ничего личного ― это было больше похоже на «был там-то, сделал то-то и получил пожизненную психологическую травму» («Been there, done there» ― цитата из песни Dr.Dre ― прим.перев.).

Пак был полной противоположностью тому, что я хотела и в чем нуждалась, но до моего дурацкого тела эти мысленные послания не доходили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Просто возмутительно!

Опустив руку вниз, он хватает свой большой член, сдавливая его. Я перестаю думать и настраиваюсь на шоу, полагая, что, если уже Боженька так подставил меня, наградив телом, которое реагирует только на Пака, почему бы мне и не насладиться предоставленной возможностью. Я даже не задумываюсь над тем, насколько это неправильно ― следить за кем-то. Ни капельки. Конечно, ничего хорошего не происходит, когда вы шпионите за кем-то.

Например, вас могут заметить.

Иногда вы видите ужасные, отвратительные вещи... Взять хотя бы, Карли Гиффорд, что появляется в поле вашего зрения, опускаясь на колени перед парнем, с которым вы абсолютно не хотите иметь ничего общего ни при каких обстоятельствах ― вообще ― и начинает сосать его член.

Я никогда не питала иллюзий насчёт Пака. В ту ночь, когда я встретила его, вероятно, мне досталось сильнее всех его женщин... но я знала, что в его мире нет ничего особенного. Черт, он регулярно приводил женщин на завтрак в закусочную, когда был в городе. Думаю, это делало его джентльменом, потому что, по крайней мере, он кормил их после тяжелой и жаркой ночи, проведённой в простынях.

Тем не менее, знать, что он трахается, и наблюдать за ним вживую, это абсолютно разные вещи.

Полагаю, что на этом месте, мне следует уйти. Даже убежать, как и подобает хорошей и воспитанной девочке для того, чтобы вернуться в свою квартиру и лечь спать. Определенно умная мысль, которой стоило бы следовать.

Но в тот момент, когда её рот плотно обхватывает его, пока он вцепляется пальцами в ее волосы, все мои мысли улетучиваются.

Я не смогла бы отвести глаза, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Поэтому я продолжаю наблюдать, как её щёки впадают, плотно обхватывая его. Во многом, это выглядит очень неправильно, но вместе с тем, и совершенно неотразимо. Потребность и желание возрастают между моих ног, когда её пальцы впиваются в его задницу. Я до сих пор точно помню, как он чувствовался, много лет назад, глубоко толкаясь в мое горло.

Все это было ошибкой.

Напрягшись всем телом, он взрывается и разбрызгивает свое семя по ее лицу.

Именно тогда я понимаю, что я со своей увлеченностью Паком, нахожусь в глубокой заднице. Мне просто нужно встретить другого мужчину. Любого другого мужчину. Может быть, прежде чем устраиваться на работу в бар «Злой Лось», мне стоит разведать там обстановку. Посмотреть, какие мужчины там водятся. Где-то в мире должен быть такой же сексуальный парень, как Пак, который при этом не является байкером. Мне просто нужно его найти.

Должна же быть золотая середина между одинокой кошатницей и полноценной байкерской шлюхой, типа моей мамы. Не то чтобы у меня есть кот, пока ― нет. Но одна из кошек Реджины на сносях, и она уже говорила о том, что хочет отдать мне котёнка. К тому времени как я возьму его, уже научусь шить маленькие костюмчики для котят.

Так, стоп. Больше никаких кошачьих платьев. Я просто должна принять тот факт, что мне давно пора начать с кем-нибудь трахаться, до тех пор, пока не найду того самого.

Шатаясь, я отступаю от окна, роняя при этом пустую бутылку, она падает на крышу с неприятным металлическим лязгом. Это пугает Блейка, и он резко садится, отталкивая от себя Даниэль. Она пронзительно кричит. Это обеспокоило бы меня гораздо больше, если бы я не балансировала на краю крыши, отчаянно надеясь, что бортика в два фута высотой будет достаточно для того, чтобы я не упала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

― Чёрт, ― ругаясь, Блейк кидается ко мне.

Он хватает меня за футболку и дёргает назад. Резко. Ткань трещит и рвется, а мы с глухим стуком валимся на крышу.

Когда я обнаруживаю, что седлаю Блейка с широко разведенными ногами, у меня перехватывает дыхание. Его руки крепко прижимают мою полуголую верхнюю часть тела к себе, а моя грудь закрывает его лицо.