Из записок о 1812 годе (Очерки Бородинского сражения) - Сергей Глинка

Ужасно было бегство из России и для нашествия и для жителей России. От прихода пленных и в пределах Нижегородских зарождались болезни повальные. А что было в Смоленске и .в уездах его! Горе было тому, кто прикасался или к добыче, или к пленному. Смерть морозная везде встречала Наполеоновы полки, а за ними смерть тлетворная пожинала жертвы свои. Едва новая беда не постигла и семейство мое. Мы съезжали с одной горы, а с другой быстро мчавшиеся зимние повозки задели одну из наших кибиток и опрокинули. Я ехал впереди в открытых санях. Увидя падение повозки, стремглав бегу туда и кричу: "Все ли живы?" Один бог спас младенца нашу дочь, которая едва не погибла под опрокинувшейся повозкой. Сколько раз над младенческой ее колыбелью витало злоключение! То брошена она была кормилицей, то смерть предстояла ей в волнах Оки, то гибель угрожала на скате горы. Дорог и младенец!

А между тем по областям европейским разлеталась гробовая весть, изреченная завоевателем: "Пехота потеряна! Пушки растеряны! Конница погибла!"

И сколько изливаловь слез! Сколько раздавалось рыданий! Сколько изрывалось могил!

БОГОРОДСК

В день двадцать пятого декабря, в тот самый день, когда на снежных равнинах России исчез последний след нашествия, приехал я с семейством в Богородск, в окрестностях которого месяца за три перед тем стоял маршал Ней. А зачем? Об этом можно спросить и по распоряжениям тактическим, и они скажут; за тем только, что везде были потемки и везде было недоумение.

В Богородске семейство мое остановилось в доме доброго городничего, а я пустился в Москву для обозрения, где можно приютиться на пожарном ее пепле.

Что чувствовал я при въезде в могилу пожарную? Не высказываю и высказать не могу. Впоследствии взглянем на эту картину. А здесь упомяну только, что, отыскав приют для семейства, я тотчас схватил перо и написал речь в воспоминание воинов, павших на родных полях. Вот из нее отрывок.

"Вместе со слезами, льющимися на пепле первопрестольного русского града, льются слезы и на ваш прах, великодушные русские воины! Скорбь оковала бы уста, но благодарность оживляет сердце, мысли и душу. Если мы насладились еще радостным свиданием с супругами, если мы насладились взорами и улыбкой скитавшихся наших младенцев, если ступаем еще по родной земле и дышим воздухом, очищенным от бедоносного нашествия: вам, вам обязаны тем, мужественные защитники Отечества! Ваша вера и верность спасли нас от плена и оков.

О стыд Европы мнимо-просвещенной! Какими мрачными чертами в летописях всемирных изобразится неблагодарность ее народов к сынам России! Давно ли русские воины в различных европейских странах проливали кровь за независимость, за собственность их жителей?.. Лилась кровь русская на песчаных берегах Голландии; обагрились русской кровью цветущие долины Италии; на ледяных вершинах, на каменистых утесах гор Альпийских, под мрачными и громовыми тучами парили орлы российские; гремел гром россиян, сверкала их молния, и там, с неугасимой славой сынов полночи, багреет кровь русская,- кровь единственных в мире воинов, которые с такой же верностью защищали чужие пределы, с какой сражаются за безопасность родных стран.

Жители Голландии, Италии, Германии, Пруссии, Швейцарии! Вы зрели русских воинов, пришедших не для себя, но для вас; вы их приглашали; вы поручали им свое спасение, вы видели их раны, их смерть... и вы с исполином нашего века восстали на родных, на друзей, на братий ваших защитников! На вас самих ссылаемся: из стран ваших принесли ли что-нибудь русские воины, кроме печальных вестей о братьях, за вас умерших?

Горестные воспоминания, промелькните как сон мгновенный!"

"Мы не величаемся славою тысяча восемьсот двенадцатого года: мы приносим чувствования признательности на алтарь провидения, охранившего Отечество. Русские не величаются силою победоносного оружия; они рады, что им защищен край родной; и они льют слезы о бедствиях, постигших человечество. Не выставлю здесь ни одного из имен сынов России, сражавшихся за Россию и венчавших жизнь свою в Отечестве смертью за Отечество. Все имена их слились в сердцах наших в одно святое чувство, в чувство благодарности. Вас нет!..

Но слава тех не умирает, Кто за Отечество умрет; Она так в вечности сияет, Как в море ночью лунный свет.

