Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VI (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич

В Купавне тоже началось возведение новых зданий и шло оно достаточно быстро, по крайней мере, фундамент уже был на нулевом уровне, были завезены пиломатериалы для стен и крыши. Я решил строить корпус из дерева, так как надо быстрее восстановить выпуск продукции, а потом второй цех построить из кирпича. В этом году сделают только усиленный фундамент и пусть он осядет перед кладкой тяжелых стен. Такой же подход будет и кисследовательскому корпусу.

Вернулся в Петербург и получил известие, что 25 мая в Аничковом дворце будет благотворительный бал, куда приглашаются высшая аристократия, министры и крупные промышленники с женами, все проводится под эгидой Мариинского общества воспомоществования бедным императрицы Марии Федоровны, которая тоже будет на балу.

Что же, в 8 недель плод уже сформировался, это не зверек и тем более — не рыбка, а маленький человечек, у которого есть ручки и ножки, большая головка и заложены все внутренние органы. Риск простудится и заболеть, что опасно для беременных в первом триместре — минимален, сейчас уже закончился сезон простудных заболеваний и даже в Питере тепло и уютно. Вообще, на мой взгляд, с середины мая по середину июня — самый комфортный период для жизни в столице, воздух еще свежий, нет жары и запаха гнили из каналов, деревья и трава в свежей зелени, а вот потом лучше ехать на дачу, что все состоятельные люди и делают. Поехали к модной портнихе и заказали для Маши красивое платье, не слишком облегающее и не слишком свободное, с пояском, который сейчас можно, не затягивая одеть, а потом, когда животик увеличиться — вовсе снять.

За оставшиеся до бала две недели я успел съездить к Георгию в Крым, мы посмотрели его дворец, он планирует через месяц туда переселиться, дворец немного напоминает тот, что был а Аббас-Тумане, Джоржи сказал, что сам выбирал эскиз для того дворца и сейчас только подкоректировал чертежи. Сад уже посадили осенью, непринявшиеся саженцы заменили, газонную траву регулярно стригут и садовники уже высадили сезонные цветы. То же самое было с садом на моей вилле или даче, мне она еще больше понравилась, дом в два раза меньше, как бы полутораэтажный, с десяток комнат и большой зал с камином, в нем можно разместить столовую, так как кухня недалеко. Наверху — две спальни и кабинет, их уже начали обставлять мебелью, вполне достойной и приличной, а главное — новой.

Самочувствие к Джоржи хорошее. Спросил доктора, выполняет ли Георгий назначения и прислушивается ли к советам врача.

— Что вы, Александр Павлович, Великий князь — очень дисциплинированный пациент, сразу видно, что флотский офицер! У меня с ним вообще никаких проблем нет, полное взаимопонимание.

Посмотрел меню Георгия, все сбалансированно, остался доволен, тем более сам двое суток с ним питался, качество блюд отменное! Ивану Семеновичу, лечащему врачу, напомнил о полиневрите, чтобы не просмотрел ранних симптомов. Пиридоксин, он же витамин В6, я синтезировать не могу, не то что технологию, а формулу не вспомню, а именно недостаток в пище этого витамина при приеме изониазида, вызывает самые частые побочные симптомы — полиневрит. Ну уж с питанием у Великого князя проблем быть не должно, хотя нет, помню бесполезную рисовую диету, назначенную Захарьиным[9]: полированный белый рис привел бы к полиневриту со стопроцентной вероятностью.

14 мая, 1893 г., Гатчинский дворец.

Рассказал про самочувствие и состояние Георгия, отдал родителям письмо сына, все как обычно. Через месяц — контрольное бактериологическое исследование, тогда можно с большей уверенностью говорить о прогрессе, пока же — только по симптоматике. Потом пошли с царем удить карасей на пруд, поймали трех карасиков: двух — я, одного, но покрупнее — государь. Александр Александрович радовался как мальчишка, первый раз поймавший окунька.

