Ужас клана. Акт I - Эндрю Брин

Фари помог смести осколки к стене, чтобы слуги потом убрались. Затем мы подобрали мечи, ставя их на положенное место. Последний, длинный, необычайно легкий меч, я не спешил ставить на место. Вместо этого, я медленным шагом вышел на арену в центре зала и начал им размахивать. Едва я коснулся оружия, как воин в моей душе требовал тренировки силы и ловкости. Проведя несколько приёмов, я замахнулся и разрубил воображаемого врага.

– Присоединиться? – спросил Фари, положа руку на эфес своего меча. Я был бы не против, если парень удосужиться, наконец, снять с себя хотя бы мокрые доспехи. Он, словно не замечая этого, удивился и снял кирасу, убедившись, что теперь ничего не будет мешать поединку.

Он лязгнул заточенным клинком с узорами. Вдоль лезвия на обухе были высечены слова «Мьорл Убус». Фари вышел на центр арены, встав напротив меня.

Неожиданно, приезд из столицы обернулся тренировочным боем с Фари. Молодой парень уже четвёртый год капитан дворцовой гвардии. Недостаток общительности вполне компенсируется его подвешенным языком в нужных случаях. Моей задачей было вырастить из него хорошего человека. Обычное желание для мужчины, желающего оставить себе достойного наследника, не имея при этом родного сына, но имея трёх прекрасных дочерей. По правилам кодекса Хранителей, мои дочери не могут быть Лидерами. Впрочем, как и любая другая женщина. Поэтому клан я оставлю человеку, которому смогу доверить даже свою жизнь.

А я доверяю Фари. И наши тренировки тоже строятся на некоторой доле доверия. А если честно, мы с ним чем-то похожи. У него, как и у меня, тяга к оружию, к познанию ведения боя. Парень молод и для своих лет неплохо владеет всеми видами оружия, но ему многому нужно научиться, чтобы на крохотный шаг подойди к моему мастерству.

Но настала пора сразиться. Его глаза наполнились решимостью, он забыл про мой статус Лидера и видел перед собой временного врага. Не торопясь нападать, я следил за его движениями, наблюдая, как хорошо они отточены моими уроками. Я узнавал характер своей учебы. Юноша, пользуясь многими советами, вел себя так как нужно, оценивал ситуацию, не торопился бросаться в бой.

– Всегда было интересно опробовать… так сказать, обе стихии. Тактику обдуманного боя и ярость берсеркера! – сказал Фари.

– Один в поле не воин. Простая поговорка, но как она хороша. Рубить и кромсать это не путь воина, но это выручает иногда даже в безвыходных ситуациях. Но поддаться ярости, значит потерять бдительность. Тут я бы сказал, нужна по больше мере удача, потому что от неё зависит, как быстро ты погибнешь окружённый врагами. Но выжить можно, если ты отточишь все свои умения до небывалого мастерства, чтобы за тебя работали рефлексы пока ты сам остаёшься источником ярости.

Пусть Фари и задал этот вопрос, я знал, что яростно бросаться в бой он не будет. Не томя времени, я решил взять инициативу на себя. Я с разбегу бросился на Фари с ударом сверху. Мы скрестили мечи, и я не поддавался попыткам парня оттолкнуть меня. Толкнул его я, но равновесия он не потерял. Выпрямился, махнул мечом, но тот прошёл мимо моей головы. Чтобы точить мастерство нападения у юноши я всего лишь защищался, и наблюдал как Фари ловко и сильно бьёт, пытаясь уводить в сторону мои блоки. За недолгий бой он использовал несколько тактик, изматывал меня силовыми ударами и пытался, экономя силы запутать меня быстрыми. Но он никак не мог найти момент, чтобы обмануть меня. Прекратив защищаться, я отбил силой меч выдохшегося парня и сбил его с ног. Он упал и сдался, едва я склонился над ним, приставив к шее меч.

– Ты слишком долго возишься! – учили мои уста, – опять подставляешься под удары. Тактика тактикой, но тебе надо хоть иногда импровизировать. Представь момент: я защищаюсь, отбиваю однотипные атаки и не вижу разницы с каждым ударом. Ты мог вполне провести любой прием, и я бы сбился с толку, у тебя появился бы шанс. И ты забыл самое главное Фари, ты должен в первые секунды боя сравнить свою выносливость и врага и только потом пытаться его измотать, если это необходимо. Как ты мог так бездумно на меня сыпать ударами?

– Вы сами сказали учиться на ошибках. Знаю, что вы скажете, будь это настоящий бой, я бы погиб.

Я протянул руку и помог ему встать. Он сунул откинутый меч в ножны, а я поставил свой на обратно на стойку, возле разбитых бутылок.

– Сказать в чем твоя проблема? – продолжал я, – Ты ровняешься все время на меня, вместо того чтобы тренироваться со своими одногодками. Я силен и опытен, но есть люди, которые намного сильнее меня, что ты тогда будешь делать? Не думай что если у тебя не получается меня победить то ты ничего не поделаешь с настоящим врагом.