Державин

ПРОЯВЛЕНИЕ СОБЫТИИ 1812 ГОДА

В исходе 1806 года оружие завоевателя, угрожавшее рубежам России, предвестило 1812 год. Громоносная его колесница, коснувшись рубежам, рано или поздно должна была прорваться внутрь нашего Отечества. Так думали наблюдатели тогдашних обстоятельств. Но и какой урок предстал тогда завоевателю! По воззванию Александра Первого возникло ополчение Земских войск. Шестьсот тысяч земледельцев от сохи пришли к оружию. Золото, серебро, вещи драгоценные отовсюду летели на алтарь Отечества. Доходили о том вести до Наполеона, он изумлялся и едва верил.

В политической картине 1805 года и первых трех месяцев 1806 года сказано было: "Несправедливо думают, будто бы для укрощения властолюбивых порывов завоевателя всегда и во всяком случае нужно по пятисот тысяч войск". Заграничные политики угадали, что в России, и кроме существующих войск, найдутся новые силы.

Мир Тильзитский был временным перемирием. Наполеон час от часу более усиливался полками разноплеменными, а Россия, отыскивая в недрах своих родные пособия, в лоно девятнадцатого века призывала на помощь семнадцатое столетие. Около того времени производилась подписка на памятник гражданину Минину и князю Пожарскому. Память доблестей заветных воскресала в душах всех сословий и приготовляла дух русский на великие подвиги за Отечество. Наступил новый тысяча восемьсот двенадцатый год; наступил, повторим и здесь, ровно через два столетия; загремели имена Минина и Пожарского, и, как будто бы заслоня собою от нас осьмнадцатое столетие, кликом призывным разнеслись по обширным пределам нашего Отечества.

Тысяча восемьсот двенадцатый год разделяю на четыре периода.

Период первый: Распоряжение войск.

Период второй: Отбытие государя от войска и составление ополчений.

Период третий: Прибытие Кутузова к войску и оставление Москвы.

Период четвертый: Тарутино и далее.

ПЕРИОД ПЕРВЫЙ. ВОЙСКО

Россия предприняла войну оборонительную. Наполеон ли уверял или за него уверяли, что в Отечестве нашем будет только перегон людей (подлинное выражение смягчаю); не было перегона людей, войска русские сражались, обороняясь, соединяясь по предварительному предначертанию и отступая, чтобы отступлением и уступлением пространства земли истомлять нашествие. Не летал тогда и Наполеон молнией и не громил перуном внезапным. Он ко всему присматривался и все старался сообразить. Тогда еще не пришла очередь и зоркому его взгляду смотреть и не видеть. Но и тут не удалось ему отрезать ни одного отряда при соединении русских корпусов, а корпус Дохтурова, находившийся в положении затруднительном, к двадцать первому июня, преодолев все трудности, вышел из опасности. Не зная или утаивая истину, заграничные ведомости об этом обстоятельстве говорили следующее: "Корпус генерала Дохтурова казался отрезанным; он встречался с колоннами Карди, Сульта, Пажуля и Нансути. Одно бурное волнение природы, ополчившееся в дождях проливных на полки французской армии, спасло корпус русского генерала".

В русских "Военных известиях" от июля шестого из Полоцка сказано: "После изложенных успехов, первая армия следует быстро левым флангом к Полоцку, соображая действия свои с движениями неприятеля. Происшествия с тех пор не представляют никакой перемены со стороны военного положения обеих армий".

Военное положение армий час от часу более устремлялось к цели своей. Армии сближались, граф Витгенштейн защищал псковскую дорогу.

Простой взгляд на печатные известия о военных действиях российской армии против французов 1812 года представит важное событие. Бури нашествия бушевали в России около семи месяцев, а известия о том едва ли не целой половиной превосходят известия о военных действиях. 1813 и 1814 годов. На триста тридцати шести страницах стесненной печати предложены семимесячные известия о военных действиях внутри России. Так много и в такой короткий срок завоеватель девятнадцатого столетия, скажем без оговорок, дал труда и работы и войску и всему русскому народу и всему нашему Отечеству.

Заметим также, что в наших известиях (как увидим далее) явно и откровенно объяснялись и о главной цели движения русских войск и о причине уклонения их от главной битвы. Весьма вероятно, что все известия, помещаемые у нас в различных ведомостях, были и в руках Наполеона и в руках его полководцев. Весьма вероятно,. что ему могли в точности переводить наши известия: отчего же он не верил им и отчего не предпринимал надежных мер к ниспровержению заранее предпринятых и соображенных движений и действий русских войск? Об этом было выше упомянуто в обозрении полководца-Бонапарта, затерявшегося в Наполеоне-завоевателе.