Потом пошли смотреть мою дачу на другой стороне пруда. Там все было готово к заселению, даже плетеная из лозы садовая мебель стояла на террасе и, самое главное, на столике возле буфета в столовой блестел медалями ведерный самовар. Я сказал, что в конце месяца перееду на дачу в Ливадию, там все же потеплее, а Маша у меня беременна на 8 неделе, не дай бог простудится, а когда в Крыму станет слишком жарко, перееду сюда, под Питер, а осенью — опять в Крым. Георгию же лучше будет в Крыму до осени, а зимовать все же на Капри, либо где-то на Северном побережье Африки, а апреле можно будет опять в Россию, надеюсь, что к этому времени лечение мы закончим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Молодец, Сашка, буду у тебя крестным отцом, когда роды-то?

— Где-то в середине января государь, так что крестить будем недели через две. Я все же думаю везти жену рожать в Швейцарию.

— А что не в России, зачем ехать за границу?

— Я говорил с знающим доктором, он предупредил меня, что роды будут трудные, может потребоваться операция, а у швейцарского профессора в Цюрихе большой опыт в этом деле, у нас, к сожалению таких специалистов нет.

— Ну, как знаешь, ты у нас умный, умнее многих профессоров, я-то знаю. Удачи тебе и твоей жене, купец.

Потом царь рассказал как они с Черевиным ездили на утиную охоту, опробовали мое ружье.

— Это какое-то утиное побоище было, думаю, что надо запретить твое ружье для охоты на пернатую дичь — там только пух и перья летели! Вот на копытных и хищников с пулей или картечью — самое оно! Да и подранков будет меньше, с гарантированным-то поражением, животные мучиться не будут.

25 мая 1893 г. Петербург, Аничков дворец.

Маша была безумно хороша в розовом платье с кипенно-белыми кружевами, в сиянии бриллиантов и сапфиров. Я, старый циник, конечно про себя сравнил ее с розочкой на торте, но ей об этом не сказал — вдруг обидится. Но всеобщее внимание она привлекала, что, собственно ей и было нужно. Публика, конечно, была разная — от великих князей до толстосумов-промышленников, главное, чтобы люди были не бедные и смогли сами пожертвовать на бедных. Я, глянув на блюдо-поднос, куда собирались пожертвования, увидел, что были там и золотые империалы и просто бумажные сине-красные десятки и бело-синие двадцатипятирублевки (это потом они поменяют цвет на сиреневый, уже с портретом Александра III), присутствовали и сторублевки c портретом Екатерины II, демонстративно бросил на поднос пять «Катенек». Генералы и чиновники посмотрели уважительно — тайный советник три четверти годового жалованья[10] на бедных не пожалел, не все же знали, что я — миллионщик.

Мы с Машей договорились, что танцевать она будет только со мной и только медленные, самые медленные танцы. Дома попробовали вальсировать в умеренном темпе и Маша осталась мной довольна. Вот и сейчас, дождавшись подходящей по темпу музыки мы закружились среди, в общем-то, пожилых пар. Вернулись к стулу и я усадил Машу, став рядом. Дальше моей обязанностью стало отгонять молодых кавалеров, наперебой желавших потанцевать с Машей и приказывать лакею принести сельтерской. Взял шампанское, оказавшееся, так себе…

Местное окружение аристократов и толстосумов, а особенно их жены, как-то уж очень откровенно разглядывали, нет, не нас, а Машины драгоценности, а заодно и мой перстень с таким же синим звездчатым сапфиром. Оказывается, правилами этикета не запрещалось, сделав разрез на белой бальной перчатке, демонстрировать надетое под перчатку кольцо, но только в том случае, если это исключительная драгоценность. Потом начался благотворительный аукцион, продавали всякие безделушки, но цены вздувались приличные — до сотни и более за какую-нибудь ерунду. Вот на торги выставили сшитого воспитанницами сиротского приюта плюшевого медведя с симпатичной мордочкой. Сказал Маше, что до трехсот рублей я позволяю ей торговаться. Цена быстро превысила сотню. Торговались мы с чиновником в министерском мундире, когда цена достигла двухсот рублей, чиновник отвалился и мы думали, что медведь — наш, но не тут-то было — купчина с окладистой бородой крикнул: «Триста!», Маша беспомощно посмотрела на меня, а аукционист начал отсчет: «триста рублей — один, триста рублей — два..», но тут я его перебил: «Триста пятьдесят» Опять отсчет, на двойке купчина напрягся и крикнул: «Четыреста!», я ответил: «Пятьсот» и с третьим ударом молотка медведь перекочевал ко мне, а пять сотен — к аукционисту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})