Тени Лордэна - Алессандр Рюкко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хрустнув шеей, капитан улёгся на спину, накрыл ноги тонким шерстяным одеялом без набивки и впервые за день полностью расслабился. Усталые глаза сами слиплись, и капитан тут же заснул.
Глава II «Златое Сердце»
Огромные шестерни, впившись друг в друга угловатыми чугунными зубами, тихо постанывали, в то время как длинная стрелка часов медленно и незаметно, но неумолимо подкрадывалась к сверкающей позолотой цифре. Грозовые тучи, что прошлой ночью застилали небесную сферу, умчались далеко за линию горизонта, и теперь на чистой небесной лазури точно настоящие облака лениво парили несметные полчища упитанных чаек, широко раскинувших свои могучие крылья в ожидании свежей порции утренних объедков, то и дело оглашая город пронзительными криками, как бы подгоняя трудившихся у котлов хозяек. Ещё выше над ними по небосклону медленно поднимался солнечный диск, окружённый ореолом ослепительного великолепия, бескорыстно даруя миру свою неиссякаемую любовь. Его путь начинался на западе, где он день изо дня с самого начала времён вырвался из пенных вод океана и с непоколебимой уверенностью двигался на восток, проливая теплый свет на черепичные крыши домов и заглядывая в щели оконных створок, игриво щекоча лица спящих людей.
Лордэн стремительно оживал, приветствуя новый день, полный дел, забот и выгодных сделок. Владельцы лавок и магазинчиков не теряли ни единой минуты и внимательно проверяли каждую безделушку, которую собирались продать, даже если та уже давно пришла в полную негодность. На улицах вновь появлялись красочные вывески, расшитые флаги и расписанные доски, зазывавшие покупателей посетить того или иного торговца. Параллельно с этим по всему городу из остывших за ночь труб показывались первые клубы белого дыма. Он вился над крышами пекарен, где разбухали и покрывались хрустящей корочкой хлебные батоны и лепёхи, окутывал воздух возле многочисленных мастерских и кузен, но самый едкий и густой дым валил из жерл гномьих литейных, стоявших скопом в отдельной части города. В их недрах царили столь сильный жар и нестерпимая духота, что ни один человек или эльф не мог долго находится рядом, чтобы не почувствовать страшное недомогание. Измазанные в угольной пыли руки размахивали столь же чёрными лопатами, огромные меха раздувались и сжимались, поднимая вихри искр, чтобы вновь раскалить до предела никогда не остывавшие желудки плавильных печей и выпустить из их ртов раскалённые потоки жидкого металла.
Но все эти приготовления не шли ни в никакое сравнение с тем, что творилось в гигантском порту. Лес из сотни толстых и высоких мачт медленно колыхался на ласковых волнах, а среди его бесчисленных ветвей карабкались ловкие матросы, проверяя сохранность и готовность такелажа перед отправкой в новое плаванье к самому краю света. Боровшиеся с тяжким похмельем боцманы гневливо покрикивали на подчинённых и всячески их подгоняли, не давая и секунды отдыха, в то время как штурманы, наморщив лбы и на время отставив бутылки с вином и ромом куда подальше, прокладывали на картах пути через опасные моря и капризные океаны. Едва все приготовления будут завершены, то они отвяжут канаты от кнехтов и, расправив паруса, уплывут на поиски счастья и богатств, а на их месте тут же пришвартуется новый корабль с набитыми всяческими заморскими редкостями трюмами.
И как во всякое прочее безмятежное и славное утро на небольшую площадь перед городской ратушей шли женщины и дети, держа в руках вёдра и кувшины. Они подходили к широкому круглому фонтану и зачерпывали из него чистую прохладную воду, но мало кто спешил сразу возвращаться домой. Домохозяйки собирались в небольшие компашки и начинали перемывать косточки подружкам, которые занимались точно тем же, но по другую сторону мраморного бассейна, а встретившие друзей ребятишки сваливали вёдра в кучу и, позабыв про возложенные на них обязанности и совершенно не думая о грядущем наказании, от всей души придавались беззаботному веселью. Над собравшимися людьми возвышались четыре фигуры полуобнажённых девушек. Они стояли на гладких белых бортиках и держали в каменных руках кувшины, из которых текли бесконечные струи и звонко разбивались о зеркальную гладь.
В миг, когда, часовая стрелка направила грозное острие на семёрку, башню проняла дрожь, механизм зарычал, словно разъярённый лев, и тяжёлый молот ударил по колокольной юбке. Яркий и мелодичный звон прокатился по улочкам, дворам, оттолкнулся от стены серых скал и гулким, затихающим эхом понёсся назад. Хромос открыл глаза и мученически посмотрел на потолок. Из-за военного воспитания, полученного в детстве, и долгих лет, проведённых на службе, у него появилась привычка, не позволявшая ему спать после семи часов. Каким бы он ни был усталым или сонным, был ли это праздник или выходной, он всегда просыпался ровно в семь часов, если его никто не разбудил раньше, и не мог снова заснуть, как бы того не желал.
Капитан оторвал голову от подушки, сбросил с себя тонкое одеяло из колючей шерсти, и сел на край кровати, поставив босые ноги на деревянный пол. Когда он протирал ладонями слегка отёкшее лицо, в его голове поочерёдно всплывали ясные, но расчленённые на части образы прошлой ночи. Бардак, перья, следы сажи, кровь, — эти воспоминания не вызвали в нем каких-то особых чувств, но, когда перед его взором явились опустошённые глазницы и оголённые ребра, всё его нутро вздрогнуло и сжалось в путаный комок. На мгновение он вновь ощутил на коже этот липкий взгляд неморгающих глаз, непостижимым образом пронзивших пространство и время. Хромосу и прежде доводилось видеть десятки мёртвых и порой сильно обезображенных тел, но до того дня ни одно их них не вызывало у него подобных наваждений и чувств.
Похлопав себя по худым, слегка впалым щекам так сильно, что на них выступил яркий румянец, капитан встал с кровати и размашисто потянулся, разминая суставы спины и рук. Для разгона застоявшейся крови капитан с десяток раз присел, нарочито громко выдыхая воздух, упал отжаться на пол, затем подставил ноги ближе к рукам, оттолкнулся и встал головой вниз. Стоял он ровно и красиво, правда совсем недолго, практики не хватало. Завершив зарядку, Хромос с покрасневшим и освежившимся от прилившей крови лицом и барабанным боем сердца в ушах подошёл к шкафу и достал тёмно-жёлтую куртку из плотной ткани, светлую льняную рубаху с завязками у воротника и длинные штаны, сшитые из тонкой коричневой кожи. Как и всякий военный, оделся он быстро, без лишней возни и натянул высокие поношенные сапоги, стоявшие возле угла кровати.