Фари это учел. Он с задумчивым взглядом смотрел на дождь за окном. Сейчас он немного притих, потому что после каждой тренировки чувствовал себя новобранцем. Он уже достаточно взрослый, чтобы знать такие элементарные вещи, о которых я говорил, и он далеко не салага. И, тем не менее, я буду говорить ему одно и то же, даже если его нарекут мастером меча, ибо хочу, чтобы это было первым, о чём он должен думать в бою.

Небольшой бой встряхнул нас обоих, но сейчас, смотря на битое стекло, я вспомнил, что Фари искал меня до события со служанкой.

– Кстати, а зачем ты меня искал?

Фари посмотрел на меня задумчиво, и вспомнил.

– Ах, да, я же забыл, зачем шел к вам. Дочь ваша, Нима прибыла во дворец.

– Нима? Чего желает мой драгоценный ангел? – спросил я себя, выходя быстро из зала.

Нима. Старшая дочь. Сейчас живёт далеко отсюда, в Меккаре, столице Оракулов. Поддерживая идеологию отца и его профессию, она осознано стала учителем, но с религией она не связана. Преуспела в боевом направлении. Под этим я не подразумеваю, что она обучает малышню ведению боя. Скорее она специалист по укреплению духа и стойкости. И всё это в священном городе. Не смотря на это, с ней мы видимся довольно часто.

По словам Фари, она была в одном из залов замка, где комната граничит с большой библиотекой. Вели сюда два коридора по обе стороны зала. По центру помещения у стены с красивыми орнаментами Клана, был большой камин, а перед ним удобные кресла, где можно было посидеть и почитать. Пока здесь было несколько человек придворных, проводящие свободное время за книгами. Царящая здесь тишина и легкий мрак навивал спокойствие и сонливость. Девушка, сидящая за большим столом в углу, бегло читала лежащую книгу. Она отвлеклась, когда раздался звук открывающихся дверей. Ее прелестный лик был подведён слабым макияжем, а дополняли прекрасный образ длинные распущенные чёрные волосы. Её губы растянулись в улыбке. Высокая, слегка пышная молодая женщина в облегающем черном платье встала из-за стола, и подошла ко мне.

– Здравствуй отец, – подошла она, приняв от меня лёгкий поцелуй в щёку. С любовью, с чувством умиленья я прижал к себе благоухающую ароматами дочку.

Меня вдохновляла ее улыбка, а глаза цвета Минарила дарили чувство приподнятого настроения.

– Нима, – молвил я, – только не говори, что я опять забыл тебя встретить.

– Ну что ты отец. Ты говоришь так, будто собирался встречать меня после давней разлуки. Не такое уж это и событие.

– Неловко с моей стороны.

– На самом деле, я думала, что вообще не стоит сюда приезжать, – осторожно сказала она.

– То есть как?

– Только не хмурься ты так, отец. Я рада приезжать сюда, но у тебя последние недели было не совсем хорошее настроение. Подумав еще о том, что приближался совет в столице, я посмела предположить, что не нужно тебя лишний раз беспокоить.

– Не говори глупостей Нима, какое беспокойство? Ты моя дочка, и я всегда рад тебя видеть. Не могу поверить, что ты говоришь такое. Боги мои, да я отдыхаю рядом с тобой и твоими сёстрами.

– Не обижайся. Я просто… с заботой к этому отнеслась.

– Мило, – слабо улыбнулся я, – но, тем не менее, ты здесь.

– Всё-таки я тебя люблю, и не могла не приехать и не подбодрить.

– Лжёшь, – шире улыбнулся я, – ну ладно. Шучу.

– О! Раз шутишь, значит, настроение хорошее, верно?

Верно. В точку дочь моя. Несмотря на то, что сердце сжимается от воспоминаний, чем сегодня закончился совет, и тем, что я делаю вид, что ничего страшного не произошло. Так оно, по сути, и есть. Для них ничего страшного. А мне не стоит, наверное, создавать самому себе иллюзии, что всё утрясётся само собой.

– Давай сядем, чего стоим то? – указал я не кресла перед камином.

– Кстати я не одна, – сказала она сразу, – вот только не могу понять, где он лазает. В чужом то доме.

Я сразу понял, о ком она говорила. Нима, старшая моя дочь, и как заведено, у неё у первой начались отношения с мужчинами. Пусть это не звучит вульгарно. У нас это протекает достаточно культурно, и свободу в своих чувствах они могут позволить себе только после женитьбы. И избранником моей дочери оказался приятный для меня человек по имени Фабо. Будучи её коллегой в одной школе средних наук, их отношения были делом времени. И, конечно же, они не общались так открыто, если бы Нима, чья смелость всегда была её отличительной чертой, сразу же не познакомила меня с ним. Удачна находка для моей дочери. Осталось найти таких же хороших женихов остальным двум.